Темные объятия - Кеньон Шеррилин. Страница 71

— Терпеть не могу, когда ты так говоришь! Ты такой неблагодарный — после всего, что я ради тебя сделала...

«Ради тебя!» Хорошо сказано. Ради него она действительно сделала многое, а вот

для него

—

— Арти, не заставляй меня нарушать твои правила! — Он мог бы разорвать цепи, используя свою Силу, но тогда о его присутствии в храме узнали бы другие олимпийские боги. Всякий раз, когда Ашерон «навещал» Артемиду, ему приходилось сильно ограничивать свои способности. Открывать и закрывать двери, мгновенно раздеваться и одеваться, еще кое-какие фокусы, но не более того. Стоит ему использовать магию всерьез — и другие боги ощутят присутствие нового источника Силы и что-то заподозрят.

А это единственное, чего боится Артемида.

— Хочешь, чтобы папа Зевс обнаружил тебя в моей постели?

— Я этого хочу не больше, чем ты. Так что отпусти меня.

Золотые цепи разомкнулись, и Эш сел, потирая руки, чтобы восстановить кровообращение: он лежал прикованным с самого рассвета.

Накатилась волна усталости. Как обычно, Артемида совсем не давала ему поспать — вот уже двое суток он не смыкал глаз.

Он был совершенно измучен и мечтал о нескольких часах сна, как об избавлении от страданий.

— Кстати, я тут услышала кое-что любопытное, — сообщила Артемида. — Мой братец Дион объединился с твоим братом и с Камулом, галльским богом войны, в поисках Силы. Вот будет номер, если у них что-нибудь получится!

— Что ты сказала? — замер Ашерон.

— Дион и Кэм мечтают вернуть себе власть над миром, а твой братец у них вроде заводилы. Кто бы мог подумать? — рассмеялась она. — Только представь себе: давно забытый варварский бог войны; мой братец, прославившийся только любовью к безделью и пьянству, и твой брат, единственное достоинство которого — то, что он очень похож на тебя, — собрались вместе и хотят завоевать мир! — Она от души расхохоталась. — Интересно, как? Они, наверное, изобрели какой-нибудь хитрый план?

Ашерон молча смотрел на нее. Она недооценивает их силы, но он... кажется, он знал, что они намерены совершить...

В день Карнавала истончается барьер между нашим миром и тем, в котором ждет своего часа атлантийская Разрушительница.

Это единственная причина, по которой два бога могли вовлечь в свою интригу Стиккса.

Они хотят выпустить в мир Разрушительницу. И единственный способ это сделать — убить Эша.

Так что, так или иначе, ему придется их остановить.

Иначе в день Карнавала их будет ждать большой сюрприз.

Они не представляют, с кем и с чем имеют дело. Разрушительницей невозможно управлять. Ее невозможно контролировать. Она — самая жестокая и непредсказуемая из древних богов. Когда-то она истребила собственную семью — и затем уничтожила бы весь мир, если бы ее не остановили и не заточили в темницу.

Камул и Дионис, быть может, рассчитывают заключить с ней сделку. Если так — они просчитаются.

Ашерон едва не рассмеялся, представив себе, как они пытаются воззвать к разуму Разрушительницы. Да, их ждет увлекательный Карнавал!

Он ощутил прохладное прикосновение к спине: раскинувшись на кровати, Артемида провела по его позвоночнику изящной обнаженной ножкой.

— Кстати, — проговорила она, — пока мы здесь с тобой развлекались, твои детки совсем отбились от рук.

Эш перестал растирать запястья и поднял на нее взгляд.

— О чем ты говоришь?

— Сегодня в начале вечера Зарек, нарушив твой прямой приказ, вышел на улицу и подрался с Тейлоном во Французском квартале.

— Что? — гневно воскликнул Ашерон. — Когда?

— Часа два назад.

— Проклятие! — прорычал он. — Артемида, почему ты мне сразу не сказала?

Пожав плечами, она расчетливо-небрежным чувственным жестом провела рукой по своей обнаженной груди.

— Тогда бы ты сразу ушел, — а я хотела побыть с тобой еще немного.

Эш смерил ее гневным взглядом. Ее эгоизм не знает границ! Сердито щелкнув пальцами, он вернул себе одежду, сменил цвет волос на угольно-черный и забросил за плечо рюкзак.

