Я отыщу тебя в прошлом - Янук Елена Федоровна. Страница 45

Я слушала его короткое горячее дыхание, иногда забывая дышать.

Но радость солнечного утра утонула в жалости к себе: так хотелось, просто безумно, чтобы все это было счастливой правдой, а не работой!

Артур прикоснулся к моим губам и перекатился на бок, повернув меня к себе лицом. Минуту мы, не отрываясь, смотрели друг на друга.

– Я счастлив, – признался он.

– Я тоже, – тихо сказала я, не удержавшись от слез, полных горечи, которые удачно скрыла от Артура, с выдохом зарывшись в подушку.

Он нежно прижался ко мне, целуя в плечо.

Проклятая работа, лучше бы я никогда сюда не попадала, так бы и жила в неведении. Я ласково обняла мужа.

– Что случилось? Я напугал тебя вчера?

Я покачала головой.

– Нет, что ты… – И поцеловала, сама, впервые.

Ну что мне делать?! Еще немного, и все кончится… навсегда!

Вдохнув побольше воздуха, я спряталась от невзгод у него на груди.

Сегодня мы спали до обеда.

Артур, расцеловав меня, ушел по делам. Я понежилась в кровати еще минут пять, потом позвонила личной горничной. Надо было одеваться к обеду и изображать новоявленную графиню.

В медовый месяц нас ожидало обязательное путешествие в Гемпширское поместье Инсбруков, так как по традиции рода граф должен показать хозяйке владения.

Артур подыскал мне личную служанку – молоденькую темноволосую Мэри, так как Бетти еще перед свадьбой наотрез отказалась уходить от бабушки.

– Ох, мисс Джил, вы просто не представляете, как мне повезло! – сказала она. – До того, как меня приняли к графине, я работала в пяти домах.

– Обижали? – вздохнула я, понимая, что участь служанки девятнадцатого века была безумно тяжела.

– Еще как! Но я заметила, что в домах обедневших аристократов к прислуге относятся куда лучше, чем в домах богатых торговцев.

– Да?

– Конечно! – Бетти, упаковав мои перчатки, со знанием дела пояснила: – Эти того же подлого сословия, что и мы, воротили нос или, еще хуже, издевались над прислугой. Особенно доставалось молоденьким девушкам, которые не могли за себя постоять.

Я вздохнула:

– То есть тебе.

Не прерывая работы, Бетти кивнула, поджав губы.

– Да, пока я не попала к вашей бабушке. Я и не знала, что бывают такие добрые господа.

Сейчас я сидела в своей новой комнате в кресле перед зажженным камином и рассеянно наблюдала, как горничная укладывает вещи для завтрашней поездки. Именно перчатки, заботливо уложенные на дно чемодана, напомнили мне наш разговор с Бетти. Я вздохнула и перевела взгляд на тонкий обюссонский ковер ручной работы, лежавший на полу.

Интересно, Мэри тоже мучилась с нерадивыми хозяевами? Но пока мы были с ней друг для друга совершенно чужими, о таком ее спрашивать не стоило.

Были чужими… Я села очень прямо и настороженно оглядела комнату. Туалетный столик из красного дерева, шифоньер с зеркалом, маленькое бюро в классическом стиле – все вещи на своих местах, стильно, мило, но все чужое и холодное, наверно, я даже привыкнуть не успею. Дни бегут, как ветер по волнам.

До появления артефакта в Лондоне осталось совсем немного.

Артур после обеда сразу ушел отдать последние указания секретарю (этого молодого человека я еще не видела) и распорядиться об экипажах. Он решил своего вороного привязать, а всю дорогу до Гемпшира провести со мной в карете.

Мне же заняться было нечем. Прогулявшись по дому в компании мисс Лили (я про себя называла ее так, как мне ее представил Артур), посмотрела на предков графа в картинной галерее, на редкие безделушки, привезенные каким-то родственником из заморских поездок и бережно хранимые в специальных сундучках, установленных в библиотеке.

Как стемнело, я пошла к себе, чтобы не мешать экономке собирать нас в дорогу.

К вечеру этого дня наш багаж – многочисленные чемоданы и корзины – погрузили в еще один экипаж, который должен был доставить их в поместье вслед за нами.

Спустившись в столовую, я застала Артура за беседой с мисс Лили. Судя по всему, к поездке все было готово. Кивнув экономке, которая тут же отошла, я с интересом спросила, оглядывая накрытый стол:

– Артур, а сколько времени мы будем в пути?

