Мы играем в пистолеты (СИ) - Риз Екатерина. Страница 4

- Куда?

Я плечами пожала.

- Пока не знаю. Наверное, придётся выйти замуж.

Он завис, густые брови сошлись на переносице, а я подошла и поцеловала его.

- Не хмурься. Тебе не идёт. Вдруг от всяких умных мыслей морщинка на лбу появится? Как жить-то будешь с такой печатью? Не справишься, это ведь такая ответственность.

- Ник, ты чего?

- Ничего. Как там твоя мамаша? На работу ушла? Я кофе хочу.

В общем, вот так я ушла из дома. Фая позвала меня к себе, но скорее из вежливости, знала, что я откажусь. Мне хоть и было страшно тогда, но приняв решение начинать взрослую самостоятельную жизнь, отступить уже не могла. Правда, потом не раз в этом каялась. Что может быть проще – испугаться и сдаться? Вернуться в отчий дом или к Фае под крылышко и переждать в покое и сытости. Но было стыдно, и я терпела, стараясь особо своими «новостями» никого не расстраивать. У меня всегда всё было в порядке. Даже когда ругалась со Славкой, даже когда выталкивала взашей из нашей постели каких-то профурсеток, а потом выслушивала от его матери всякие неприятные вещи, вроде того, что это я её сыну жизнь порчу, и он уже не знает в какие пороки кинуться с головой, чтобы от меня избавиться. От своего присутствия Славку я бы избавила без лишних сантиментов, но идти мне было некуда. Мать со мной не разговаривала, искренне верила, что я к Славке сбежала, не дождавшись совершеннолетия, потому что от любви с ума сошла и поэтому дурости возлюбленного не замечаю. Я с ней не спорила, понимала, что правды от меня она просто не перенесёт и разговаривать со мной до конца своих дней тогда точно не станет. Улыбалась, что только от неё не выслушивая, и кивала, как китайский болванчик, прекрасно понимая, что кроме как за обучение азам сексуальной жизни, мне Славку благодарить не за что. Но всё равно, за год совместной жизни к дурню к этому по-своему привязалась, и съезжая в институтское общежитие, даже всплакнула.

- Ты главное не забывай, что много пить и гулять вредно, - наставляла я его, собирая вещи. – Я, конечно, понимаю, что сейчас ты в загул уйдёшь, но, Слава, тебе на сборы ехать, через две недели. Слышишь?

- Слышу. Ник, ты меня совсем бросаешь, что ли?

- Совсем. Можешь вздохнуть с облегчением.

Он в руках покрутил чистую футболку, потом сунул голову в ворот.

- А видак с телевизором?

- Оставь себе.

- Правда? – Он обрадовался.

Он обрадовался, а я через плечо оглянулась и строго посмотрела. Славка осознал и покаянно опустил вихрастую головушку. Я вздохнула. Всё-таки парень он был видный, иногда как улыбнётся, так обо всей его дурости и недалёкости забываешь напрочь.

- Съезжаешь, что ли?

Я в прихожей обувалась, ещё раз огляделась, чтобы удостовериться, что всё своё забрала, выпрямилась и на Славкину мать посмотрела. Она стояла с сигаретой, и дымила ею, как паровоз.

- Съезжаю. В общежитие.

- Поступила? – Она, кажется, была удивлена.

- А как же.

- А Славка?

- А Славка всё. В дальнейшие мои планы не вписывается. Адью. Простились со всей теплотой и благородством.

- Ишь ты.

- Да не переживайте вы, тёть Тонь. Он совсем чуть-чуть пострадает и успокоится. Вы только напомните ему, что десятого ему на сборы. А то ведь в загул уйдёт и забудет.

- Всю ты душу из парня вынула, - упрекнула она для порядка, а я кивнула и сумку с вещами подхватила.

В общежитии я прожила пару месяцев, мне там не понравилось. Там было шумно, неуютно, попадались абсолютно беспардонные личности, с которыми я не знала, как бороться и договариваться. Терпела, как мне показалось, долго, а потом пришла к Фае и призналась:

- Я в тупике.

Она на меня посмотрела и идеально выщипанную бровь приподняла:

- Деньги кончились?

- Не в деньгах дело, мне хватает стипендии и процентов, что с отцовских денег получаю. Там немного, но хватает. Куда мне их тратить, деньги эти?

- Действительно. Зачем молодой девушке деньги?

- Ты меня не слушаешь, - обиделась я.

- А зачем? Я и так всё знаю.

- Я ведь не альтруистка.

- Я понимаю.

- Просто нужно двигаться вперёд. В институт я поступила, а дальше что? Пять лет прожить в общежитии, чтобы потом стать учителем английского в школе? У меня совсем другие планы.

- Так следуй этим планам. Какого совета ты от меня ждёшь?

Я сунула в рот конфету.

- Не совета, Фая. А помощи. Есть у меня знакомый, в институте нашем учится, физмат заканчивает, Олюшкин Денис.

