Сердце Дьявола - Белов Руслан. Страница 72

– А может, не станем пить? – спросила Вероника.

– Да уж не станем... У кого это получится? – ответил Баламут, тщательно прицеливаясь в Шварцнеггера. – Попаду пробкой ему в лоб или не попаду?

Баламут попал, вернее Шварцнеггер не отклонился. Пробка эффектно отскочила, упав на пол, завращалась. Бельмондо решил не отставать от друга и, вытащив из ящика другую бутылку, выстрелил. Но попал не в лоб, а в спину нашего цербера, повернувшего к двери. В это время в столовую вбежали дети. Увидев их, Баламут закричал пьяно:

– Вот они его не пили! Черный, скажи своим дочкам, чтобы спасли нас от неминуемой гибели.

– О чем это он? – спросила меня Полина, указав на Баламута подбородком.

– Видишь ли, дочка, в это шампанское подмешано слабительное, оно выводит из наших организмов волю к действию. И мы не можем или не хотим от него, от этого шампанского, отказаться...

– Понятно... – вздохнула Полина. – И поэтому мы с Леной должны вас спасать... Ну ладно, обедом только накормите.

В понедельник утром Шварцнеггер повел нас на вставку процессоров. Выглядел он как-то неубедительно, если не сказать – растерянно. "Наверное, Худосоков выволочку ему устроил", – подумал я, разглядывая его поникшее лицо.

Шварцнеггер впустил нас в "хлев" и, как обычно – не сказав и слова – удалился. Мы расселись и принялись ждать Худосокова. С полчаса он не появлялся, содержание шампанского в нашей крови уменьшилось, и мы задумались о бегстве.

– Может, сломаем к чертовой матери эту штуку? – кивнул Бельмондо в сторону стойла БК-3.

– Давай, – согласился я, и поискал глазами тяжелый предмет для приведения стойла в негодность. Когда я решил воспользоваться стулом, в конюшню вошел Худосоков. Мы застыли в изумлении. И было от чего. Во-первых, он был в синем халате, ничем не отличающемся от халатов, в которых ходили его служащие. Во-вторых, совершенно не обратив на нас внимания, Худосоков направился к столу с персональным компьютером, сел за него, раскрыл принесенную с собой конторскую книгу с надписью "Комната №14" и начал в ней что-то писать.

– Издевается, гадом буду, – зло прошипел Баламут. – Пошли, ребята, голову ему оторвем.

Набычившись, мы двинулись к мучителю. Но тут дверь комнаты открылась, и появился Шварцнеггер. Постояв, темно глядя, он поднял кулак с оттопыренным вверх указательным пальцем и мерно покачал им из стороны в сторону. Затем шагнул в сторону, пропуская в комнату охранников. Те вошли и, заложив руки за спины, стали перед нами.

Мы переглянулись и посмотрели на Худосокова. Он, как ни в чем не бывало, заносил в свою конторскую книгу инвентарные номера компьютерного железа.

– Или это на нас очередной глюк наехал, или у него крыша съехала... – неуверенно предположила Ольга, усевшись на стул. – Переутомился, бедняга....

– Глюк, не глюк, съехала, не съехала, а на своих гавриков бессловесных, он очень теперь похож... – вымолвил Баламут, внимательно рассматривая Худосокова. И закричал ему:

– Эй, ты, Херосуков, сраный! Ты что, крышу сбросил? Говори, подлый трус!

Но Худосоков не слышал, он внимательно рассматривал брюхо мыши (видимо, инвентарный номер был написан на нем неразборчиво, либо стерся).

– Он не Херосуков, он – Мудосеков! – вступил в провокационное поношение Бельмондо.

Худосоков продолжал молчаливо работать, и Борис с досады бросил в него пробкой от шампанского (последнюю неделю их можно было найти везде – в карманах, в постели, в супе-харчо, в горчице и почти никогда – в бутылочных горлышках). Пробка попала в ухо "гражданина Дьявола", он поднял голову и испуганно посмотрел на обидчика.

– Дьявол скончался при невыясненных обстоятельствах... – тихо констатировал Баламут. – Это свобода, господа...