— Не выношу, когда ты брюнет! — капризно протянула Артемида и взмахом руки вернула ему прежние золотистые кудри.

— А знаешь, какой цвет волос не выношу я? — рявкнул Ашерон. — Рыжий! — И щелчком пальцев снова превратил в брюнетов не только себя, но и Артемиду.

Возмущенного вопля богини Ашерон уже не услышал — в мгновение ока он перенесся в Новый Орлеан.

Дом 688 по Авеню Урсулинок, к которому они направлялись, был хорошо знаком Саншайн. Увидев вывеску лучшего в городе байкерского бара, она едва не запрыгала от восторга. Что за чудное местечко! Где еще в Новом Орлеане можно так повеселиться?

— Так мы, оказывается, идем в «Убежище»!

— Ты знаешь «Убежище»? — нахмурился Тейлон.

— Дорогой мой, кто же не знает «Убежища», блаженной страны красавцев в черной коже? Все мои подруги считают, что мамаша Ло заслужила медаль за подбор персонала!

Заметив на его лице гримасу, она не удержалась от смеха:

— Извини, милый. Клянусь, ты ни в чем не уступаешь тамошним красавчикам. Но неужели ты никогда не замечал, что женщины ходят в «Убежище» как на стриптиз?

— Откровенно говоря, понятия не имел, что официанты в «Убежище» отличаются особой привлекательностью. Знаешь, я к ним как-то не приглядывался.

Бар располагался в старинном здании из потемневшего от времени кирпича — ему, должно быть, исполнилось уже лет двести. Над дверями в стиле ковбойского салуна покачивалась огромная вывеска: на ней изображалась луна, восходящая из-за холма, возле которого был припаркован огромный мотоцикл. Надпись гласила: «Убежище — Дом Ревунов»: «Ревунами» называла себя рок-группа, играющая в баре, — и эти парни, надо сказать, тоже выглядели очень неплохо.

Бар, открытый двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю, принадлежал семейству Пельтье. Его хозяйка, мамаша Ло, подарила городу и миру одиннадцать сыновей — крепких парней, за которых, по мнению многих постоянных посетительниц бара, ей тоже стоило бы вручить медаль.

Каждый из них — мужчина в полном смысле слова, из тех, что одним взглядом способны свести женщину с ума.

У дверей их встречал Дэв Пельтье, один из четырех близнецов. Саншайн не знала женщин, которые не мечтали бы закрутить интрижку с кем-нибудь из этой великолепной четверки. А еще лучше — как-нибудь веселой ночкой привести к себе домой всех четверых!

Дэв, здоровенный мускулистый парень с золотистыми кудрями до лопаток и пронзительными голубыми глазами, отличался от своих братьев лишь татуировкой на плече — изображением лука и стрелы.

Только сейчас Саншайн сообразила, что татуировка у него — точь-в-точь как у Тейлона.

— Добро пожаловать! — проговорил Дэв со своим неподражаемым выговором, полуфранцузским, полукаджунским, протягивая Тейлону руку. Тот хлопнул его по ладони. — Где пропадал?

— Везде понемногу. А ты?

— По большей части в одном теплом местечке, — ухмыльнулся Дэв. Затем перевел взгляд на Саншайн и подмигнул: — Саншайн, крошка, а ты что делаешь рядом с этим дохляком? Пари проиграла или что?

— Или что, — с улыбкой ответила Саншайн.

— Ты знаешь Дэва? — мгновенно напрягшись, поинтересовался Тейлон. Саншайн могла бы поклясться, что он ревнует.

— Ну, конечно, знает! — немедленно откликнулся Дэв. — Как же ей меня не знать, когда она у нас зависает чуть не каждое воскресенье!

— Ты ходишь сюда одна?!

Саншайн пихнула Тейлона в плечо:

— Тейлон, не начинай! Ты не мой отец, а я тебе не маленькая девочка! И потом, ко мне здесь никто не пристает, спасибо Дэву и его братьям.

— Верно, Тейлон. Ты же знаешь наши порядки: беспокоить дам запрещено, если только они сами об этом не попросят!

— Только Эйми никто не беспокоит, сколько бы она ни просила! — не удержалась Саншайн. Эйми, единственная дочь мамаши Ло, выросла в окружении отца и могучих братьев, словно принцесса в неприступном замке: ни один потенциальный кавалер не отваживался и близко к ней подойти.