Глаза очерчены углем (СИ) - "Motoharu". Страница 9

Сергей сел за столик, неотрывно глядя на папку. Объёмная, листов на сорок-пятьдесят. И все эти листы там присутствовали. Значит, всё очень плохо.

- И что нашли? – хмыкнул Сергей, доставая из кармана пиджака портсигар. Раскрыл, протянул Виталию Артуровичу, предлагая присоединиться. Тот не отказался. Закурили.

- А вот что, парень твой в полной заднице, без преувеличения говорю. Два года назад он жил в доме покровского цыгана – Александра Горелина. Там жила вся семья их: Егор, мать его и младшие брат с сестрой. В школе он появлялся редко, учился плохо, его бывшие одноклассники говорят, что Егор был психом и пидорасом и ещё-то какую-то ерунду несут, потом сам почитаешь, тут всё написано, - Виталий Артурович кивнул на папку. – Но это всё фигня, каких только глупостей подростки не наговорят… Весной 2009 мать Егора отправили лечиться в психиатрическую лечебницу с диагнозом «шизофрения и социальная агрессивность». Никогда не слышал о таком диагнозе, но врачи пишут, значит, есть. В больничке мать благополучно находится до сих пор, те же врачи пишут, что ей становится лучше. Об этом тоже почитаешь сам. Когда Егор остался с отчимом, начались у них разборки, ругань, драки, об этом соседи рассказали следователям, видели, как цыган своего пасынка избивает посреди улицы, а тот угрожает ему убийством. И вот однажды ночью, зимой 2010 Егор заходит в комнату, где спит этот самый отчим, с заряженной двустволкой и вышибает ему мозги. Потом спокойно разворачивается и уходит. Забирает с собой детей и пропадает в неизвестном направлении. Сцена убийства записывалась на домашнюю камеру, висевшую в спальне цыгана. У него там сейф над кроватью, который после обыска оказался пуст. Можешь посмотреть на своего ненаглядного вот на диске. Ну и что мы получаем в итоге, умышленное убийство с целью ограбления - раз, похищение детей – два, скрытие с места преступления – три. Егору твоему светит вышка строгого режима, такая вот информация, Серёжа.

9.

Сергей решил начать с папки. Видеозапись может пока подождать, что случилось, того уже не изменить. Оценивать поступок Егора Сергей не мог. Он не знал того, о ком написано в папке с надписью «Дело», а тот мальчик, которого он встретил в «Истерии», пропал, и даже люди Виталия Артуровича не смогли его найти. Сергей вспомнил те пугающие мысли о нереальности происходящего. Сейчас они не казались абсурдными, скорее наоборот, спасительными, расставляющими все шахматные фигуры по местам.

Егору Мельцаеву было девятнадцать. Трудный подросток, открытый гомосексуалист, друзей у него не было, занимался в художественном кружке до восьмого класса. После того, как мать второй раз вышла замуж, бросил кружок. Часто не ночевал дома, устраивал прилюдные скандалы с приёмным отцом. Одноклассники называют Егора психологически неуравновешенным и потенциально опасным человеком, только одна девочка из класса написала в показаниях, что Егору очень плохо дома, и он хотел бы сбежать, но боится за мать и младших брата и сестру.

Сергей вынул из папки листы с показаниями этой девочки, чтобы прочитать внимательнее. Где-то в её словах мелькал образ того Егора, который знал и он. Одна реальность постепенно накладывалась на другую, и шок от слов Виталия Артуровича постепенно проходил. Егор всегда был закрытым человеком, и вынужденное бегство только усугубило положение его в обществе.

Таня Осипова оказалась единственной, кто был в курсе непростой ситуации, сложившейся в семье Мельцаевых-Гореловых. Она писала, что цыган часто бил мать Егора, угрожал её детям, и, в первую очередь, старшему сыну. Таня писала, что не удивилась, когда узнала об убийстве. Кто-то должен был это сделать. Она писала, что однажды вечером Егор пришёл к ним домой весь избитый, чтобы отсидеться. Говорил, что его отчим купил винтовку и пытался научить младшего брата Егора – Валю – стрелять по воронам. А когда тот отказался, отчим ударил Валю прикладом по голове так сильно, что мальчик потерял сознание. Егор видел это из окна и заступился за брата, отчим избил и его. Егор часто приходил в дом к Осиповым, оставался ночевать. Танины родители были рабочими на местном заводе и не имели связей для того, чтобы защитить детей от зверств Горелова. Особенно тяжело им стало после госпитализации Ирины Андреевны, матери Егора. Тогда он и забросил учёбу, стал замкнутым и порвал отношения со всеми друзьями.

