Тень моей любви - Смит Дебора. Страница 56

– Ты, воробышек, для него посторонняя, которая сует нос в чужие дела.

Я минуту помолчала.

– Ну и что? Мне хорошо это удается – совать нос в чужие дела, – я вызывающе посмотрела на Роана. – Ведь я сумела заполучить тебя обратно. Не так ли?

Горы Аляски казались дикими, покрытыми снегом огромными монументами по сравнению с уютными серо-голубыми холмами наших родных мест. Из окна снижающегося самолета воды океана выглядели более холодными и глубокими, чем любые озера Джорджии.

Я решила, что Аляска – штат крайностей. Чему учил Роан моего кузена Мэттью? Независимости, силе, уверенности, духу авантюризма? Или собственному одиночеству?

Я ожидала, что Джуно – это настоящий город. Все-таки – столица штата, но с воздуха не видно было ни небоскребов, ни скоростных шоссе. Сверху вырисовывался скромный городок, зажатый между горами и водой на краю континента. “Мы недалеко от России, – подумала я, – и от Полярного круга”.

Роан держал меня за руку, когда самолет мягко приземлился в аэропорту. Солнце скрылось, от посадочной дорожки шел пар. Я изо всех сил напрягала зрение, пытаясь рассмотреть за металлической оградой группу встречающих. Роан тоже наклонился к окну вместе со мной.

– Не показывай мне его, – приказала я. Сердце мое билось где-то в горле. – Я хочу узнать его сама.

Однако самолет развернулся так, что встречающих стало не видно. Взвинченная до предела, я смотрела, как Роан достает наши сумки с полок над головами.

– Лучше пойду по трапу перед тобой, – сказал он. – Не спеши. Если что, я не дам тебе упасть. Давай дождемся, пока все выйдут.

Когда мы уже стояли на верхней ступеньке трапа, ежась в зябком влажном воздухе, я сказала:

– Вон тот молодой парень, похожий на культуриста с бронзовыми волосами. Такие волосы у всех Делани.

– Это не Мэттью, – сказал Роан с напряжением в голосе.

Стюард вынес наш ручной багаж. Роан пошел впереди меня, а я медленно стала спускаться, одной рукой опираясь на него, а другой вцепившись в поручень Я не отрывала глаз от встречающих и, конечно, споткнулась на последней ступеньке. Роан тут же подхватил меня, выругавшись себе под нос. Не обращая на это внимания, я продолжала смотреть мимо него.

Высокий худощавый молодой человек с волосами песочного цвета ходил взад и вперед по дорожке. На нем были темно-серые брюки, рубашка-шотландка, синий кардиган и башмаки для улицы.

За ним семенила невысокая миловидная толстенькая женщина, одетая так же просто. Волосы торчали вокруг ее лица, как пшеничная солома. На каждый его шаг приходилось два ее.

Пара выглядела здоровой и цветущей. Первопроходцы. Последние из светловолосых поселенцев, живущих на Аляске.

Я скользнула по ним взглядом, выворачивая голову, чтобы увидеть того, с бронзовыми волосами. Но он, обняв двух прилетевших с нами пассажиров, уже уходил.

Я нахмурилась. Роан положил руку мне на плечо. К нам приближалась та самая парочка. Я уставилась на молодого человека. Он, не колеблясь, шел к нам, его зеленые глаза перебегали с меня на Роана и снова на меня. Он остановился рядом, горой возвышаясь надо мной, но на дюйм ниже Роана. Улыбнулся.

Впервые в жизни я потеряла дар речи. Мэттью. Ребенок, росший среди насилия и нелепой пасхальной благотворительности. От него отказался отец, осиротила мать, бросили макклендовские тетки. Но благодаря Роану, только благодаря Роану он вырос здоровым, преуспевающим и честным.

Он протянул загорелую сильную руку. Она дрожала. За его спиной, прижав руки к груди, заплакала его жена.

Роан крепче сжал мои плечи. Я чувствовала, как он наэлектризован. “Я не подведу тебя”, – думала я.

– Это еще что? – заявила я. – Я тебе не чужая. Я, слава богу, твоя двоюродная сестра. Ты член нашей семьи. – Я твердо посмотрела на заплаканную молодую женщину. – И твоя жена тоже член нашей семьи, хотя нас еще не представили друг другу.

