ИГ/РА (СИ) - Килина Диана. Страница 45

В яблочко.

В отражении монитора я увидел женский силуэт, и повернулся. Сладкая прищурилась, обвела беглым взглядом помещение, задержавшись на секунду на камерах, а затем её глаза вернулись к моему лицу.

– Да, если ты сейчас поднимешь руку, здесь будет толпа народа, – бросил я с улыбкой, – Помощь нужна? – кивнув на Зиг–Зауэр в её руке, я оперся плечом о стенку, отделяющую направления стрельбы.

– Без тебя справлюсь, – процедила она и встала в стойку.

Проследив за её движениями, я отметил кое–что странное. Когда раздались выстрелы, один за одним, без остановки, я даже не вздрогнул. Вытянув шею, я взглянул на её монитор и тихо присвистнул.

– Метко стреляешь.

Она не ответила.

Десять патронов в центр мишени – чётко в одно место. Сказать, что это банальная удача невозможно, уж я–то знаю.

Я снова посмотрел на неё, холодно и внимательно. Она вздрогнула, поймав мой взгляд и спросила:

– Что?

– Ничего, – я пожал плечами и вернулся к своей винтовке.

Ничего, за исключением того, что стреляла она левой рукой.

***

– Ну? – сказал я вечером, сидя на кухне у Тимура,

– Баранки гну, – пробормотал он, – Ничего не нашёл, ключей от машины в доме вообще не было.

– Блин, – выругался я, – А в вещах есть что–нибудь?

Он отпил большой глоток и поморщился.

– Нет. Косметика, одежда, бельё красивое… – лениво протянул он, смотря мне в глаза с насмешкой.

Кажется, я неодобрительно зарычал, сжав в ладони кружку.

– Тише ты, собственник, шучу, – усмехнулся он, усаживаясь напротив, – Она не догадалась?

– Нет, вроде бы.

Я уставился на свою руку, держащую керамическую чашку. Потом нахмурился, и заговорил.

– Зато я кое–что понял, кажется.

– Это звучит интересно, – Тимур воодушевился.

– Я думаю, что в неё стреляли по её просьбе или заказу.

Ответом на это была тишина, повисшая в воздухе.

– Сегодня мы были в тире, и она отлично владеет левой рукой. Хотя говорила мне, что правша.

– Я не очень понимаю смысл этого.

– Смотри, – я отхлебнул кофе и поднял голову, – Она появляется у меня с угрозами. Я, естественно, начинаю её преследовать. В этот момент на неё покушаются в первый раз.

Агеев недоверчиво заломил бровь и прищурился. Я продолжил:

– Но ей для чего–то нужно было попасть в мой дом. И задержаться там надолго. Тогда её подстрелили, на этот раз удачно.

Лицо Тимура разгладилось, словно на него снизошло озарение.

– И ранили в правое плечо, чтобы она могла…

– Стрелять, – я кивнул и отвернулся, – Ты ведь появился в гостинице не сразу?

– Нет, она точно какое–то время лежала там.

– Тогда сходится. Если бы её хотели убить, то времени для этого было предостаточно, – резюмировал я.

– Ты мог бы послать её куда подальше, – сказал Агеев после небольшой паузы.

– Не мог, и она знала это, – я потёр лицо ладонью и нахмурился, – Она знала, что я не мог.

– А мужик в машине?

– Сопутствующая потеря, – пожав плечами, предположил я.

– Жестокий план, тебе не кажется? – Тим фыркнул, опустошив свою чашку.

– Она не различает границ жестокости. В том мире, в котором она жила… – я со свистом выдохнул, – Ты же понимаешь, что добро и зло, белое и чёрное размывается. А ей было всего пятнадцать. К тому же, кто такие мы, чтобы судить о жестокости?

Мы замолчали. За окном барабанил дождь, отбивая какую–то непонятную мелодию по алюминиевому подоконнику.

– Что будешь делать? – наконец–то спросил Тимур.

– Не знаю, – я вздохнул, – Не знаю, старик, не знаю. Скажи Стасу, чтобы следил за её мобильником.

– Хорошо.

– Ладно. Я поеду, – допив остатки своего кофе, я поднялся со стула и пошёл в прихожую.

Тимур следовал по пятам, чтобы проводить. У порога, я застыл, как вкопанный, и, обернувшись, тихо попросил:

– Тимур, что бы ни случилось. Как бы она себя не повела – не трогать. Если с её головы хоть волос упадёт – ты мне не брат больше, не товарищ.

