Проснуться драконом - Картур Елена Викторовна. Страница 60

— Преданность — это, конечно, вещь хорошая, — говорю осторожно, — большинству фамильяров и в голову не придет предать хозяина, просто ума на это не хватит. Так что специально они этого не сделают, а вот случайно — запросто, — нет, я на самом деле не хочу ничего плохого сказать об этих вечных детях, но надо чтобы он понял, во всем есть свои плюсы и минусы, в безмозглой преданности тоже.

— Это каким же образом? — недоверия я в его голосе не услышала, скорее любопытство. Уже хорошо.

— Да самый простой пример, вот я, например, с Тилем общаюсь, а он, между прочим, не просто так, а королевский фамильяр, и хозяйские секреты мне выбалтывает с легкостью. Он ведь не знает, что этого делать нельзя, ему и в голову не придет промолчать на вопрос другого дракона. А Его Величеству не придет в голову ему запретить. Да и не поможет это, ведь Тиль не поймет, почему ему нельзя болтать, например, со мной, но не возбраняется с другими.

— М-да, а я ведь о таком варианте даже не подумал. Королевский дракон действительно имеет возможность услышать и увидеть очень много интересного, — и с таким предвкушением это было сказано, что я даже хмыкнула насмешливо. Вот губы-то раскатал!

— Да ты не обольщайся, видит-то он многое, да толку с него мало. У Тиля восприятие, как у маленького ребенка, он некоторых вещей не понимает, и объяснить ничего не в состоянии.

— А ты, значит, взрослая?

Ой, ну сегодня я точно головой не думаю! Я Ингельду доверяю, но все-таки не стоит ему пока знать, что разумные драконы получаются из бывших людей. Как-нибудь потом, может быть.

— Ну, не совсем взрослая, — отвечая как бы смущенно. — Но уже почти. На самом деле разумные драконы очень быстро взрослеют.

— Я так и думал, что ты не одна такая, — хмыкает он удовлетворенно.

Болтун — находка для шпиона, угу. Ладно, об этом он бы и так скоро догадался. И он еще хочет, чтобы я для него информацию добывала. Да из меня самой что угодно кто угодно вытрясет без особого труда.

Вот и поговорили. А самого главного-то я так и не сказала.

— Послушай, мне ведь и в самом деле в Заповедник надо. Если я прямо завтра на пару дней улечу, это будет большой проблемой?

— На пару дней? — переспрашивает задумчиво.

— Может быть и дольше, или наоборот, быстрей вернусь, — говорю поспешно. — Я там задерживаться не собираюсь вообще-то.

— Ну и зачем же тебе в Заповедник?

Врать не хотелось, но и правду говорить… да я сама пока не знаю, где эта правда.

— Родных навестить, — выдаю внезапно. И вдруг понимаю, что это, в общем-то, тоже правда. У меня ведь там действительно какие-то родственники драконьи имеются, родители и, кажется, даже братья. И, как выяснилось, я до сих пор даже представления не имею, какие у драконов семейные отношения, учитывая, что они заранее знают: в только что появившегося на свет малыша обязательно вселится чье-то чужое сознание. Или же он навсегда останется неразумным зверем, не обретя даже того подобия разума, который есть у фамильяров, связанных с людьми. Какое при таких обстоятельствах должно быть отношение к семье и детям? У меня фантазия на этот счет отказывает. При этом проскальзывает исключительно практический интерес, а вдруг случится такое (представить трудно, но все же), и я тоже решу того… яйцо отложить? И что потом делать с тем, что из него вылупится?

Вот и еще один пунктик добавился к моему списку целей. Только прямо завтра Ингельд меня не отпустил. После часа споров удалось договориться, что через три дня он поедет с инспекцией к егерям, базирующимся непосредственно на территории Заповедника, у самого подножия гор, и там пробудет пару дней. За это время я должна буду управиться со своими делами и вернуться. Ну что ж, вполне приемлемо, и проводник, наверное, не понадобится. Впрочем, Артем, если захочет, вполне сможет к нам присоединиться, он тут, оказывается, живет в качестве гостя, старательно избегая попыток окружающих сделать его фамильяром.

