Если ты останешься (ЛП) - Коул Кортни. Страница 16

— Джаред не хотел делать мне больно. Он просто пьян. Я знаю его очень долгое время.

Я смотрю на нее и подхожу.

— Ты не представляешь, что он хотел сделать. Поверь мне. Это не очень хорошо.

Я беру ее за руку и веду к своей машине, открываю дверь и сажу на пассажирское сиденье, пристегивая ремень.

Пока я сажусь в водительское сиденье, Мила роется в сумочке. Она смотрит на меня.

— Э-э-э, — говорит она спокойно. — Я не могу найти свои ключи. Моя квартира заперта. Можешь отвезти меня к Мэдди?

Ее слова звучат очень невнятно в этот момент.

Я отрицательно покачал головой.

— Ты серьезно облажалась, — говорю я ей. — Ты, вероятно, будешь болеть в ближайшее время. И я не думаю, что твоя сестра собирается домой. Я отвезу тебя в свой дом.

Ее глаза расширяются, и она качает головой.

— Пакс, нет. Это не очень хорошая идея. Я не доверяю тебе. — Ее слова, конечно, полностью искажены, но я могу понять их.

Я испугано смотрю на нее.

— Ты не можешь доверять мне? — она трогательно качает головой, и склоняет голову на прохладное оконное стекло.

— Нет. Я не могу позволить тебе разбить свое сердце. У меня его не так много осталось.

Моя кишка сжимается снова и снова, так же, как из-за того, что она рядом со мной.

Я поворачиваю ключ в замке зажигания.

— Не волнуйся, — говорю ей. — Я не буду ломать твое сердце сегодня вечером. Ты можешь спать в моей постели. Я посплю на диване.

Она кивает, ее лицо прочно покоится на окне, и я знаю, что она не долго протянет в сознательном мире. Я прав. К тому времени, когда мы доезжаем до моего дома, скудные пять минут спустя, она спит в сиденье.

Я смотрю на нее в течение минуты, на ее блестящие темные волосы, узкие джинсы, ее полные груди, которые я едва-едва вижу сквозь расстегнутую куртку. Ее губы выпячиваются с каждым маленьким выдохом, она ровно вздыхает в бессознательном состоянии. Она почувствует это завтра. Если бы она не была настолько глупа, то я бы чувствовал к ней жалость.

Я достаю ее из машины и несу в дом, стараясь не обращать внимания на то, как она мягко соприкасается с моим телом, и на то, как ее голова склоняется на мое плечо. Она очень легкая. Наверняка, весит не более ста фунтов.

Я кладу ее на свою кровать, снимаю ее ботинки и накрываю одеялом. Я притаскиваю мусорную корзину из ванной и ставлю рядом с ней, на всякий случай, а затем сажусь в кресло и наблюдаю за ней некоторое время. Я понятия не имею, очнется она, или будет спать всю ночь.

Она остается тихой и спокойной. Чуть заметный храп слышен, когда она дышит. Я не могу удержаться от небольшой улыбки по этому поводу. Я предполагаю, что она будет смущена, узнав, что храпит, хотя, на самом деле, это мило, как ад.

Я вздыхаю.

Я чертовски устал, и я мог легко заснуть прямо здесь, в этом кресле, но знаю, что если она проснется и увидит меня здесь, это может быть поразительным, особенно в темноте. Поэтому я спускаюсь вниз и обнаруживаю, что в очередной раз, я просто не готов спать. Я устал от всего этого дерьма в баре, но тот факт, что Мила находится в моей постели в этот самый момент, рассеивает весь мой сон.

Она в моей кровати. Одна

А я внизу. Один.

И моя рука болит.

Черт.

Я хватаю мешочек со льдом для своей руки, бутылку виски из гаража и выхожу на пляж за моим домом. Я падаю на стул и смотрю на звезды, слушая ритмичные удары волн. Я делаю глоток жидкого огня, и чувствую тепло в моем животе, потом делаю еще один глоток.

Я засыпаю, напевая песню, не зная слов и не зная, откуда она взялась. Последней сознательной мыслью у меня было то, что ночь темная, очень темная.

Проходят минуты, или дни, или годы, прежде чем кто-то будит меня. Время прошло быстро.

— Пакс, — шепчет тихий голос, вторгаясь в мой сон.

И на минуту, на мгновение, кажется, что это моя мама. В размытом сне голос имеет такой же мягкий тембр как у нее. Но этого не может быть. Даже во сне. Я знаю это. Это всего лишь принятие желаемого за действительное, которое происходит в этом сероватом, полусонном состояние. Это не моя мама. И я узнаю это после того, как открываю глаза.

