Гибкий график катастроф - Георгиева Инна Александровна. Страница 13

Дожили! Мой собственный подопечный променял заклинателя на ведьму. Какого рожна?! Это шутка такая, что ли?!

Ева Моргалис

Я на автомате схватила Азриэля в охапку и только потом поняла, что, собственно, сделала.

— Ой… — пробормотала в легком шоке. Затем подняла глаза на Шурика, приближающегося походкой пантеры, и повторила громче: — Ой-ой!

Потому что не знала, кто в тот момент пугал больше: демон, углядевший во мне батут, или заклинатель, определившийся с жертвой. И хотя здравый рассудок подсказывал, что на этот раз ею была не я, смотреть, как на тебя движется эдакое воплощение «бруталити и фаталити» с горящими глазами, было страшно.

— Алекс, ты меня пугаешь, — рефлекторно прижав демона к груди, отступила на порог.

— Поставь-на-землю! — четко проговаривая каждое слово, приказал заклинатель.

Я сделала еще один шаг в коридор.

— Кого?! — пролепетала испуганным шепотом.

У Алекса появилось такое выражение на лице, словно ему вдруг очень захотелось найти подходящую стену и треснуться о нее головой. Но он сдержался:

— Демона! Я от него сейчас избавляться буду.

Я опустила глаза. Азриэль преданно поднял на меня половину тела (в смысле, морды у него сейчас не было, но одна половина туловища, которое напоминало свернутый рулоном ворсистый ковер, потянулась вверх. Подозреваю, лицо было именно с этой стороны) и заскулил.

Я поджала губы.

— За что? — спросила, понимая, что как ведьма веду себя очень глупо.

Алекс сузил глаза и выплюнул:

— За неповиновение!

— Он больше не будет, — сама себе поражаясь, пообещала от имени коврика.

— А больше и не надо! — рыкнул заклинатель, бросаясь к двери.

Я взвизгнула не хуже Азриэля и, не разжимая рук, рванула по коридору.

Спроси меня кто в тот момент, куда меня понесло, я не смогла бы ответить. Наверное, это были происки подсознания: обычно оно заставляет срываться в спринт, когда по пятам несется разъяренный хищник. Инстинкт самосохранения, так сказать: драпай, пока не съели. То, что Азриэль все еще был на руках, меня заботило мало. Можно сказать, я об этом вообще не думала. Пока на лестнице на полной скорости не впечаталась во что-то большое и упругое, неожиданно появившееся из-за поворота. И оно, пошатнувшись, наставительно сообщило голосом Егора:

— Самолет «Кондор» отрывается от земли со скоростью триста шестьдесят километров в час. Ты, конечно, настроена серьезно: процентов пять нужной скорости набрала. Но для завершения миссии тебе явно не хватает взлетной полосы. Предлагаю поменять коридор на школьный стадион: там и места больше и, главное, от учебных классов недалеко.

— Егор, — вытаращилась я на брата, сидя на полу и отчаянно пытаясь вернуть зрению былую резкость. Ощущение было такое, будто я только что боднулась с танком. — Ты вообще на что сейчас намекаешь?

Братец хмыкнул и протянул мне руку:

— На то, что мама зовет тебя завтракать. И, кстати, Богдан срочно хочет что-то узнать. Ты бы спустилась на кухню, а?

— Угу, — пришибленно кивнула я, поднимаясь на ноги.

Егор пригляделся:

— А что это у тебя за воротник в руках? Баран какой-то облезлый…

Я покосилась на Азриэля, потом на Алекса, остановившегося в паре шагов, и попыталась сбивчиво объяснить:

— Это вот его… а он не… и я… вот…

— Отдавать не хочет? — сочувственно уточнил Егор.

Я сделала бровки домиком:

— Не хочет…

— Ладно, Евочка, — улыбнулся брат. — Я с ним поговорю. Иди завтракать, — а потом обернулся к очень мрачному, но пока молчавшему Шурику и покачал головой: — Ал, я тебя не понимаю. Неужели тебе жалко для любимой сестренки этого… этого… чем бы оно ни было?

Дослушивать я не стала, а перехватив Азриэля поудобнее, быстро спустилась на второй этаж. Там заскочила в гостевую спальню, опустила демона на пол и присела на корточки рядом:

— А теперь объяснись!

