Любовь - наказание? Или награда? (СИ) - "Лана Танг". Страница 18

... Я посещал актерские курсы, пусть и недолго. Я выступал на сцене. Но по сути я играл роль всю свою сознательную жизнь, никому не показывая своих истинных чувств, с тех пор, как определился мой пол, и я стал никому не нужным безродным омегой. Этот опыт помог мне сдержаться и теперь. Я развернулся и молча пошел к дому...

-Не переживайте, Мио, и не слушайте гада, - семенил за мной Су. - Господин Диннер еще ничего не решил. Это его отец привел в дом этого... Гучи. Вон он вышел из подъезда, домой поедут. Где ж они прятались-то до сих пор, спали, может?

-Я тоже отдохну, Су, - не оборачиваясь, тихо сказал я, - и мне ничего не нужно. Так что ты тоже можешь отдыхать. Таблетки я принял, не беспокойся...

Вернувшись "к себе", я сбросил с лица маску спокойствия. Помолвка... будущий супруг... А что я ожидал иного? Ушел бы тотчас же отсюда, но ... я как бы не свободен. Меня купили, и я должен был отработать затраченные на меня деньги...

***

Было уже темно, и я лежал в постели, когда в отведенную мне комнату пулей ворвался Диннер. Ни слова не говоря, он схватил меня в охапку, и потащил к себе, а я опять, как последний дурак, замер от счастья. Обхватил его за шею, прижался к груди, и забыл как дышать...

Плевать на свадьбу, на наглого омегу, на всю эту кошмарную реальность! Сейчас он мой, и никто на свете этого не изменит! Запах любимого кружил голову, сводил с ума, отшибал все запреты... Он мой, и он несет меня к себе в спальню!

-Я так устал сегодня, Мио-о, - мое имя звучало в его устах сладкой музыкой. - Думал усну, лишь только доберусь до кровати, но без тебя не смог, никак не получается. Ты нужен мне, мой милый, только ты, и никто другой. Доктор сказал, что мне нельзя тебя ... несколько дней... Да я сегодня и так не смог бы, потому что еле держусь на ногах. Давай, ложись, вот так, сюда, мой сладкий, а я буду медленно снимать с тебя эту дурацкую пижаму, и целовать твое красивое тело... везде, везде... шейку, тоненькие ключицы, нежные розовые сосочки и мягкий животик...

Хватило его ненадолго, и когда дело дошло до "животика", он почти отключился. Прижал меня к себе, блаженно улыбнулся, и через несколько секунд уже спал... сном младенца...

Часть 15

Дин

-Дин, что происходит? - встретил меня вопросом встревоженный Бен. - Сразу три крупных инвестора (он назвал фамилии) отозвали вложенные в наш проект средства. Акционеры встревожены, звонки не умолкают.

-Родитель постарался, не ходи к гадалке. Все эти типы - его выкормыши. Проклятье, так и знал, что он сделал свой ход конем, не случайно приперся ко мне утром с этим гаденышем!

-Аа?... с кем?

-Неважно, потом расскажу. Сегодняшнее собрание акционеров, конечно же, отменяется?

-Скажем так - переносится. Я велел секретарю всем отвечать так. Что будем делать, Дин?

-Есть варианты, но придется побегать. Чертов папаша! Достань из сейфа второй список. В нем помельче рыбки, но набрать кое-что можно. Половину наскребем здесь, остальное с зарубежных компаньонов. Пусть секретарь закажет билет на самолет, на завтра.

-Два билета, Дин. Полетим вместе. Я знаю некоторые аспекты дела лучше тебя.

-Хорошо. Два билета. Не возражаю. Ну, что, попьем кофейку, и в путь?

День прошел в бесконечных разъездах. Сначала ездили вдвоем, потом разделились, а к вечеру подключили к визитам еще двух грамотных сотрудников. Когда, наконец, сошлись в офисе, чтобы подсчитать добычу, рабочий день давно закончился, а в голове мутилось от усталости, и все тело ломило так, словно по нему долго и методично били деревянными битами.

-Ну что там, Бен? - потягиваясь до хруста в плечах, спросил я. - Как наши усилия, надеюсь, не напрасны?

-Как и предполагалось, - уныло вздохнув, ответил компаньон, - чуть больше половины. Так что зарубежной поездки не избежать...

-Не избежать... - в тон Бену протянул я, - как же не вовремя... - встал, подошел к окну, вгляделся в спускавшуюся на город ночь.

Где-то там, далеко, за всеми этими равнодушными городскими огнями, в тихом элитном районе ждал меня теплый уютный дом. И там был Мио... мой нежный красивый Мио... меня тянуло к нему, как магнитом. Он перенервничал и заболел, ему было плохо, и наверняка очень неуютно в чужом месте, а я не мог уделить ему достаточно времени, вынужденный носиться как угорелый, по всем этим нудным чинушам, и только лишь потому, что моему папочке клюнуло в голову породниться с денежным мешком, и он не придумал ничего лучшего, как втянуть меня в свой дьявольский план. Проклятие, как же все это меня бесит!

Мне надо домой! Мне надо узнать, как Мио себя чувствует! А вдруг ему стало хуже?...

Кстати!!!

-Бен, ты слышал такую фамилию - Машталер? Знакомая до дрожи, но никак не могу припомнить, откуда ее знаю?

-Конечно, слышал, более того, знал Зарта Машталера лично. Он был довольно близким другом твоего отца, и его постоянным деловым партнером. Одиннадцать лет назад он погиб в аварии, вместе с супругом. Подумай, ты должен помнить эту трагедию, Дин. Я присутствовал на похоронах, и видел тебя и твоего отца.

-О, да, точно! Я учился тогда за границей, и приехал домой на каникулы. Отец собирался в траурный зал, и сказал мне поехать с ним вместе... Бен, у Машталеров остались дети? Я помню, на церемонии был заплаканный мальчик.

-Да, их сыну исполнилось тогда лет семь?... может шесть или восемь, я точно не знаю, но пол ребенка еще не определился. А почему ты спрашиваешь, Дин?

-Что стало с тем мальчиком? Почему прервалась фамилия, если был наследник? Машталер владел крупной фирмой, так что его сын должен был унаследовать приличное состояние. И что с его компанией? Почему в наших кругах о ней ничего не слышно?

-Ну... господин Питчер Тэхван... твой отец...оплатил содержание малыша в приюте, до того возраста, когда определится пол, и его увезли... Дин, почему ты спрашиваешь об этом???

-Оплатил содержание в приюте? И все??? А как же дом, денежные средства, наследство? Ребенок должен был счастливо жить в родительском особняке, получать все положенные наследнику привилегии, учиться, и ни о чем не думать! С какой стати его отправили в приют? Бен, расскажи мне все, что тебе известно! Я не в тех отношениях со своим стариком, чтобы бояться услышать о нем что-нибудь нелицеприятное.