Рождение победителя - Каменистый Артем. Страница 74

Межгорцы не торопятся — прибывают в час по чайной ложке. Но их уже набралось больше двух сотен, да и в Мальроке, наверное, тоже имеются — ведь в основном идут туда, ничего не зная про лагерь в лесной деревне. Оттуда, конечно, направляют ко мне, но дело это не мгновенное с местным темпом существования. Пока «за жизнь» переговорят с обитателями замка, пока соберутся, пока дойдут неспешно, с частыми привалами…

И это не единственный источник пополнения — время от времени подходят хорошо знакомые родные личности. Пряча глаза, бубня невразумительные оправдания, обвиняя кого-то неизвестного в собственной нерасторопности. Иридиане и межгорцы, реже бакайские ополченцы, которые при разгроме слишком уж увлеклись отступлением, ухитрившись умчаться так далеко, что потеряли связь с основными силами. Самые умные подались в замок, и там им объяснили, где нас искать, остальные так и шатаются по округе в поисках непонятно чего.

В итоге у меня сейчас немногим более пяти сотен боеспособных мужчин, и еще около двух сотен занято инженерными работами на реке. Цифра приличная, но следует учитывать пестроту вооружения и доспехов, полное отсутствие такого понятия, как слаженность действий, откровенную ненадежность и неопытность большинства отрядов, неудовлетворительную индивидуальную и групповую боевую подготовку: основная масса ничего не стоит в поединках один на один, а в битвах понятия не имеет, как держаться в строю. А еще ядреный дух всеобщей безалаберности доставляет «удовольствие». Из плюсов могу отметить лишь немного воспрянувший боевой настрой — ночные действия народ решил признать эпической победой; приличную численность — даже при самых худших раскладах нас гораздо больше, чем врагов; наличие многообещающих командиров из дружинников, латников и бывших рабов; негативное отношение к противнику — глупым рыцарством вояки больше не страдают. Почти все насмотрелись на дела рук людоловов и даже без моей пропаганды о «честной войне» уже не заикаются.

И эту разношерстную толпу я собираюсь вести в ночной бой. Почему ночной? Потому что зимний день короток и демы его используют почти до полной темноты. Потом уже становятся на ночлег и, если разведчики не ошиблись, сегодня устроят его как раз в районе корчмы, постаравшись успеть до нее добраться. В идеале внутрь набьется пара сотен врагов, после чего нам останется лишь прикончить уцелевших. Если не повезет, под фугас попадет лишь парочка дозорных, которые займутся растопкой печи. Или даже вообще не сработает — выбросят снаряды, не взорвутся, передумают ночевать под крышей. И тогда нас ожидает повторение пройденного: бой на малом пятачке, стесненном со всех сторон труднопреодолимыми препятствиями. Однажды мы это уже пробовали и отступили. Сегодня намечается попытка номер два, причем на третью можно не рассчитывать — дальше местность становится еще хуже, а потом река начинает расширяться, переходя в озерный залив. Демы, преодолев полосу заграждений, смогут пересесть на галеры и двинуться к замку по воде.

Уверен ли я в победе? Нет, конечно. Один раз демы уже ткнули меня носом, причем проделали это, будучи в меньшинстве. Да, сегодня нас гораздо больше, но и время темное — порядочные воины в такую пору на дело идут только при крайней необходимости. Но крайняя необходимость здесь бывает одна: враг напал.

А я собираюсь нападать сам… Почему? Да потому что демы нападать не собираются. Игнорируя наше присутствие, продолжают тащить свои корабли. Ими не глупцы командуют — понимают, что ключ к победе спрятан за стенами Мальрока. Захватив замок, они лишат нас защиты и запасов, получат великолепную базу для завоевания всей долины. Так что их поведение оправданно — все силы на продвижение к главной цели. Единственное, что предприняли после наших демаршей, — усилили дозоры, всех спецов пустили на поиск разведгрупп, из-за чего сведения я начал получать с запозданием и далеко не в прежнем объеме. Лазутчики теперь не могли подкрадываться чуть ли не к центру лагеря, к тому же им часто приходилось спасаться бегством, сбрасывая погоню с хвоста или пытаясь завести ее в подготовленную засаду. Последнее ни разу не удалось — вероятно, наши намерения выглядели слишком очевидными для опытных головорезов.

