Если ты останешься (ЛП) - Коул Кортни. Страница 26

Я действительно скучал.

И это чертовски пугает меня.

Но, конечно, я этого не сказал. Вместо этого, я просто тяну ее в мою кухню, где мы едим раздавленные пончики, расположившись на высоких стульях за барной стойкой.

Мила разглядывает их.

— Знаешь, на вкус они остались прежними, — пожимает она плечами. — Даже если ты их раздавил.

Мила поднимает бровь и откусывает большой кусок шоколадного пончика. Она облизывает палец, что заставляет мои кишки сжаться.

— Во сколько у меня прием? — спрашиваю я, не глядя на ее язык и, взглянув на часы.

— Через тридцать минут, — говорит она мне. — Доктор Нейт Тайлер. Он в городе. Я написала тебе адрес.

Я киваю.

— У меня еще есть время. Не волнуйся. Я собираюсь принять душ, а потом пойду.

Она смотрит на меня.

— На самом деле, я просто пришла пожелать тебе удачи. Я знаю, что ты не любишь говорить о личных вещах, но я горжусь тобой.

— Ты получила это право, сестра, — бормочу я, крутясь на своем стуле. Я оставляю поцелуй на ее щеке. — Я должен двигаться, если не хочу опоздать. Хочешь присоединиться ко мне?

Она нечестиво усмехается.

— Я могла бы. Если бы мы были на два месяца больше в наших отношениях. — Она пожимает плечами. — Но, сейчас... нет.

Я поднимаю бровь.

— То есть, ты можешь рисовать голой передо мной, но не можешь принять со мной душ?

Она слегка бьет меня по плечу, закатывая глаза.

— Теперь ты получишь за это.

Я улыбаюсь.

— Хорошо. Я просто пытаюсь до конца понять все эти правила знакомств. Это сложно. Создает путаницу.

Мила усмехается широко и блаженно.

— Это не так сложно. Мне все еще нравится смотреть, даже если я еще не готова прикасаться. Но хорошие вещи приходят к тем, кто ждет, мистер.

Я качаю головой и иду в свою спальню.

— Я надеюсь на это, — говорю я через плечо. — Моя рука начинает уставать.

Шагая в душ, я до сих пор слышу ее смех. На самом деле, я только частично шутил. Моя рука устает. Но это не останавливает меня от ее использования.

***

— Расскажите мне об употреблении наркотиков, — доктор Тайлер изучает меня. Он использует спокойный монотонный голос, который, по-моему, используют психиатры. Те, которые думают, что если будут говорить медленно и достаточно тихо, то будут держать психов в страхе.

Я переложил свой вес с одного бедра на другое в очень уродливом синем клетчатом кресле. Врач старше, с сединой на висках и он носит очки для чтения, хотя не читает. Я вздыхаю. Я действительно не хочу быть здесь. Я чувствую себя, как жук под микроскопом, а стекло для темного изучения этого врача, кажется, приближается ко мне.

— Мое употребление наркотиков не является проблемой, — говорю я ему. — Сны, которые мне сняться — моя проблема. Они ебнутые. Мне очень жаль, — я быстро исправляюсь. — Они испортились.

Доктор Тайлер немного улыбается, делая какую-то запись в своем блокноте.

— Почему вы считаете, что ваши сны испортились? — Он исследует, его темные глаза оценивают меня. — Вам когда-нибудь снилось это раньше?

Я качаю головой.

— Они о моей матери. И она не снилась мне с тех пор, как я был маленьким. Став взрослым, я сделал сознательное усилие, чтобы не думать о ней. Признаюсь, я стараюсь избежать болезненных вещей.

Врач кивает, делая заметки.

— Это не необычно, — говорит он мне. — Уклонение от болезненных вещей — человеческая природа. Расскажите мне больше об этих снах.

Так я и делаю. Я рассказываю ему, как моя мать умоляла, как я боялся, но сам не понимал чего, и как она превращалась в Милу.

Врач еще раз пронизывает меня взглядом.

— Похоже, вы, так или иначе, связываете Милу со своей матерью. Ваша мать похожа на Милу хоть немного?

Я думаю об этом. С тех пор, как я видел маму последний раз, прошло очень много времени, но я все еще помню ее улыбку.

