Путь долга - Катюричев Михаил Сергеевич. Страница 100

Таким образом, у меня в долине теперь представлены все четыре бога. Храма отца как такового нет — пришел тихий старичок, попросил разрешения поселиться поблизости. Милейший человек по сравнению с тем стихийным бедствием, которое я упоминал выше. Занял какую–то пещерку, выточил собственноручно алтарь и статую, живет, служит. Люди к нему за советом ходят, за благословением, приносят продукты всякие. Да и я посылаю иногда припасов. Хотя у меня, бывает, такое ощущение складывается, что эти четверо святых (а все они осененные богами, поверь) поселились здесь для того, чтобы за мной присматривать. Впрочем, мне не жалко, а народ радуется. Я вообще в последнее время стал мил и благодушен просто до ужаса. Ты меня и не узнаешь, наверное, когда увидишь. Семья, хозяйство, эксперименты, внуки вот скоро — милый добрый дедушка, а не темный маг, право слово. И, ты знаешь — мне даже нравится, только немного непривычно.

Ну и ладно, на этом, пожалуй, закончу. Передавай привет Виолетте и его величеству, ну и всем, кто еще меня помнит. Счастья, здоровья тебе и всем родным.

С любовью и уважением, мэтр Даркин Кат"

Софья, я не могу так больше! Скажи, что мне делать? Ты ведь человек, ты его всегда лучше понимала. Да какой "присядь"? Ладно, вино давай. Спасибо. Нет, не могу я! Я скоро с башни сброшусь, или утону пойду. Ну да, конечно. Все хорошо. Вот именно, что с виду. Да ну какой "бьет", что ты говоришь? Хотя, лучше бы бил, наверное. Я не знаю, как сказать, объяснить. Все хорошо, все почти как прежде, он добр, он весел, играет с детьми, смеется, спрашивает совета, и ты почти забываешь все, что произошло и даже начинаешь верить, что все хорошо будет. А потом заглянешь в глаза чуть глубже и понимаешь, что тебя там нет в этом счастливом будущем. И здесь и сейчас тебя тоже нет. И я не знаю как… не могу… я стараюсь, правда!

Хороший совет, водопад тебе на голову! Да нет, конечно. Если ему хочется, он просто вытаскивает меня на поля. Ни разу не приходил ко мне в человеческом облике с тех пор… мы даже спим в разных спальнях. Мне и нельзя уже, наверное, рожать, но все же. Да и тренируется он отдельно. Немного раз всего скрестили клинки, но… они пустые какие–то, ни огня, ни ветра, один пепел, словно не тан перед тобой, а пустое место. Я жалею временами, что не умерла тогда. Он, нарочно меня тогда жить оставил, чтобы мучить.

Не говори мне о детях, а то я сейчас облик сменю. Ой, прости, я не заметила. Да нет, любит, действительно любит, я чувствую, но ничего не делает. Геквертиш! Я ведь пытаюсь, а он… впечатление, что он вмешивается, только чтобы в очередной раз все сломать! Да, я помню, что его детям нужна мать, а не золотая посуда. Правда, так и сказал, я же тебе рассказывала. Ну так вот она я — мать! Но это же не значит, что их нужно лишать всего остального! Почему его сын должен стать каким–нибудь полковым магом и бароном, а не графом и вице–канцлером? Да нет, на словах он не возражает, но ничего не делает, чтобы этого добиться, еще и мне мешает! Вот и ты туда же! Да если бы он о безопасности думал — в жизни бы не послал Алекса в эту академию! Его там чуть не убили во время этого их испытания! Ой, прости, я тебе новый куплю. Не могу я так! Вот что мне делать, скажи? Скажи… Да ну тебя!

Хлопнула дверь. Софья вздохнула и поднялась из кресла. Подругу, конечно, жалко, но ведь и сказать–то нечего. Сначала действует, а потом думает. И нечего было так реагировать на самый простой вопрос. Сначала в себе разберись — любишь ты его или нет, а уже потом решай, что делать. Подняв с пола смятый кусок серебра, бывший некогда кубком, целительница вздрогнула. В неярком свете свечей капли вина чернели словно кровь.