Коврик совсем по-собачьи обернулся вокруг своей оси, видимо, понял, что я не шучу, тяжко вздохнул и открыл пасть.

— Матерь Божья!! — отшатнулась я, прижимаясь спиной к стене. Пасть у демона оказалась как у миноги, только раз в десять крупнее. Круглый, густо окруженный черной шерстью, с россыпью острых зубов в предротовой воронке рот. Теперь я понимала, почему в моем присутствии Азриэль старался не разговаривать: одного взгляда на эту чудовищную пасть хватило бы, чтобы следующие десять лет оплачивать услуги психиатра.

— Ничего не говори! — рявкнула, тыкая в коврик пальцем. — Молчи, не доводи до греха. Только слушай. Я тебе с Алексом сейчас помогла… по глупости. Но он — твой хозяин. И постоянно становиться на твою защиту я не буду. Не знаю, что там у вас произошло, но… помиритесь как-нибудь!

Демон послушно захлопнул рот, подумал и вдруг задергался как гремлин, на которого брызнули водой. А когда успокоился — передо мной опять стояла пули: очень лохматая черная собака размером по колено. Она посмотрела на меня преданными глазами и молча ткнулась холодным носом в колено. Я скрипнула зубами, но ногу не убрала. Во-первых, собака из Азриэля получилась куда симпатичнее коврика. А во-вторых, блин, у меня рука не поднималась на того, кто так старательно признавался в любви!

— Представляю, каких людей я огребу от Алекса… — пробормотала с содроганием и поднялась на ноги. — Значит, так, Пуля! Возвращайся ко мне в комнату, ты и так там почти все время находишься. С Диплодоком не ругаться, имущество не портить. Перед хозяином я тебя попытаюсь прикрыть, но ты помни, пожалуйста, что именно он тебя призвал и у него же есть возможность отправить тебя обратно. Ты понял?

Демон взвизгнул и встал на задние лапы.

— Полагаю, это значит «да», — хмыкнула я, осторожно выглядывая на лестницу. Наверху было тихо, а значит, Егор прекратил отчитывать братца. Любопытно, заклинатель пошел в душ или караулит меня где-то поблизости?

Ох, не того Соколова нужно было бояться! Но поняла я это, к сожалению, только когда ступила на кухню.

— Ева! — с горящими глазами бросился навстречу Богдан. — Наконец-то! Ты ведь вчера вечером на кухне убирала. Признавайся: куда дела чашку, большую такую, глиняную? Она еще в центре стола стояла?

Я нахмурилась, перебирая в памяти события вчерашнего вечера. После ночного путешествия на кладбище казалось, что с тех пор прошла целая вечность.

— Это не та чашка Петри, в которой плавало что-то мерзкое зеленое и воняло на всю комнату?

— Ага! — яростно закивал Богдан. — Куда ты ее переставила?

Я сглотнула:

— Прости, пожалуйста… но я, кажется, ее помыла…

— Ты ее еще и помыла?! — взвыл братец. — Да я такого глубокого болотного оттенка две недели добивался!!

Я хлопнула ресничками и перевела взгляд на Георгия, который за спиной у сына улыбался, бесшумно аплодировал и показывал мне большой палец — короче, поддерживал как мог.

— Богданчик, — уточнила осторожно, — а что ты в ней выращивал?

Дизайнер скривился и ответил на полном серьезе:

— Плесень!

На мгновение я замерла, пытаясь придумать причину, по которой Богдан Соколов, человек без медицинского образования и брезгливый настолько, что трижды моет руки после соприкосновения с мухой, выращивал плесень на кухонном столе. Увы, ничего толкового в голову не пришло.

— Это задание! — видимо заметив выражение абсолютного непонимания на моем лице, пояснил брат. — Мы учимся украшать комнату подручными средствами!

Георгий молча спрятал лицо в ладонях.

У меня дернулось веко:

— Плесенью?!

— А ты думала, она мне зачем?!

— Честно?! — воскликнула я, разводя руками. — Я думала, в той чашке что-то сдохло или, наоборот, активно размножается! Решила избавиться от содержимого, пока оно не обрело сознание и не отправилось покорять людей, как розовая слизь из «Охотников за привидениями»!

— Вот именно! — крикнул Богдан. — Розовая! Та была розовая! А моя — зеленая. Неужели разница незаметна?!