Ингельд читал документы, с легким шелестом переворачивая чуть желтоватые листы, местные чиновники предпочитали отчего-то использовать дешевую, не лучшего качества, бумагу, вероятно, предпочитая складывать разницу от выделенного королевской казной обеспечения себе в карман. Регди задумался об этом лишь мельком, пытаясь понять, входят ли подобные мелкие недоразумения в сферу его обязанностей или не стоит даже внимания обращать? Инспекция инспекцией, но не значит же это, что он теперь должен озабочиваться каждым мелким нарушением! Очень неудобно, когда тебе выдают большие полномочия, "забыв" указать конкретную цель их применения. Он бы предпочел просто выполнить приказ "от" и "до" в максимально короткие сроки и сразу же вернуться в столицу.

Советник перевернул очередной исписанный лист, мимолетно возвращаясь к прежним размышлениям. Решил: будет достаточно лишь выразить свое недовольство, не потому, что его волновала мелочь, что складывает в свой карман какой-то мелкий чиновник, а из-за банального раздражения. Листы неприятно шелестели, к тому же имели изрядную ворсистость, отчего писцы наставили множество клякс, порой приходилось не столько читать, сколько догадываться, что там написано. Хорошего настроения это не прибавляло, как и редкостное косноязычие, с которым были написаны эти отчеты.

У Ингельда даже возникли подозрения, что все это было сделано специально, чтобы отбить у него всякое желание читать эти отчеты. Читать он, разумеется, не бросил, но раздражение накапливалось.

В бумагах содержались отчеты за последние полгода, и ничего сверх ожидаемого советник в них не обнаружил. Посему у советника кроме раздражения появилось и некоторое недоумение: что же от него пытаются спрятать? Или же он уже просто привык искать везде подвох, а это лишь небрежность далеких от столицы чиновников?

В отчетах не содержалось ничего, что выглядело бы необычным или неожиданным. Аронтцы устроили военные учения на границе, но очень аккуратно, в сторону соседей ни одна стрела не полетела. Несколько раз были пойманы нарушители границ, якобы охотники, преследующие подраненную добычу, или же пастухи, потерявшие отбившуюся от стада корову. Сейчас, с наступлением зимы, дорогие соседи несколько поутихли. Да и ловить нарушителей хорошо заметных на белом снегу стало значительно легче. Если они не используют маскирующие амулеты. Ну, так и пограничники оснащены распознающими, и тут уж в борьбу вступают мастерство и изобретательность магов, создавших те и другие. Сила в подобных тонких вопросах играет далеко не главную роль.

Еще в отчете имелась запись о подкупе мелкого чиновника аронтской разведкой, воспользоваться полученной взяткой бедолага даже не успел, был пойман, экстренно осужден и повешен. Теперь уже и не ясно, был ли этот недотепа и впрямь шпионом, или же его изящно устранили более ловкие конкуренты. Судя по бестолковым действиям "шпиона", второе.

Были пойманы два браконьера, один пытался вынести из Заповедника два драконьих яйца, второй и вовсе ухитрился поймать взрослого уже дракона. То и другое было конфисковано, яйца, защищенные магом от перепадов температуры, отправлены в питомник, а вот дракон остался жить в доме графа, не проявляя желания вернуться обратно в горы, но и ловко уклоняясь от любых попыток сделать его чьим-либо фамильяром.

Граф, впрочем, как догадался советник, не особенно и возражал. Два дракона изрядно увеличивали его престиж, невзирая на то, что один из них не являлся фамильяром. Самого Ингельда дракон тоже заинтересовал, любопытно было узнать, так же он разумен, как Кэт, или она в своем роде уникальна?

Советник отложил отчеты, сдерживая разочарованный вздох. Беглое прочтение ничего не дало, а вникать в это безобразие прямо сейчас не было никакого желания. Нужно будет перечитать позже, еще раз, спокойно и вдумчиво.

А сейчас… Ингельд потребовал немедленно устроить ему экскурсию к месту силы. Граф, кажется, слегка обиделся на то, что дорогой гость, отказавшись от предложенной программы отдыха, тут же, буквально не выходя из-за обеденного стола, принялся за работу. Это и впрямь было крайне невежливо, однако советник прекрасно знал, стоит ему только согласиться, и его будут неделю старательно развлекать, не давая ни одной свободной минуты, какая уж тут инспекция, себя бы помнить. Народная же любовь ему сейчас вовсе ни к чему, брать взятки советник не собирался. Ибо репутация.