Смотрины - Чиркова Вера Андреевна. Страница 23

– Спасибо, метр, – услышал герцог за спиной тихий голосок «ученицы» и немедленно обернулся.

Если бы он своими глазами не видел в ту ночь Риселлу и её подругу в собственных покоях, никогда бы не поверил, что это те самые девицы, которые придумали и провернули такой рискованный и отчаянный план, чтоб доставить ему письмо Тренны. В течение последних двух суток спутницы вели себя как напуганные монашки. Тихо, как мышки, сидели в своей каюте – одной из двух, имеющих крошечную мыльню. Вторую заняли «герцог» и его друзья, остальные довольствовались матросской мыльней, не испытывая от этого никаких неудобств; других женщин, кроме лазутчиц, на баркасе не было.

Разумеется, внезапное появление девушек вызвало у скучающих без дела гвардейцев вполне объяснимый ажиотаж. Быстро выяснив, что ни герцог, ни его свита никаких личных планов на спутниц не имеют и вообще их практически не замечают, самые горячие ловеласы предприняли просто невероятное количество попыток познакомиться поближе.

Однако никому из них это не удалось. Напрасно бравые гвардейцы осаждали двери каюты, предлагая девушкам свои услуги, и приносили соболезнования отравившейся ученице, выражая при этом твёрдую уверенность, будто ей сразу станет легче, если она услышит, как поёт Бежан, или посмотрит фокусы Тимаса.

Непонятно, откуда парни доставали кучу совершенно невероятных вещей: от различных сладостей и игрушек до украшений и слегка привядших цветочков.

Все это они складывали на поднос Монрата, когда старый лакей нёс девушкам обед, и смотрели на него умоляющими глазами, заклиная не отказать в такой малости – передать недотрогам знаки внимания.

Но девушки все посторонние предметы вычисляли сразу и бесповоротно отказывались их принимать. Неизвестно, как они объясняли свои отказы камердинеру, но как-то так получилось, что к концу путешествия суровый лакей был полностью на их стороне. И когда выносил из каюты поднос с нетронутыми подношениями, смотрел на ожидающих под дверью ловеласов так победно, словно это он был предметом вожделения тридцати раззадоренных парней.

Уже утром второго дня обнаружилось, что по поводу каждого подарка заключается множество пари, и из гвардейских рюкзаков были извлечены самые ценные вещи. Магические безделушки и достойные внимания принцесс драгоценности, фиалы с редкими маслами и зельями, защитные амулеты и даже огромная друза барита редкого розового цвета.

И всё это вернулось назад, даже не удостоившись прикосновения девичьих пальчиков. О том, чтобы это было известно достоверно, позаботился Таргель, судовой маг, и именно такое равнодушие обижало почитателей сильнее всего.

Гизелиус, исподтишка наблюдавший за этой вознёй и готовый в любую минуту прекратить назойливые ухаживания, если понадобится его помощь, в первое же утро удостоился по этому поводу визита Таргеля, довольно сильного, несмотря на молодость, боевого мага.

– Желал узнать, нет ли у моих «учениц» женихов или мужей, чтобы не получить замечание ковена за недостойные действия, – кратко объяснил магистр Дорду, когда тот поинтересовался, чего хочет от их подопечных маг Таргель.

– А какие именно действия он производит? – Похоже, Райт наконец-то начинал интересоваться магией.

– Накладывает на каждый подарок поклонников безобидную сторожку. Если девушки хотя бы потрогают вещицу из простого любопытства, дарителю это станет известно, когда Монрат вынесет поднос из каюты.

– И так ни разу и не прикоснулись?!

Герцог рассмотрел в глазах кузена жаркий всплеск азарта и поспешил погасить его скептическим замечанием, что Милли наверняка видит эти сторожки.

– Нет, – категорически опроверг такое подозрение магистр, – у неё очень слабый дар, даже у Райта сильнее, а Таргель уже имеет первый класс, сильнее только магистр. Поэтому ей никогда не увидеть его чар. Да и Монрат говорит, что переставляет еду на стол своими руками – наши спутницы даже не прикасаются.

– Тогда нужно посоветовать парням приготовить какое-нибудь вкусненькое блюдо, – едко пробормотал Дорд, с досадой обнаруживший, что не он один втихомолку развлекается этим бесплатным аттракционом.