Если мы ничего не предпримем, максимум через неделю демы окажутся возле замка. Там лесов не будет — местность слишком открытая, а у них много хороших арбалетчиков и отличные доспехи. У нас же все наоборот… Так что если не сейчас, то утром. Но при свете уже пытались — не понравилось. Остается в темноте. Не воюет никто в темноте? Ну так это замечательно: мы первыми будем.

Выступили задолго до заката, но сумерки были сродни вечерним. Естественно, уже привычная низкая облачность, временами обдающая снегом. Хмуро, холодно, страшновато. Шли неторопливо — берегли силы. Задолго до реки остановились, выслали вперед дозор с приказом найти разведчиков.

Ждать пришлось долго — я даже притоптывать начал. Сапоги качественные, но не для мерзлой земли. Сейчас бы валенки в самый раз.

Пользуясь случаем, Конфидус, встав рядом, оперся на свой меч-переросток, завел беседу:

— Дан, а не лучше ли ударить прямо сейчас? К корчме ведь настоящая дорога ведет — она пошире тех троп будет. Если выстроить по ней латников и дружину, хороший кулак получится. Демы на него всей толпой навалятся, начнут давить. Те под натиском без паники отойдут к полянам, где мы со всех сторон можем накинуться. Толпа у нас хорошая — окружим и задушим массой.

— Если все получится, они там многих порубать успеют. Да и не удержим всех — прорвутся назад.

— Ну, кто-то уйдет, кто-то останется. Нам главное их пощипать как следует — тогда, скорее всего, вернутся в море. Не так уж много у них сил, чтобы терпеть постоянные потери.

— У нас тоже. Так что сперва попробуем мой план. Если он не сработает, то позже будем пробовать по дороге ударить. Сомневаюсь, что получится их выманить, но рискнуть можно.

— Сомневаетесь, потому что в прошлый раз они не преследовали нас?

— Да.

— Это потому что врезали мы им тогда хорошо, и видно было, как нас много. А дружинников с латниками не испугаются.

— И расстреляют из арбалетов.

— Ну, наши не увальни деревенские. Да и лучников за спинами можно поставить, чтобы прикрыли. Дан, вам, разумеется, виднее, но все же хотелось бы хоть в общих чертах знать: что вы задумали?

— Вы не поймете. И я еще не знаю, получится или нет. Там, в корчме, что-то вроде тех штук, которыми вы в ловушках убиваете бурдюков.

— Что именно?

— Не помните, как рассказывали мне про колья, что над огненным порошком поставлены?

— Помню. Но ими бурдюка убить сложно. Они скорее пугают или калечат. Вы там такие же поставили? А где зелье взяли? Мы так и не смогли запасов обновить.

— Не колья, но похоже. И гораздо сильнее.

— А…

— Конфидус! Я, честное слово, не могу рассказать. Это что-то вроде кирта, но очень капризное. Если получится, демов поляжет немало, а остальные будут испуганы.

— Кирт? Не богоугодное это дело. — Епископ неодобрительно покосился на Штучку.

— Все, что против демов, — богоугодно. Если не нравятся мои действия — пишите донос инквизиторам.

Конфидус едва не рассмеялся:

— Донос? Хорьку или его вонючкам? Более смешных слов я в жизни не слышал.

Показался возвращающийся дозор, впереди всех широко шагал старый знакомец Люк. Некогда неотрывно бегавший за мной, будто собачонка, а теперь — командир одной из групп разведчиков, самостоятельный опытный охотник и великолепный стрелок.

Поприветствовав меня кивком, доложил:

— Похоже, на ночлег сейчас становиться будут.

— Где тебя так долго искали?

— Да они сегодня бешеные. Рыщут повсюду — даже в болота незамерзшие пытаются лезть. Нигде от них не скрыться. К тому же снег этот некстати: как присыплет — так свежий след издали видно. Устали заметать, да и не всегда получается.

— Близко не смогли подобраться?

— Да где там с такими делами. Издали, сквозь деревья кое-что видели.