Но я удивлен, когда нахожу перед собой Милу.

Мила кажется неуверенной, но она так чертовски красива в лучах утреннего солнца.

Она сияет. На самом деле. Кажется, у нее вообще нет похмелья. Ее темные рыхлые волосы струятся, и утренний ветерок несет ее запах на меня. Я вдыхаю его и смотрю на нее.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я мягко. Я щурюсь из-за света, затем протираю лоб. Сделав это, я вздрагиваю, потому что моя гребанная рука болит. И тогда я понимаю, что я, должно быть, заснул здесь. Из-за ночного воздуха мое горло першит, поэтому я прочищаю его. — Ты хорошо себя чувствуешь?

Я смотрю вниз и вижу, что моя бутылка виски валяется рядом со мной на пляже, ее содержимое пролито на песок. Я думаю. Я, конечно, надеюсь, что я не выпил все это. Если я это сделал, то позже буду чувствовать себя так же, как Мила.

Мила выглядит еще более неопределенной сейчас.

— Я.. э-э… — она нервно переносит вес с одной ноги на другую. Я смотрю на нее и поднимаю бровь. — Я чувствую себя прекрасно. У меня во рту сухо и болит голова. Я не, гм… Я не помню точно, что произошло прошлой ночью. Но я, конечно, помню, что ты ударил Джареда и привез меня сюда. И я думаю, ты, возможно, сломал себе руку.

Я посмотрел на нее.

— Да, все так и было. Ты имеешь привычку вытворять дрянь в «Bear‘s Den» и возвращаться домой с придурками?

Это вышло немного жестче, чем я рассчитывал, и Мила вздрагивает.

— Нет, — быстро отвечает она. — На самом деле, я обычно не пью много на людях, если только это не вино за ужином. Мэдди не давала мне покоя, звала пойти с ней, повеселится и после вчерашнего, я просто чувствовала, что мне было нужно это.

Я смотрю на нее с интересом, мои губы подергиваются.

— Я думаю, ты запуталась. А что насчет вчерашнего? Ты про тот момент, когда отвергла меня?

Румянец плывет по ее щекам, и она смотрит на песок.

— Да.

— Если это напрягало тебя, то ты, должно быть, думала, что, совершила ошибку? Может быть, ты не должна была отвергать меня? И, возможно, ты должна была дать мне шанс?

Я смотрю на нее, пытаясь заставить встретиться со мной взглядом.

— Ну, — подсказываю я. — Так что?

Она поднимает подбородок, ее зеленые глаза горят.

— Я думала об этом с того момента, как ты вышел из моего магазина, — признает она. — Все, о чем я могу думать — это ты. Даже когда я была с Мэдисон и Джаредом прошлой ночью. И затем, когда ты был там, в баре, это было все, что я могла сделать, чтобы не побежать к тебе и не запрыгнуть на твои колени.

Я поднимаю голову.

— Почему, нет? Думаю, я бы наслаждался этим.

Она снова краснеет. Ее щеки и шея привлекательно вспыхивают.

— Я думаю, что это можно было бы считать социально неуместным, — отвечает она с усмешкой. — Спасибо, что пришел мне на помощь вчера вечером. Думаю, теперь мы квиты. Я спасла тебя, а ты спас меня.

Она делает паузу и смотрит на землю, прежде чем оглянуться на меня.

— И я о тебе думал. Это, наверное, не умно или не хорошо для меня, но это все, о чем я думаю в последнее время. Я думаю о тебе.

— Твои извинения по-прежнему на столе со вчерашнего дня? Потому что если это так, я думаю, может быть, ты был прав. Наверно, стоит рискнуть.

Она нервно ерзает руками.

Я поднимаю бровь, нарочито глупо.

— Можешь ли ты быть более конкретной?

Она не отвечает. Она просто без колебаний наклоняется и целует меня в губы.

Губы, о которых я мечтал с прошлой ночью, находятся на моих губах, ее язык в моем рту. На вкус я, как виски и сигареты, но меня это не волнует, и ее, кажется, тоже. Она на вкус как небеса.

Наконец, она отстраняется, и я вижу, что она немного задыхается

— Итак, это значит да? — спрашивает она нерешительно.

Я покачал головой в недоумении, улыбаясь ей. Она здесь и это чертовски удивительно. И неудивительно. Моя грудь странно трепещет так сильно, что не могу поверить в свои следующие слова.