Глава 11

Весеннее солнце пригревало, горячими, тяжелыми ладонями ложась на плечи, стреляя в глаза тонкими лучиками, заставляя жмуриться, помимо воли, отвечая улыбкой проказливому светилу. Легкий, озорной ветерок, пронзительный и холодный, перебирал кудри, залезал под плащ, напоминая: "Ты на севере, парень! Добро пожаловать домой! Не давай этому глупому шару в небе обмануть тебя". Копыта Всполоха отбивали по утоптанной дороге неспешный шаг, а глаз отмечал произошедшие вокруг изменения: новые дома, Нахтерив уже совсем подполз к речке, скоро на эту сторону переберется, узорчатые перила моста, еще не потемневшие от дождей и времени. Старый ацер у поворота, кажется, потерял пару ветвей, но зеленеет молодыми листочками в бесконечном цикле перерождения. Вот и подъем к замку. Башни, казалось, не изменились ничуть — камень, суровый брат вечности, снисходительно взирал на просыпающуюся природу. А может быть, все дело в давящей силе боевых заклятий, опутывающих Сильбар. Сейчас чужая энергия чувствовалась особенно четко. Давно не был дома, отвык. Но, странное дело: сила, противная любому магу в то же время рождала в душе ощущение покоя.

Ворота открылись сами собой — стража не дремлет, заметили, узнали. Бросить поводья подбежавшему груму, подхватить седельные сумки, лихо пролевитировав их по воздуху. Быстрым шагом (не к лицу магу нестись вприпрыжку, не к лицу, а ведь хочется), отвечая на приветствия и искренние улыбки, к центральной башне. Огонь внутри бурлит в нетерпении, торопит. Отстучать три пролета, привычно скрипнув седьмой, девятой и тридцать четвертой ступенькой, поприветствовать дежурного… задержать дыхание, успокаивая сердцебиение, и медленно, спокойно, войти в главный зал.

А зал встретил тишиной. Никого, лишь Тень лениво подняла голову, проворчав что–то приветственное. Волчица сильно постарела, в шерсти все больше и больше седины, даже вставать не стала, так и продолжая греться в лучах солнца. А может быть, просто сочла недостойным. Ничего, мы не гордые, сами подойдем, потреплем по загривку, поцелуем в холодный нос.

— Александр! — каблучки выбили дробь по мрамору лестницы, — Приехал!

Вскочить, развернувшись на месте (сумки глухо ударили об пол) и закружить счастливо смеющуюся девчонку, чьи распущенные волосы в просвечивающем солнце казались совсем рыжими.

— Привет, Ди! Совсем выросла! Невеста!

— Ой, я так рада тебя видеть! Пойдем же. Тебе ведь, наверное, переодеться с дороги нужно, отдохнуть. Ты пока раскладываться будешь, а я тебе все–все расскажу! Как у тебя дела? Как прошла практика? Как там Альма? А ты правда встречаешься с Марией но-Шайни?

— Динка, погоди! Расскажу, все расскажу, только дух дай перевести. А где родители? Тихо как–то. Отец, я понимаю, как обычно в лаборатории, а остальные?

— Вовсе не в лаборатории. Они с мамой в столице. Вчера ведь день рождения принца был, а такое событие пропускать нельзя. Мы тебя только завтра ждали, так что должны вернуться.

— А тебя чего не взяли?

— Наказана, — девочка тяжко вздохнула, — меня папа поймал, когда я в его библиотеку залезла.

— В закрытую, что ли? Чего тебя вообще туда понесло? Диэнна, ты не маг, смирись.

— Ну и что? Вдруг папа ошибается. Это не честно! Ты маг, Динтар тоже маг, а я — нет!

— О, кстати, как там младший? Он правда отказался поступать в академию? И что на это сказал отец?

— Плечами пожал. Нашел ему наставника, сейчас они или в Милонге или уже в море. Ой, ты бы видел мэтра Агвиса — такой красавчик! Черноволосый, загорелый, а глаза… зеленые–зеленые. Почти как у мамы, только с синевой. Словно море — заглянешь и тонешь прямо. Смешно: ты огненный, а Динтар маг воды. Мама, кажется, до сих пор на него с удивлением смотрит.

— Направленность силы не зависит от силы родителей, это общеизвестно.

— Папа то же самое говорит. Ладно, переодевайся. Я прикажу пока что–нибудь на стол собрать. Жду тебя в библиотеке. Мне еще столько тебе рассказать нужно! И почему ты не согласился практику здесь проходить, так бы здорово вышло!

— Так было нужно. И папа мой выбор одобрил. Все, брысь отсюда!

За столом Диэнна болтала без умолку, раскрасневшись то ли от удовольствия, то ли от вина, которое ей все же позволила Эмма, пусть и разбавленное. Грохот внизу заставил ее умолкнуть на полуслове.