Фая фыркнула.

- Дурацкая фамилия.

Я рассмеялась.

- Дурацкая.

- Влюблён?

- Говорит, что да.

Фая внимательнее вгляделась в моё лицо.

- А тебе бы не мешало посетить косметолога. Бледненькая какая-то, под глазами круги.

Я отмахнулась.

- Зубрю.

- Ну, и зубри себе на здоровье, но круги под глазами это не дело. Отдыхать нужно, сон – это лучшее лекарство. И от кругов под глазами, кстати, тоже.

- Я запомню. Так что с Денисом?

- А что с ним? Приводи, оценим.

 Денис на самом деле был в меня влюблён. Он смотрел на меня, затаив дыхание, слушал и кивал, что бы я ни говорила, даже если это была откровенная глупость. Рядом с ним я чувствовала себя царицей, правда. Он и относился ко мне соответствующе. Цветы дарил постоянно, даже после свадьбы не перестал этого делать. Он был милый, мягкий, сердечный, хотя, после свадьбы, то, что казалось мне достоинствами, превратилось в недостатки, и я пришла к выводу, что он скорее слабохарактерный и даже мямля, особенно в отношениях со своими многочисленными родственниками. Но, не смотря ни на что, я к Денису очень хорошо относилась. Он был тихий, залюбленный родителями мальчик, единственный сын, и выгодная партия для такой бесхозной девчонки, как я.

Сейчас мне часто говорят, что я красивая. Витя мною гордится, не жалеет денег на мои наряды, по мере возможности, конечно, я себя люблю и о себе забочусь и в отличие от своего мужа прекрасно понимаю, что моя красота – это результат многолетних трудов и стараний. Да, природа меня наградила, но любая награда со временем тускнеет, её чистить нужно, Фая мне это с ранних лет в голову вдалбливала, вот я теперь и стараюсь. А тогда, в свои девятнадцать-двадцать лет, когда особи мужского пола замирали рядом со мной и на глазах глупели, я только фыркала и смеялась им в лицо, не веря ни единому их слову. У меня были длинные светлые волосы, которые я зачастую забирала в простецкий хвост, огромные сияющие глаза, я знать не знала, что такое макияж, и удивляла всех румянцем во всю щёку, который сейчас бы посчитала неприличным. Хотя, если честно, я просто не помню, что такое румянец, банально разучившись смущаться и краснеть. В общем, семь лет назад я считала себя симпатичной, но не более, загадочной, но не слишком, независимой, но в меру. И, вероятнее всего, эта смесь несмешиваемых вещей, сбивала всех мужиков без разбору с толка. А я не то что бы этим наслаждалась, просто анализировала и наблюдала как бы со стороны и впечатления свои записывала, точнее, мотала на ус. Мотала, мотала, а потом пришла к выводу, что мне всё это на фиг не нужно, и вышла замуж за своего Дениску, свято поверив в то, что с ним-то точно буду счастлива. Не в том смысле, что люблю без памяти и всё остальное не важно, а в несколько меркантильном. Денис был сыном ректора нашего института, мама его преподавала вокальное искусство, фактически, участвовала в «семейном бизнесе», и вообще у них была династия учителей и преподавателей, дедушка профессор, интеллигенты в седьмом поколении, уважаемая в городе семья, и мне очень захотелось ко всему этому примкнуть. То есть, тоже стать интеллигентной и заиметь царственную осанку свекрови и некоторые её права и привилегии.

Желание единственного сына жениться на мне, светловолосой и ясноокой, у них, по понятным причинам, воодушевления не вызвало. А я изо всех сил старалась родственникам Дениса понравиться, прекрасно понимая, сколько от этого зависит. Я разговаривала с его бабушкой по-французски, пыталась запомнить истории из жизни его деда и на полном серьёзе предложила тому сесть за мемуары, чем поразила старика в самое сердце, и никогда не спорила с Денискиными родителями. Свекровь моя, позже, когда дело уже шло к разводу, как-то заявила, что я всё это делала специально, то бишь попросту притворялась, в доверие втиралась, а я даже спорить с этим не стала. Конечно, притворялась, и даже скрыть этого не пыталась никогда, но при этом проявляла чудеса такта. Я ведь даже не смеялась никогда над их семейкой и их устоями. Правда-правда, никогда. Относилась ко всему совершенно спокойно, не особо страдая из-за постоянного зуда свекрови над моим ухом – как я должна выглядеть, как одеваться, когда говорить, а когда молчать. По её словам выходило так, что я им всем обязана. Что разрешение дали за их сыночка замуж выйти, что в квартире их живу, что фамилию их ношу. Зато моя мать была просто счастлива, видимо на самом деле не ожидала, что я способна сделать такую хорошую партию. В её глазах я была совсем пропащей. Вот она-то мою свекровь всегда открыв рот слушала, что меня, если честно, смешило.