Любовница по контракту - Кендрик Шэрон. Страница 13

Костюм из жатого шелка, состоявший из короткой юбки и прямого жакета, был яркого лилового цвета, выгодно оттенявшего ее светло-каштановые волосы, убранные в замысловатую прическу. Под жакетом – кремовая блузка, длинные ноги были обтянуты светлыми чулками. Замшевые туфли на высоких каблуках были того же цвета, что и костюм. На таких каблуках она, как правило, была выше большинства мужчин, но не выше этого, подумала Зуки в ярости.

Этот мужчина возвышался над нею.

– Да, – сказал он, наконец, улыбаясь, – мне нравится, как ты выглядишь. Очень даже…

Он многозначительно замолчал. Зуки была потрясена тем, какое впечатление, помимо ее воли, произвело на нее это молчание: ее соски набухли под шелком блузки. Что он с ней сделал тогда, много лет назад? Овладел ее психикой, так что от одного его взгляда она могла полностью раствориться?

– Мне не нужна твоя похвала, и я не буду на тебя работать.

– Но ты и не будешь работать на меня. Во всяком случае, не напрямую. – Он холодно взглянул на нее, и в голосе его послышались рассудительные нотки: – Ведь я не предлагаю тебе работу в машбюро, не так ли?

Змей!

– Напрямую или нет, ответ будет тот же, – захлебываясь от гнева почти крикнула она. – Работать на тебя не буду! И ты меня не заставишь!

– Да неужели? – вкрадчиво спросил он и смотрел на нее из-под полуприкрытых век до тех пор, пока она не отвела взгляда.

– Почему ты выбрал именно меня? Неужели готов на все, лишь бы добиться своего? Я просто не могу поверить, что ты хочешь нанять меня в качестве «лица» компании лишь для того, чтобы… чтобы…

– Чтобы?.. – спокойно спросил он, но глаза его смеялись.

– …чтобы сделать меня своей любовницей! – выпалила она.

– Ты подозреваешь меня в нечестности, дорогая, – отозвался он. – Я, прежде всего бизнесмен.

Бизнес. Снова это проклятое слово. Он говорил о бизнесе, даже когда предлагал ей стать его любовницей.

– Да ну? – насмешливо протянула она.

– Да. Именно так. – Он упрямо стиснул зубы. – Что ты скажешь, если узнаешь, что тебя выбрали на роль «лица» компании, потому что нам нужна именно такая красивая и обаятельная женщина для рекламы нашей продукции?

– Скажу, что ты лжешь без зазрения совести. У тебя на выбор тысячи и тысячи моделей.

– К сожалению, ни одна не выглядит так, как ты, bella mia, – очень тихо произнес он, прищурившись и снова окидывая ее оценивающим взглядом.

Зуки пришлось собраться с силами, чтобы не задрожать, внимая чарующим звукам этого голоса под откровенным взглядом этих великолепных глаз. Набрав в легкие побольше воздуха, Зуки приготовилась броситься вон из комнаты, но его слова остановили ее:

– Знаешь, мой юрист абсолютно прав. Если я предъявлю иск, ты будешь разорена.

– Мне все равно, – вызывающе ответила она. – Подавай иск! Забери у меня все до последнего пенни. Лучше жить в бедности, чем работать на тебя!

Его смуглое лицо озарила ослепительная белозубая улыбка.

– Я вижу, за эти годы у тебя появились настоящие бойцовские качества. Ты стала гордой и упрямой. Это хорошо: я люблю женщин с характером.

– А ты ожидал, что я буду той же юной, наивной, послушной девочкой, которая?.. – Она замолчала, покраснев от того, что чуть было не сорвалось с ее губ.

– Которая умоляла меня заняться с ней любовью? – мягко прервал он ее. – Для юной и, как ты говоришь, наивной девочки ты слишком откровенно выражала свои желания.

Зардевшись от смущения, с бешено бьющимся сердцем она не отрываясь смотрела на него.

– Неужели ты никогда не позволишь мне все забыть? – прошептала она.

– Как же я могу, сага, если сам не в состоянии об этом забыть? – просто ответил он.

В его голосе прозвучало нечто большее, чем просто желание, и Зуки отреагировала, как голодная собака на кусочек мяса. Боль в набухших сосках, скрытых под свободным жакетом, стала невыносимой. Тело как будто уже ей не принадлежало, она не могла его контролировать. И в этом была вина Паскуале.