В его глазах заплескалась ярость, тёмная, чёрная. Ничего не ответив, он кивнул.

Я вышел из его квартиры с гнусным ощущением, что только что потерял друга.

ГЛАВА 23

Группа крови – на рукаве,

Мой порядковый номер – на рукаве.

Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:

Не остаться в этой траве,

Не остаться в этой траве.

Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!

Виктор Цой и Кино «Группа крови»

Лазарь, 2013

В посёлок я добрался затемно. Свет на крыльце привычно вспыхнул тусклой лампочкой, когда я поднялся по маленьким ступенькам. В доме было тихо, и я постарался не шуметь, решив, что Ольга уже спит.

Зайдя на кухню, я достал из морозилки бутылку «Мирной» и первый глоток сделал прямо из горла. Почему–то не отпускало какое–то тягостное ощущение, предчувствие чего–то нехорошего.

«Я могу не вернуться» – всплыли в голове брошенные тихим полушёпотом слова Ольги.

Что это значило? Почему она так сказала? Она думает, что я всё–таки её прикопаю по–тихому где–нибудь под кустом? Или, может, сама хочет наложить на себя руки?

Бред. На суицидницу она не похожа. Хотя… Что я могу об этом знать? Я не психолог, как она, не могу забраться к ней в голову.

От этой мысли стало ещё паршивее, и я снова отхлебнул. Из горла.

– Мне нальёшь? – послышалось сзади.

Так неожиданно, что я вздрогнул и резко обернулся, с бутылкой в руке. Ольга стояла в кухонной арке, обхватив хрупкие плечи руками, и переминаясь с ноги на ногу. Её бровь изогнулась в привычном саркастическом жесте.

– Ты в порядке? – спросила она.

Молча, я кивнул и поставил бутылку на остров. Дно стукнуло по каменной столешнице, звук слишком громкий для тишины и темноты вечера. Сделав два шага к шкафчикам, я достал две стопки и водрузил их рядом с бутылкой. Налив до краёв, я поднял свою и отсалютовал ею Ольге, пролив немного ледяной жидкости на руку.

Она медленно двинулась в мою сторону, и обхватила узорчатый тонкий хрусталь, пальцами с аккуратным маникюром. Опять чёрного цвета, что за страсть? Я опрокинул в себя свою порцию, шумно выдохнув после того, как проглотил. Оля сделала то же самое, чуть поморщившись.

– Что празднуешь? – она покрутила стопку в руках, и отставила её. Затем взялась за бутылку, налила себе, до самых краёв, – Или, наоборот, поминаешь? – ехидно бросила, кивнув на мою руку.

Я протянул её, хрупкая посуда наполнилась, и я сразу же залпом выпил. Выдохнув, я облокотился на столешницу и потёр лицо, а после запустил пятерню в волосы.

– Думаю, – всё–таки ответил я, глядя в окно.

– О чём думаешь? – в её голосе послышались нотки любопытства, а потом снова заплескался алкоголь, разливаемый по стопарям.

– Не о чем, а о ком.

– О ком? – хрипло спросила она, сразу после того, как выпила третью.

– О тебе, Сладкая, о тебе думаю, – вздохнул я, перехватив у неё бутылку.

Вернув её в морозилку, я развернулся на сто восемьдесят градусов и оказался лицом к лицу с моей гостьей. Пришлось опустить голову, потому что мой взгляд упирался в её макушку.

– И что надумал? – всё так же хрипло, даже скрежещуще, произнесла она.

Я ухмыльнулся, и обхватил ладонями её лицо. Мои большие пальцы погладили нежную кожу, я наклонился и глубоко вдохнул пьянящий запах роз и чего–то морского.

До сих пор удивляет это сочетание. Раньше от женщин пахло просто женским телом, или химическим ароматом каких–нибудь дорогих духов – зачастую одних и тех же – модных, раскрученных. От неё всегда пахло иначе. По–особенному. Так необычно, странно и врезающе в память. Может быть, поэтому не отпускает?

Она не вздрогнула, когда я коснулся её, и это позволило мне прислониться лбом к её лбу. Наши носы соприкоснулись, в ноздри ещё сильнее ударил её аромат, чуть смешанный с алкоголем, но не отталкивающе. Мне захотелось впитывать его в себя, выпить его до конца.