– Пробовали, – довольно хмыкнул Гизелиус, – нет такого способа, какой они бы не придумали. Даже вашего щенка пытались подсунуть, на бархатной подушечке и с бантиком на шее.

– А почему Монрат им разрешил его взять? – насторожился, почувствовав непонятную ревность, герцог.

– Ну, они же не дураки, впутывать в это Монрата, – насмешливо фыркнул несказанно довольный собой магистр и пояснил: – Уговорили поварёнка, который забирал посуду после ужина.

Как выясняется, Тренна просила его вовсе не за взбалмошных искательниц большого сундука, к которому по досадному недоразумению непременно прилагается бестолковое существо противоположного пола, и не за обычных учениц, попавших в трудное положение.

Всё было намного сложнее и потому полностью оправдывало жену в глазах магистра. Он и сам слишком часто оказывался в сложных и двусмысленных ситуациях, чтобы не понять – Тренна ведёт какую-то очень сложную игру, и, судя по поведению девушек, союзники, как и враги, у неё очень серьёзные.

И только одно обстоятельство не позволяло ему пока окончательно простить жену за прошлую шутку – несмотря на всё, что магистр наговорил друзьям, в глубине сердца он затаил на Тренну горькую обиду. Вполне могла бы ему довериться, влезая в какую-то очередную интригу, сложно ведь не понять за несколько лет совместной жизни, насколько он, Гизелиус, честный и преданный человек по натуре.

– И как они поступили со щенком? – нетерпеливо поторопил задумавшегося учителя Райт. – Неужели даже не погладили?

– Нет. Милли сразу спросила, знает ли герцог, что им принесли в подарок его любимца, или воины дарят ворованную собачку?! Поварёнок жутко перепугался, опрометью выскочил из каюты и, чуть не плача, ринулся к Монрату относить щенка. Пришлось Дрезорту извиняться перед камердинером за своих оболтусов.

– Ну надо же, – зло восхитился Дорд, возмущённый укрывательством Брандта своих подчинённых, – а нам этот хитрец даже словом не обмолвился!

– Ну а что он мог сказать? – вступился за нового приятеля Райт. – Извини, друг, но мои парни пытались украсть твою собачку, чтоб подарить твоим же спутницам? Мне бы пришлось потребовать их наказать, а он наверняка и так уже всыпал виновным по первое число. Ведь отлично понимает: так поступить парней вынудило необычайное упрямство пассажирок, отвергающих всех почитателей. И не может им не сочувствовать.

– Тем более Брант и сам пытался напроситься к девушкам в гости, – не без умысла сдал Дрезорта маг, – и тоже получил отказ.

– Вот теперь я его узнаю, – ещё сердито фыркнул Дорд, – он всегда был знатным волокитой, если позволяли служебные обязанности. Мне непонятно другое, откуда ты-то так хорошо обо всём этом осведомлён?!

– Просто повесил на дверь их каюты свои сторожки и следилки сразу же, едва девушкам выделили это помещение, – небрежно пожал плечами магистр, но в его голосе проскользнул отголосок затаённой гордости. – И не смотрите так укоризненно: с наружной стороны, а не с внутренней. Должен же я как-то дать отрядному магу понять, что забочусь о защите своих подопечных?! Именно поэтому сторожки довольно простые, и Таргель их видит… Не хочу раньше времени открывать ему мои истинные возможности. А повесил специально, чтобы предупредить. Иногда маги ради дружбы готовы пойти на небольшие нарушения законов.

И вот теперь Милли стояла перед магистром, протягивая ему фолиант, и весь её вид говорил о намерении девушки поблагодарить своих спутников за оказанную милость и немедленно исчезнуть с их глаз.

И это почему-то задевало самолюбие герцога и вызывало у него досаду, хотя раньше он считал, что именно так они и должны распрощаться. Однако не догадывался, что это прощание будет проходить под заинтересованными взглядами более чем полусотни мужчин. Воины Бранта и его собственные слуги и охранники слишком втянулись за эти дни в азартную игру – «покори женщину», чтобы так просто от неё отказаться. И хотя им ещё предстоял совместный путь до Дивноводска – герцог по просьбе Гизелиуса разрешил ему предложить девушкам место в карете, – однако он не собирался впускать травниц во двор королевского дворца.