– Я – Милдред, – сказала она, чуть ли не рыдая. – Но все зовут меня Твит.

– Привет, Твит. Я – Клер. Теперь и твоя двоюродная сестра. – Потом, повернувшись к Мэттью, который смотрел на меня, открыв рот, я продолжила: – Что же я буду жать тебе руку? Лучше обниму тебя. – И я сделала это, как смогла. Через минуту, придя в себя, он тоже обнял меня так осторожно, как будто я могла разбиться.

Мы обнялись с Твит, и наконец я повернулась к Роану. Он стоял как изваяние, неподвижное, не защищенное от стихий и очень уязвимое. Лицо его было совершенно непроницаемо. “Видишь”, – сказала я про себя.

Я тогда думала, что самое трудное – позади.

Глава 13

Люди выбирают место, чтобы жить, не с бухты-барахты, а по каким-то своим соображениям. Моей первой задачей было узнать, что привело Мэттью на Аляску.

Мэттью повез нас в своей заляпанной глиной машине. С моего места на заднем сиденье рядом с Роаном я старалась увидеть как можно больше в нем, его жене, в том, что нас окружает, и запомнить это.

Холодный, серый, повернутый лицом к океану, дом был мягко говоря, очень обособленным. Медовый месяц на Аляске – один из свадебных подарков для Мэттью и Твит. Роан купил здесь небольшой домик когда Мэттью было шестнадцать. Они приезжал сюда отдыхать: пешие прогулки, рыбалка – лососи здесь знаменитые. Роану понравились уединенность и глушь этого места.

Во время нашего перелета Роан рассказал мне, что Аляска в основном – это сельские районы, разбросанные между океаном, проливами, холодными реками и горами. Во многих пригородах водятся медведи, американские лоси, волки. Здесь тянутся огромные ледники и природа совершенно девственна.

– Мне понравилась естественная дикость этих мест. Тут зверь может задрать и съесть человека, – сказал Роан с каким-то мрачным удовольствием. – Это не позволяет тебе развесить уши.

Мне вдруг показалось, что Роан скрывает от меня еще что-то. Я не нашла в ширококостном лице Мэттью ни черт дяди Пита, ни того, что напомнило бы мне о Макклендонах – кроме жестких изумрудных глаз Сэлли. Скорее в нем было что-то от Делани – может быть, бульдожья челюсть.

Я постаралась выбросить все глупые фантазии из своей перетруженной головы. Салливан Мэттью. Мэттью Салливан. Так его назвал Роан. Так он называл себя сам. Так и я буду называть его даже про себя.

Симпатичная пара Мэттью и Милдред, вернее Твит. Они оба были врачами-ветеринарами, только что закончили университет в Вашингтоне. Умные, энергичные – это очевидно. Молодые, умеющие сочувствовать, не боящиеся замарать руки.

Но мне никак не удавалось представить себе Мэттью сыном Роана, хотя бы и приемным. В свои двадцать четыре Мэттью только на одиннадцать лет был моложе Роана. На шесть моложе меня. Если он когда-нибудь назовет меня мамой, я тресну его по башке.

Роан буквально светился, когда мы разговаривали с Мэттью и Твит. Он еще в самолете рассказал мне, что они консервативны и немного застенчивы. Ходят в церковь, участвуют в добровольческих проектах и намереваются – совершенно серьезно – иметь полдюжины детей.

– Доктор Салливан, – неоднократно подчеркивал Роан. – Я вырастил Мэттью, и теперь он – доктор. И он женился на замечательной девушке, которая тоже доктор. Звучит? Салливаны стали докторами. Теперь я, наконец, могу гордиться своей фамилией.

Он считал, что это честь для опозоренного имени Салливан. Мне хотелось схватить его и как следует потрясти, чтобы до него дошло: он сам поднял это имя на высоты, недостижимые для многих.

По дороге Твит без конца поворачивалась ко мне, улыбаясь и смахивая слезы. Мне стало жаль ее, Она так хотела быть дружелюбной, но никто из нас не понимал до конца, как нужно вести себя. Я похлопала ее по плечу.

– Я слышала, что вы оба ветеринары.

Она посмотрела на меня с благодарностью.

– Свежеиспеченные. Это лето на Аляске – не только подарок Роана нам на свадьбу, но еще и первый рабочий месяц. Мы хотим открыть со временем консультацию: Мэттью специалист по крупным животным, я – по мелким.