Виновата любовь? - Аткинс Дэни. Страница 34

– Ну вот, – проговорил он, выпрямляясь, – вроде ничего не пропустил. Хотя ты все-таки смотри под ноги.

– Спасибо, – сдавленно пробормотала я.

Не знаю, почувствовал ли он что-то не то в моем голосе, но от его внимания не укрылось, как я непроизвольно поежилась – в номере было довольно холодно. Рука Джимми легла мне на плечи.

– Господи, Рейчел, да ты вся закоченела! У тебя есть халат?

Я покачала головой. В дорогу я брала только самое необходимое и уж точно не рассчитывала принимать гостей посреди ночи.

– Тогда давай-ка в кровать, пока не простудилась.

Он наклонился, чтобы вновь поднять меня, но я выскользнула из его рук и кое-как доковыляла сама. Джимми усмехнулся моему упрямству – вот и хорошо, пусть лучше думает так, чем поймет, как действует на меня его близость.

Я забралась под одеяло, больше стремясь прикрыться, чем согреться. К моему удивлению, Джимми не торопился уходить и присел ко мне на кровать.

– Так что за кошмар тебе приснился, из-за которого ты решила разгромить номер, как какая-нибудь рок-звезда?

Я натянуто улыбнулась:

– Да так, ничего особенного.

– Ничего особенного? Мне так не показалось. Ты меня вообще-то до смерти напугала.

Взглянув на него, я поняла, что он не преувеличивает.

– Прости, – сказала я, не зная толком, за что извиняюсь – за то, что заставила его волноваться, за произошедшее в ванной комнате или за все, что я еще могу натворить. – Обычный кошмар. В смысле мой обычный кошмар. Мне снилась авария.

– Она часто тебе снится?

Я грустно кивнула.

– С того самого вечера?

– С тех пор, как ты погиб.

От этой невероятной фразы на время в комнате установилась тишина.

– Но почему до сих пор? – внезапно спросил Джимми, поворачиваясь ко мне и глядя прямо в лицо. – Сейчас, когда ты понимаешь, что все было совсем не так?

Я с несчастным видом покачала головой:

– Понятия не имею.

Однако тут меня посетила мысль, вполне в общем-то очевидная – странно, что она раньше не пришла мне в голову. Я ведь до сих пор и не знаю, что на самом деле случилось в тот роковой вечер, когда моя реальность расщепилась надвое. Возможно, если я пойму, что произошло в действительности, то моя вторая, воображаемая жизнь просто потеряет свою основу и рассеется как мираж, которым ее считают все остальные.

– Расскажи мне о том вечере. Все, что помнишь, с того момента, как мы сели за стол.

Он начал рассказывать, слегка приобняв меня, словно защищая от боли, которую могла причинить мне правда. Все было так, как я помнила, даже атмосфера нашей дружбы, нашего братства ожила в его словах. Я слушала, не прерывая, пока Джимми не дошел до счастливого пенни.

– Монетка до сих пор у меня! – воскликнула я невольно. – Ну, то есть в той жизни. Я хранила ее в шкатулке с драгоценностями как последнюю связь с тобой.

Джимми улыбнулся, но ничего не сказал. И тут я вспомнила кое-что еще.

– Мы условились тогда встретиться на следующий день. Ты просил меня зайти и держался очень странно… Я все мучилась потом – о чем ты хотел со мной поговорить?

Мне показалось, или он правда покраснел?

– Да я уже и не помню. Столько лет прошло.

Я промолчала, чтобы не отвлекаться от истории, однако ясно видела, что он лжет. Но почему?

Рассказ полностью совпадал с моими воспоминаниями вплоть до того момента, когда все бросились прочь от стола, убегая от летящей на нас машины.

– …и успели убраться от окна буквально за миг до того, как этот парень в него врезался.

– Но я же застряла. Я не могла выбраться, мне мешал стул. Разве не так было?

Джимми помолчал, словно взвешивая, стоит ли говорить мне что-то.

– Все произошло очень быстро, сейчас сложно сказать… Кажется, ты действительно выскочила оттуда последней.

Что-то он темнил, и я не собиралась так этого оставлять.

– Неправда, я не была последней. По словам папы, ты тоже пострадал – значит, и ты находился недалеко от окна, когда машина врезалась. Что же там произошло?

Я вдруг поняла.

– Все было так, как я запомнила, да? Ты вернулся за мной и вытащил меня оттуда.

– Ну, мы все вроде как друг другу помогали. – Джимми смутился.

Я покачала головой. У меня перед глазами словно встала та картинка – все остальные уже далеко, на безопасном расстоянии, и только один из них бросился мне на помощь.

– Ты спас мне жизнь.

Он собирался возразить, но, услышав твердость в моем голосе, попробовал перевести все в шутку.

– Я просто боялся потерять свою счастливую монетку.

– Ты спас мне жизнь.

Оставив несерьезный тон, Джимми честно и с отчаянной решимостью ответил:

– Разве я мог поступить по-другому?

Я не знала, что сказать. Какими словами можно выразить такую благодарность, чем оплатить такой долг?

– И пострадал из-за меня.

Подняв руку, я отвела волосы с его лба – от линии их роста до брови тянулся тонкий белый шрам неправильной формы.

– Почти как мой, – выдохнула я в изумлении, но тут же поправилась: – То есть как тот, воображаемый. Только он был глубже и длиннее. – Мой палец коснулся шрама и продолжил линию по щеке, слегка задев выступающую скулу, но не остановился там, где заканчивался мой, а двинулся дальше, к чуть приоткрытым губам и замер между ними.

Словно электрический разряд пронзил нас обоих. То, что было в ванной, поблекло по сравнению с мгновенно сгустившейся грозовой атмосферой. Нежно – о, как нежно! – Джимми втянул кончики моих пальцев в рот и принялся ласкать чувствительные подушечки языком. Меня сотрясла дрожь возбуждения. Секундой позже мы уже были в объятиях друг друга, и крепкое, мускулистое тело Джимми прижималось к моему. Не знаю, кто из нас сделал первое движение навстречу, – я запомнила лишь силу страсти его поцелуя.

Время остановилось; поцелуи и объятия становились все самозабвеннее, и я отвечала на них с пылом, изумившим меня саму. Рука Джимми слегка дрожала, когда он потянул ночную рубашку с моих плеч, однако колебания были напрасными – я желала этого не меньше, а может, и больше его самого. Мне вдруг с кристальной ясностью стало понятно, что я ждала и жаждала того, что происходило сейчас, многие годы, в своей слепоте об этом не догадываясь.