Женись на мне, дурачок! - Чиркова Вера Андреевна. Страница 36

— Ну, дальше.

— Дальше он начал действовать. Завел среди соседской прислуги преданных шпионок. Метод прост до противного. Он сам имел весьма небольшие способности… но удачно это скрывал. У него найдено много книг по магии, большая лаборатория, где барон изучал зелья… Вот с них он и начал. Немного приворотного зелья, и нужная девушка влюбляется по уши. Барон ставит ей условие: если она принесет интересные сведения, он на ней женится. А что жена? Ну она у него тихая женщина, послушная. А любовницам он жаловался, что еще и смертельно больная. Вот-вот преставится. Вот они и старались для любимого, причем совершенно бесплатно. Кстати, сегодня уже стало ясно, что он выживет.

— Гад. Можно было и не лечить, — констатировал я и отобрал у нее булочку. — Дальше мне понятно. Когда он получил сведения из замка Монтаеззи, то сразу понял, что это и есть его золотая жила. А вот как он умудрился Ортензию с Мари выкрасть?

— Изначально никто не собирался их воровать. Ты ему весь план испортил. Он ведь как мечтал? Едва Ортензия доведет тихого Зигеля до венца, Ландиса ломает амулет — и появляются они с Тероном. Зигеля, извинившись, отвозят домой, попросив, чтобы не позорил благородную даму рассказами о ее недостойном поведении. А Ортензии предлагают выбор: или тихо согласиться с тем, что Терон — ее законный муж, или их всех отправят в суд. Причем играть собирались именно на ее любви к брату. Потому и втянули в это дело Мариту и Хенрика. Но и тут он подстраховался, держал наготове зелье, чтобы миледи согласилась на то, что выгодно ему.

— Еще раз гад, — с чувством объявляю я. — А что Терон был у него в руках, можешь не объяснять, это и ежу понятно, иначе откуда у изгнанника взялись денежки на сладкую жизнь? Ну и что Ортензии долго жить бы не позволили, тоже ясно. Не пойму одного: как он дальше-то планировал действовать?

— У него старшей дочери уже пятнадцатый пошел. Через год можно и помолвку объявлять. А после свадьбы с ней Терон снова должен был исчезнуть, как он сам считал, далеко и с кучей денег. Но Ромульен, похоже, готовил ему совсем другой конец, — фыркнула Клара.

— Это несомненно. А про похищение?

— Когда Ромульену стало ясно, что план рушится, он просчитал варианты и заранее отправил по всем направлениям верных людей. А едва получил от них вестника, сразу открыл перенос для Терона. И сам за ним следил. Вот и подготовил засаду, когда услышал ваш спор. В амулетах у него недостатка не было, Гиди их заряжал по нескольку штук в день.

— Как он?

Мне уже известно, что я перестраховался, никакого заклинания с условием на мальчике-чародее не было. Впрочем, его бы и найти никто не сумел в случае, если бы барону улыбнулась удача. Для парнишки было приготовлено несколько ловушек, и одна из них та, в которую мы чуть не попались.

— Он будет учиться в Южной школе, очень талантливый парень, — кивнула Кларисса. — Конечно, с ним придется повозиться, но, думаю, он выправится. Кстати, зачем ты ему рассказал про яблоки? Теперь надо мной вся цитадель смеется! Он же так прямо и спросил: правда, что один маг, когда учился, воровал ночью яблоки и его не наказали, а, наоборот, дали еще полную корзину? Хорошо хоть Леон вспомнил этот случай. И сразу ответил: ну как же, знаю, это был маг Тентифель! Теперь, куда я ни приду, отовсюду слышу: как яблочки, маг Тентифель? И каждый старается угостить яблоком у всех на виду!

— А я-то все думаю, что это ты такая ехидная сегодня, — догадался я. — За яблоки мстишь! А мне просто больше ничего в голову не пришло, когда он стал спрашивать, правда ли, что в магической школе детей бьют палками и сажают на цепь.

— Он… так и сказал?

— Ну да. Это ему барон так расписал вашу школу, чтоб не удрал. Парень-то неглупый, со временем начал кое о чем догадываться.

— Сто раз гад! — с чувством говорит Кларисса и некоторое время сердито сопит, размышляя о чем-то своем.