И, засунув руки в карманы, направился к Худосокову легкой походкой. Подошел, оглянулся на дверь, – охранники всем своим видом показывали штатность ситуации, – затем попытался отнять у Худосокова учетный журнал, но, последний, само смятение, ухватил его обеими руками и потянул к себе. Увидев это, один из мордоворотов сорвался со своего места, бросился к Николаю и отшвырнул его в сторону. Затем нагнулся, поднял с пола упавший журнал, отер его рукой бережно, положил на стол перед начальником и вернулся на свой пост.

– Интересные шляпки носила буржуазия... – протянул я, недоуменно почесывая затылок. – Вы понимаете, что тут происходит?

– Свобода... – вставая с пола, тихо проговорил Баламут. – Это происходит свобода...

– Кто-то ему душу ополовинил... – полувопросительно, полуутвердительно сказала Ольга. – А эти дуболомы ему по-прежнему подчиняются. Интересно, выпустят они нас или нет?

И пошла к двери, но охранники ее не пропустили. Ольга отступила и задумалась, в это время дверь растворилась, и в комнату просочились Полина с Ленкой.

10. Пока мы пили шампанское... – Вон там – перевал Мура. – Продолжение следует?

– Ну как, видели дядю Худосокова? – спросила Полина, подойдя ко мне.

– Ты хочешь сказать, что это твоих рук дело? – насторожился я, ища в лукавых глазах дочери подтверждение своей догадки.

– Наших, папуля...

– С Леной!!? – в изумлении обернулся я к младшей.

– Да...

– И что вы сделали?

– Понимаешь, вы шампанское пили, а мы с Леной играли. То там, то здесь. И еще старались маленькими детками казаться – хныкали, на стенках рисовали, сопелек не вытирали... И скоро дядя Шварц и его товарищи перестали на нас внимание обращать, совсем, как вы, пьяненькие... И мы стали все дальше и дальше по комнатам уходить... И вчера утром попали в хлев, в котором компьютер живет. Я стала с дядями, которые в нем сидят, разговаривать, и не заметила, что Лена села к какой-то клавиатуре и начала с клавишами играться... Когда я к ней подбежала, на экране табличка висела с надписью "Введите пароль", а в окошечке снизу – шесть звездочек. Ну, я и нажала клавишу "энтер" и сразу же во весь экран картинка возникала с пламенем, чертями и кипящим котлом и надпись от края до края "Добро пожаловать в ад!" Я рот раскрыла – такая неприятная картинка, а Елена опять по клавишам забарабанила... И окошко появилась с фамилиями друг под другом, две из них я как-то от матери слышала – Китайгородский и Горохов...

– Это те, у которых Худосоков лишнюю "душу" вынимал, – пояснил Бельмондо.

– А сверху этого окошечка, – продолжила Полина, – другое окошко с надписью "Введите фамилию". Ну, я через Ленино плечо и, сама не знаю почему, набрала "Худосоков" и энтером утвердила. Я хотела посмотреть, что дальше будет, но в комнату дядя Шварц зашел, колючий такой, настороженный, я к нему бросилась и просить начала:

– Дяденька, дяденька, где здесь туалет? Лена сейчас описается!

И он вывел нас в коридор, ткнул пальцем в сторону туалета и ушел. Не успела дверь за ним закрыться, как в коридоре двое очень сильных дяденек появились, они дядю Худосокова без сознания волоком тащили. Мы пошли за ними в большую комнату...

– Там они посадили дядю Худосокова в кресло и колпаком накрыли... – продолжил я за дочь.

– Да... А с кресла он встал уже совсем другим человеком... – закончила рассказ Полина.

Мы, поглядывая друг на друга, задумались.

– Получается, что Лена случайно вошла в БК-2, а Полина приказала ему вытрясти из Худосокова душу – пришла в себя Ольга.

– Но как Полинин приказ был доведен до непосредственных исполнителей? – удивилась Вероника.

– А помнишь, как Худосоков командовал своими? – усмехнулся я. – Простым нажатием кнопок на своем карманном пульте. Похоже, что в ушах у них установлены радиоприемники – это, конечно, самое простое объяснение. И через эти радиоприемники компьютер может передавать сигналы или даже словесные команды...

– Не верю я, что компьютерщики Худосокова профаны и не защитили должным образом БК от взлома, – покачала головой София. – И еще вопрос: а если бы Полина набрала "Пиночет", то что, эти охламоны поперлись бы в Чили?