ИГ/РА (СИ) - Килина Диана. Страница 16

– Ты поэтому стал наёмником? – решила узнать я.

Ну раз уж его пробило на откровенность…

– Нет. Просто не умел делать ничего другого. За время спец подготовки меня натаскали стрелять по любой мишени, практически с любого расстояния. Я стрелял в муляжи женщин и детей. Младенцев, кстати, тоже – ухмыльнулся он, – В общей сложности за два года я выстрелил около двухсот тысяч раз. Может и больше. На войне я успел выстрелить трижды. Всего трижды, Сладкая, – он вздохнул, – Меня научили незаметно убивать, но не объяснили, что делать с жаждой этого убийства. Не рассказали, как справляться с ноющим ощущением на правой стороне лица и жжением в указательном пальце. Когда я попал на войну – я был машиной для убийства; но, когда вернулся на гражданку – я стал неуправляемой машиной.

– Разве военным не помогают? Посттравматический синдром достаточно хорошо изучен в психиатрии, – хмыкнула я, и подтянула колени к груди, обхватывая их здоровой рукой.

– А толку? – Лазарев коротко рассмеялся, – Я ходил на такие сеансы. Единственное, чего смогла добиться та баба, так это развести меня на разговоры. До этого я молчал три месяца, пока валялся на койке в больнице для бывших военнопленных, – я послала ему озадаченный взгляд, и он счёл нужным пояснить, – Привычка. Иногда мне приходилось молчать неделями, особенно, если готовился к засаде.

– Может, она была плохим специалистом, – я фыркнула и потянулась к портсигару за третьей сигаретой.

– Дай мне тоже, – махнул рукой Лазарев, – В этой области не может быть хороших специалистов, Сладкая. Вот подумай сама, как ты объяснишь человеку, что делать с потребностью сделать выстрел; если ты сама никогда не стреляла? Даже оружия не держала в руках, – он понюхал мою самокрутку, и зажал её между губами.

– Да, это будет сложно, – задумалась на секунду я, поднося огонёк зажигалки к его лицу, – Хотя твои случаи разбирают в теории по кирпичикам.

– Теория – это одно, Оля. В жизни всё немного, – он глубоко затянулся и, выдыхая дым, сказал, – Иначе. Вот ты в теории как бы промывала мозги жертвам насилия?

Я смолчала, признавая его правоту. Когда я училась на курсах и слушала преподавателей, мне несколько раз хотелось прервать их, потому что они несли откровенный бред, рассуждая о поведении и насильников, и их жертв.

– Так почему Лазарь? – я решила перевести тему со своей скромной персоны.

– Нашли меня, обвязанным тринитротолуолом, он же тротил в простонародье, – Игорь снова усмехнулся, – В одном из зданий, которое захватывали наши. Тимур собственноручно снимал с меня гирлянду.

– Нет права на ошибку, – вспомнив кусочек чернил на плече у страшного мужчины, протянула я.

– Да, саперская наколка. Над этой надписью у него жуткий череп набит. До сих пор прошу переделать, он ни в какую, – он весь сморщился и передёрнулся, – У меня плечо прострелено было и на шее крест православный вырезали. Чтобы кровью истекал, – он хлопнул себя по чёрному треугольнику на шее, показывая место, – Как выжил – до сих пор загадка. Словно воскрес заново. Тимур, когда моё полное имя услышал, посмеялся: «Повезло тебе с фамилией». Поэтому и – Лазарь, – спокойно закончил свой рассказ Игорь.

Мы замолчали. В темноте посёлка звонко щебетали ночные букашки, чьё название я до сих пор не запомнила. Где–то отдалённо гудела трасса. Мне стало немного зябко, но я вида не подала.

– А ты? – вдруг вопрошает он, – Как ты справляешься?

– С чего ты взял, что я справляюсь? – ответила я вопросом на вопрос.

Лазарев пристально посмотрел на меня и нахмурился. Потом оттолкнулся и встал на ноги одним ловким движением.

– Пошли в дом, Оля. Холодно, – протянув мне крепкую ладонь, спокойно сказал он.

Я выбросила недокуренную сигарету и схватилась за его руку. Подняв меня, Игорь проводил моё бренное тело до спальни и пожелал спокойной ночи, поцеловав в макушку, как заботливый папаша.