Он был опасен. Он всегда был опасен. Когда ей было семнадцать, она считала его неотразимым. Спустя семь лет ей пришлось признаться, что его привлекательность во много раз возросла. Она не могла ему противостоять, и у нее оставался лишь один выход – бежать.

Она проглотила комок в горле.

– Мне кажется, я ясно выразилась. Больше нам не о чем говорить.

– Зуки, – мягко сказал он, – сдается мне, ты не представляешь себе своего положения.

Собрав всю свою гордость и глядя ему прямо в глаза, она ответила:

– Думаю, что представляю, Паскуале. Не такая я дура. Подавай иск, а остальное – мое дело.

– Понятно, – нахмурился он и почти нехотя продолжил: – А ты знаешь, что твой брат накануне банкротства?

От этого заявления холодок пробежал у нее по спине. Пьер?

– Ничего подобного, – произнесла она спокойно, хотя сердце ее екнуло.

– Боюсь, что это именно так.

Он сказал это настолько уверенно, что она похолодела.

– Откуда, черт возьми, тебе знать о финансовом положении Пьера? Ты что, купил и его компанию? – съязвила она.

– Я не покупаю разорившихся предприятий.

– Все пострадали от спада производства. Но его конец уже виден.

– Дальнейшее уже не относится к твоему брату. – Голос его был полон сарказма.

Каким-то шестым чувством Зуки понимала, что он не лжет, но все же попыталась все отрицать. Она покачала головой, и прядь каштановых волос упала ей на лоб.

– Не может этого быть. Просто не может. Я дала ему… – Она прикусила язык: чуть не выболтала того, о чем не хотела говорить.

– Да, сага?

– Ничего.

– Ты дала ему… денег?

– Это наше дело, мое и брата. – Она схватила свою сумочку, словно это был спасительный якорь.

– Ну уж нет! – Он встал, и лицо его вдруг потемнело. – Это касается не только тебя и твоего брата, – гневно бросил он в ответ. – Страдают и другие, Зуки. Во-первых, акционеры – люди, которые имеют право надеяться, что их сбережения в надежных руках, что их не транжирит какой-нибудь испорченный мальчик, который не может или не хочет принять тот факт, что ему уже непозволительно вести образ жизни, к которому он привык. – Паскуале увидел, как побледнела Зуки, но это его не остановило. – У него жена и маленький ребенок, не так ли? Разве твой брат имеет право рисковать их благополучием?

У Зуки неожиданно подогнулись колени, и она села. Паскуале тут же налил ей стакан минеральной воды.

– Выпей, – приказал он.

Она выпила воды и дрожащей рукой поставила стакан на стол. Но когда она подняла на него глаза и заговорила, голос ее звучал удивительно спокойно:

– Чего ты хочешь?

– Для начала я хочу, чтобы ты перестала выдавать деньги брату, – ответил он, довольный тем, что она сдалась. – Хотя само по себе это мало что значит. Если ты и дальше станешь поддерживать Пьера, его долги не намного уменьшатся при том образе жизни, какой он ведет. Продолжая поддерживать своего брата, даже небольшими суммами, ты просто-напросто будешь способствовать тому, что он так и не поймет, в чем проблема. А если Пьер не признает, что проблема существует, у него нет никакой надежды на будущее. И, имея твою материальную поддержку, он никогда не изменится.

– А если мой брат не захочет меняться? – спросила Зуки, зная, что Пьер вряд ли сможет когда-нибудь измениться.

– У него нет выбора, – жестко отрезал Паскуале. – Через несколько дней банки потребуют возврата кредитов, которые он взял.

– Значит, вообще уже поздно! – воскликнула Зуки вне себя.

– Дело можно поправить, если я выкуплю акции компании и возьму на себя обязательство выплатить долги банкам.

– Но ты же сказал… – Зуки нахмурила брови.

– Что я сказал, bella mia? – вкрадчиво спросил он.

– Что ты никогда не покупаешь разорившихся предприятий.

– Браво! Она, оказывается, слушает! Женщина, которая слушает, – редкая находка!

В ее положении вряд ли имело смысл реагировать на его мужской шовинизм, да и от сознания того, что она попала в ловушку, сердце ее готово было выскочить из груди.