— Клара, а про Хенрика… и остальных решали?

— Да. Не то чтобы решали… а так, наметили кое-что. Тебя ждем. Можешь высказать свое мнение, если в чем-то не согласен. Ковен тебя в этом деле полностью поддержит, мне поручили это передать.

— Рассказывай.

— Хенрика будет наказывать ковен, но скажу по секрету — особенно строги с ним не будут. Марита проснулась и почти ничего не помнит из последних событий. С того часа, как она под действием заклинания внушения решила украсть Зигеля. Ее отцу уже объявили радостную весть. Он так счастлив увидеть дочь живой, что на радостях все ей простил. И даже рад, что зять у него не барон, а маг. Теперь про Ортензию. Имя и титул ей король решил оставить. В память о заслугах ее отца. Все же она родная и единственная дочь милорда, хоть и родилась вне брака. Еще ей достается замок, в котором она родилась. Но, если миледи захочет, может поменять его на любой из остальных пяти домов. Еще ей оставляют соседнюю деревню, какие-то земли… В общем, поместье поделили на шесть почти равных частей. У короля много преданных людей, которых нужно наградить. Деньги, которые хранятся на ее счетах, никто, естественно, отбирать не будет. Но там не так много, как считалось. За все планы барона расплачивалась Ландиса деньгами миледи и экономить их, как ты понимаешь, вовсе не собиралась. А что это ты так скис?

— Ничего, — огрызнулся я и поковылял к своей постели.

— Грег! Ты что, расстроился?

— Нет!

— Грег, ты не хочешь мне ничего объяснить?

— Нет.

Она не стала настаивать, сгребла все со стола в корзину, оставив только вазу с фруктами, и ушла, хлопнув дверью.

Бросив на прощанье, что я упертый самодур.

— Ну и пусть самодур, и пусть упертый! — рычу я, запирая дверь на засов и возвращаясь на кровать.

Они проявили необычайное благодушие и думают, что мне захочется от счастья прыгать!

Вот только не вижу я этого самого счастья.

Нет, разумеется, все правильно они решили — и что имя оставили, и что замка не стали лишать. Да и поместье такое огромное ей ни к чему. Шесть домов, пусть даже не такие большие, как центральный замок, это для нормального человека явный перебор.

Но мне-то все время виделось совершенно другое! Что сначала я до хрипоты спорю с суровым королем, желающим отправить Зию в монастырь, а потом бросаю к ее ногам свой домик с садом, что находится хоть и в маленьком городке, зато на берегу моря.

А как теперь прикажете проявлять благородство и свою готовность защищать ее от всех и всего на свете?

В один миг они превратили меня из великодушного спасателя в одного из соискателей руки богатой и свободной наследницы. А что этих соискателей уже завтра набежит целая толпа, я даже не сомневаюсь.

Вот только лично меня среди них не будет. Эта роль противна мне до омерзения.

И значит, не будет у меня ни горящих багряным пламенем страсти закатов, ни прозрачных от нежности рассветов. Не будет ничего, что я уже успел себе так щедро нафантазировать.

Потому что я не собираюсь гулять под балконами с музыкальными инструментами, не умею писать стихи и письма и не стану заваливать девушку букетами и драгоценностями.

Даже если она зовется Ортензия Монтаеззи.

И от понимания безвыходности этого положения мне так тошно, что хочется удрать куда-нибудь на край света и никогда не возвращаться.

Только кто же мне это позволит! Вон, даже десяти минут не прошло, как Клара вышла в дверь, а уже кто-то лезет в комнату через портал.

— Магистр Леон велел залечить твою ногу, — мрачно объявляет лекарь, еще вчера утверждавший, что мне придется ковылять в этой конструкции не меньше недели.

Ох и наивные! Ну и что от того изменится, что я смогу сейчас свободно ходить по дворцу? Да ничего.

Разве кроме того, о чем я не сразу додумался, а когда догадался, то тотчас повеселел. И даже засвистел что-то веселенькое, заставив сердитого лекаря неодобрительно посмотреть на меня.

Да пусть он думает, что хочет, этот недовольный маг; я уверен, он даже не догадывается об истинной причине моего оживления. Ему и в голову не придет, что я нашел способ, как одним махом решить все свои проблемы. И способ этот прост, как все гениальное.