– В хорошую погоду в экипаже я преодолевал этот путь за восемь часов.

И считать не стоит.

– Значит, нам придется ехать все десять, – грустно вздохнула я, переведя взгляд за окно, где с редкими перерывами шел холодный проливной дождь.

Артур уже позабыл, о чем был мой вопрос, и быстро поймал меня, жадно целуя. Ему доставляли какую-то непонятную радость вот такие нескромные моменты. Хотя, не скрою, я тоже начала находить в них удовольствие.

Встали рано. Экономка собрала нам с собой корзинку с едой. Из нее вкуснейшим образом пахло чем-то мясным, краем глаза я также заметила бутылочку красного вина и смородиновый кекс, который подавали сегодня к завтраку.

Мисс Лили совсем по-матерински разворчалась на графа из-за того, что он перед дорогой не поел. Мне она заранее принесла поднос с завтраком и проследила, чтобы я съела все.

Мне очень нравилось, что в доме бабушки и Артура к слугам относились как к близким людям, а не как к рабочей скотине. Не представляю, как бы я выдержала, если бы при мне происходили сцены унижения прислуги, описанные в учебниках истории. Я бы, наверно, глупейшим образом вмешалась и сорвала всю операцию.

Нет, я уже повидала страшные вещи, происходящие на улицах с детьми, – одни крошечные трубочисты чего стоили! После ужасного зрелища, когда на моих глазах из соседнего дома вынесли худенького десятилетнего парнишку в полузадушенном состоянии с переломами обеих рук, я первые ночи проплакала от бессилия что-либо изменить… Только и осталось, что малодушно «радоваться», что я родилась и стала сиротой не сейчас, а только через пятьсот лет! Но тысячам погибших и покалеченных детей уже ничем не помочь!

Но вот с бабушкой и мужем мне до чрезвычайности повезло, в их домах все было по-человечески.

Мы попрощались и, перед тем как выйти из дома, лорд Инсбрук нежно обнял мисс Лили, и она вновь прослезилась, утирая глаза белоснежной бретелькой фартука. На пороге я обернулась: она погрузилась в себя и негромко молилась о благополучной дороге для нас, стоя посередине парадной лестницы.

Небо хмурилось. На улице терпко пахло дымом и дождем. Артур галантно подал мне руку, помогая войти в экипаж. Устроившись среди подушек на синем бархатном сиденье, я первым делом спросила:

– А почему ты так странно называешь ее – мисс Лили?

Супруг сел напротив и, улыбнувшись, пояснил:

– Она стала моей няней, когда была совсем молоденькой деревенской девчонкой. С тех пор так и повелось.

– Бедная… – Я грустно вздохнула, двумя руками развязывая ленты шляпки. – Ты практически ее ребенок, ведь она не смогла выйти замуж и родить своих детей…

Он с удивлением посмотрел на меня, словно только очнулся.

– Я как-то об этом не задумывался, она была всегда рядом.

– Это хорошо, что ты к ней относишься не как к служанке, – одобрила я.

Мы помолчали, потом Артур пересел ко мне. Экипаж на повороте дернулся, я потеряла равновесие. И он, довольный, поддержал меня, игриво прижав к себе.

Под ногами лежали жаровни, едва обогревающие экипаж, на улице было довольно холодно. Но, не замечая этого, мы душевно беседовали. Вернее, говорил один Артур, вспоминая о своих проделках в школе для мальчиков, а я внимательно слушала, сочувствовала ему или смеялась. Сама-то я что могла ему рассказать, кроме адаптированных для его времени шуток и проказ девчонок-сирот с космической станции? Я по-настоящему сопереживала ему, когда он рассказал, как восьмилетним мальчишкой решил поплавать в мартовском море на спор с друзьями. Как свело ноги от ледяной воды, как лодка с рыбаками, возвращавшимися с уловом, спасла ему жизнь.

Слушая его, я понимала, откуда у него такая широта взглядов и пренебрежение к светским условностям. Он вырос с детьми простых людей, мать смотрела на такую дружбу сквозь пальцы, позволяя сыну решать, с кем дружить. Мне захотелось пошутить о том, что он, оказывается, всегда выбирал сомнительных приятелей, но в свете последних событий с графом Клеем я промолчала. Еще меня удивило, что человек, прошедший войну с Наполеоном, вспоминал только о том, как после боя они добывали французский коньяк, и ни слова о страданиях… Наверно, это и есть мужество выжить и идти дальше.