Не знаю, сколько я лежала вот так, смотря в потолок и изучая голубоватые лучи, струящиеся из окна, но в итоге я не выдержала. Поднявшись с кровати, я тихонько прокралась комнату, где он спал, легла на матрас и вытянула руки вдоль тела, как тогда, пять лет назад. Лазарь накрыл меня одеялом, не говоря ни слова; а потом взял мою ладонь и осторожно переплёл свои пальцы с моими.

Правую руку он положил под подушку; и наверняка сжал пистолет в руке, который он держал при себе с самого первого дня, как я появилась у него в доме.

ГЛАВА 7

Я повел тебя в ресторан,

А потом на такси домой.

Ты сказала, что очень рада

И завтра встретишься со мной.

Ты обвела меня вокруг пальца,

Я знаю, что ты играла со мной.

Ты обвела меня вокруг пальца,

Я знаю, что ты играла со мной.

Виктор Цой и Кино «Ты обвела меня вокруг пальца»

Ольга, 2013

Проснулась я от грохота и мужских криков. Судя по всему, они доносились с первого этажа. В голосах я узнала Игоря и Тимура. Сморщившись, я поднялась с матраса на ноги, зашла в ванную на втором этаже, чтобы умыться и почистить зубы. Лазарев любезно расставил остатки моей косметики в шкафчике над раковиной, а также купил мне зубную щётку. Розовую.

Идиот.

Потом я спустилась вниз, и направилась в гостиную.

– Да уж, Лазарев, – вырвалось у меня, когда я увидела убранство просторной светлой комнаты, – У тебя вместо гостиной спортзал? Серьёзно?

Они с Тимуром кувыркались на матах, которыми был завален пол помещения. Когда я вошла, Игорю как раз выворачивали плечо.

Застыв в такой позе, они вдвоём вскинули головы.

– Доброе утро, Сладкая, – промурлыкал Лазарев, дёргая зажатой крепкими лапами сапёра рукой.

Тимур отпустил его, и коротко кивнул в мою сторону, сдвинув брови, отчего шрам на одной из них исказился. Мне очень захотелось спросить, не стрёмно ли ему смотреться в зеркало по утрам, но я прикусила язык.

– Доброе, мальчики, – я выдавила из себя улыбку, когда полуобнажённые телеса Лазарева двинулись ко мне.

– Как плечо?

– Нормально. Не подходи ближе, от тебя воняет, как от псины, – сморщившись, я подняла здоровую руку, не давая ему приблизиться.

– Не любишь потных мужчин? – сострил Лазарь.

– Я вообще мужчин не жалую, – сухо ответила я, – С определённого времени. Кормить будешь?

– Лазарев, ты её избаловал, – подал голос Тимур, который всё это время оставался неподвижным.

Я перевела взгляд на него и невольно вскинула бровь. Он ухмыльнулся, и поймал брошенное Игорем полотенце, водрузив его на шею.

– Завидно? – спросила я у Тимура, немного набравшись смелости.

– А как же, – тот расплылся в широкой улыбке и тут же приобрёл бесстрастное выражение лица, потому что меня передёрнуло, – Меня он только кофе поит.

– Потому что тебя не прокормить, – буркнул Лазарев откуда–то сбоку, – Пошли, – он махнул рукой и направился на кухню.

Там мне галантно подвинули стул и помогли взобраться на него. Закинув ногу на ногу, я закуталась поплотнее в полы халата, и потёрла ноющее плечо.

– Когда швы снимать? – решила узнать я период моего больничного.

– Нужно посмотреть, как заживает, – пожал плечами Лазарь, включая кофеварку, – Можно съездить в больницу сегодня, у меня всё равно нет дел.

– Не хочу в больницу, сам посмотришь, – буркнула я.

Тимур приземлился рядом со мной и сложил руки на широкой груди, пристально сверля меня глазами. Я постаралась не обращать на это внимание, но через несколько секунд не выдержала:

– Тебе мама не говорила, что пялиться не красиво?

– Что–то ты резко борзая стала, – с непроницаемым лицом ответил он, – Молчаливая мне нравилась больше.

– Так прострели второе, избавь себя от мук, – огрызнулась я.

Тимур вздохнул со свистом, и сцепил кулаки. Я ухмыльнулась и выпрямила спину. Зрительный контакт мы не прерывали, хотя, признаться, глаза у него жутковатые и взгляд отвести хотелось.