— У моей матери была красивая улыбка, — говорю я ему. — Она была очень теплой, как у Милы. Вот и все.

Врач быстро записывает.

— Что-нибудь еще?

— Не знаю, — я раздумываю. — Мила кажется мягкой и изящной. Думаю, что мама была такой же. На самом деле, мама была балериной, прежде чем я родился. Мила художник... получается, что они обе художественные натуры.

Он опять что-то пишет.

— Ваша мама очень хорошо относилась к вам? Она любила вас?

Я смотрю на него.

— Мне было только семь лет, когда она умерла. Но я предполагаю, что любила.

— А Мила очень хорошо приняла вас? — тихо спрашивает Доктор Тайлер, его ручка остановилась высоко над блокнотом. Я смотрю на него. Он мог бы нарваться на неприятности.

— Да, — говорю я ему. — По какой-то причине она была очень терпелива со мной.

— Так же, как ваша мать, — многозначительно говорит доктор.

— Да, — соглашаюсь я, мое сердце колотиться по причине, которую я не понимаю. Мои руки вспотели. Я вытираю их о джинсы.

— Расскажите мне об употреблении наркотиков, — говорит доктор Тайлер, не поднимая головы. Я снова вздыхаю.

— Вы не собираетесь отказываться от этой наркотиков, не так ли?

Он улыбается и качает головой.

— Люди употребляют наркотики по разным причинам, — говорит доктор Тайлер. — Я хотел бы узнать вашу причину.

Я стараюсь скрыть свое раздражение. Я хочу добраться до корня своей проблемы, а не копаться в чем-то ненужном. Но я делаю все, чтобы ублажить его.

— После смерти матери я начал принимать снотворное. Мой терапевт прописал их, потому что я не мог избавиться от ночных кошмаров. С годами я понял, что мне понравился эффект от снотворного, приняв их, я ускользал от реальности. Я начал использовать различные виды наркотиков. Я никогда не останавливался, до недавнего времени.

Доктор Тайлер перестает писать и смотрит на меня.

— Вы перестали их использовать? Почему?

Я киваю.

— Я выбросил все на прошлой неделе. Не хочу чувствовать сейчас онемение. Я ведь уже говорил, что не наркоман. Это не имеет большого значения для меня.

Он кладет ручку и изучает меня.

— Вы не считаете использование наркотиков большой проблемой?

Я выдохнул и начал возиться со своими руками.

— Конечно, это не является законным и это не здорово. Но я имел в виду то, что никогда не был зависимым. Мне просто ничего не было нужно с тех пор, как я бросил все коту под хвост.

Врач кивает.

— Некоторые люди имеют более сильную индивидуальную зависимость, чем другие. Она должна быть более трудной для вас, чтобы стать физически зависимым от наркотиков, чем у других. Это в вашу пользу. Но я хотел бы поговорить о том, почему вы принимали наркотики так долго, если не были зависимы. Вы только что сказал мне, что знаете, это не здорово. Так зачем вам наносить такой ущерб вашему организму, если вы можете остановиться в любой момент?

Я смотрю на пол, на ноги, на узорный ковер.

— Не знаю. Наверно, потому что хотел забвения. Потому что легче, исчезать из реальности, чем решать ее. У меня не было счастливого детства. Мама умерла, а отец… наверно, тоже умер, потому что сбежал, когда умерла мама.

Врач кивает.

— Вы говорите так, как будто сердитесь на него, из-за его поведения.

Я думаю об этом.

— Да. Я злюсь на него. У него был маленький ребенок. Вместо того, чтобы его растить, он пренебрегал мной и тратил все свое время на работу. Я должен был быть вокруг людей, которые знали и любили меня. Но вместо этого, я ничего не получил.

— Получается, вы принимали наркотики, чтобы справиться с этим?

— Скорее всего, — отвечаю я. — Несмотря на то, что это звучит как отговорка.

Доктор Тайлер смотрит на меня.

— Это не полицейский допрос. У каждого человека свои причины. Это ваша?

— Наверно, — говорю я, и меня разрывает от осознания. Не знаю, почему. — Я принимал наркотики, чтобы справиться с пустотой, которую чувствую.

Делает ли это из меня слабака?

Доктор Тайлер смотрит заинтересовано.