«Ему было очень тяжело, он всегда был добрым и честным,… но никому и дела не было до того, что творится у него дома. Егор просто защищал свою семью, любой бы на его месте поступил так же».

Сергей отложил лист на край стола и потёр замерзшими ладонями щёки. Щетина была колючей, и в желудке неприятно ныло. Он решил отложить чтение показаний и улик на время. Да и зачем знать, что думают о Егоре судмедэксперты? Какие-то психологи и психиатры? Мальчик был вменяем, когда убивал, в этом Сергей был больше, чем уверен. Взял ружьё и выстрелил в того, кто безжалостно издевался над его родными. Это Сергей тоже знал. Мог без видеозаписи спроектировать сцену убийства. Жертвенность, мягкость и восхищение жизнью уступили свои позиции страху и гневу. Егор всегда был непреклонным и упёртым, даже с Сергеем диктовал свои правила игры.

Вышка строгого режима, вот о чём стоило подумать. Мальчику там не выжить. Открытый гомосексуалист, да притом ещё и привлекательный. Более чем привлекательный… Пустят по кругу, замучают до смерти. Егор там и года не протянет, ни о какой вышке не может быть и речи. Но что-то подсказывало Сергею, что Егор боялся не наказания. С ним же ещё дети.

- Вот бестолочь… - сказал вслух Сергей, закуривая. – Кто же тебя выдумал?..

Он не мог не восхищаться Егором. Смелый, безумно смелый мальчишка, как герой фильма. Жертва и преступник в одном лице. Сергею казалось, что он окончательно сошёл с ума. Наконец-то, он понял этот бережно охраняемый язык, на котором пытался говорить с ним Егор. Стали понятными его отказы оставаться на ночь, трёхнедельное отсутствие и желание бежать подальше ото всех, кто хоть на шаг мог приблизится к разгадке тайны.

Но Сергей уже запутался в паутине, где понятия плохого и хорошего искажаются под влиянием эмоций, где логику подавляет интуиция, и ничего не остается кроме страстного желания обладать человеком, быть ему нужным, единственным и достаточным.

Наверное, это и была любовь, всепрощающая, всепоглощающая и безответная.

- Доброе утро, Серёжа, - пробасил Виталий Артурович в трубку, когда Сергей выпроводил последнего клиента из кабинета и запер дверь. – Мои ребятки сейчас едут на квартиру, которую снимал твой Егорка. Могут и тебя захватить, если не занят. Вдруг что-нибудь ценного оставил, например, послание в бутылке – ищите меня на поле чудес в стране дураков.

- Да, я поеду. Когда твои ребятки подъедут, пусть меня наберут.

- По рукам. Ну и задал же ты нам задачку, мальчишки твоего и след простыл, прям чудеса в решете. Я уже вторую команду подключил, - с наигранным возмущением вздохнул Виталий Артурович.

- Он хоть и молодой, но далеко не глупый парень, - усмехнулся Сергей.

- Ну на другого ты бы и не позарился, надо думать… Интересный компот. Ладно, Серёжа, отключаюсь, дела не ждут.

- Спасибо за звонок.

- До связи.

Обычная хрущёвка на окраине города, тесная тёмная парадная, пропахшая мочой и плесенью. Суровая бабуся в древнем полушубке, кормящая кошек, около входа. Сергей никогда прежде не бывал в таких домах, видел в фильмах про трудных подростков и их несладкую жизнь. Егор в летней ветровке и поношенных джинсиках прекрасно рисовался в таких декорациях. Здесь всё дышало отчаянием и обреченностью.

- Пятый этаж, тридцать вторая квартира, - сообщил Сергею один из парней Виталия Артуровича. Кажется, его звали Гарик. – Хозяин должен быть дома.

- Только без шума, - криво улыбнувшись, предупредил Сергей. – Хозяин тут ни при чём.

- Обижаете, Сергей Петрович. Мы никогда не шумим. Не тот профиль.