В лабиринте тайн - Соловьева Алла Александровна. Страница 80

Слышать об истязаниях Елизара было невыносимо, но в данный момент меня заинтересовало другое. «Предан тебе душой и телом», – мысленно прокрутила я в голове фразу Чернова. Неужели Виктор? Уровень его телекинетической энергии ничтожно мал. Сомневаюсь, что, применив телекинез, он способен поднять даже стул. А я смогла бы прихлопнуть его одной лапой. Он тот, кого Фомин называет дьяволом?! Возникло желание зарычать в голос. Верить не хотелось, но последующий диалог отбросил все сомнения.

– Возможно, где-то ты и прав, – задумчиво произнес собеседник. – Иногда я сам хочу уничтожить его.

– Только прикажи, Виктор! – В интонации Кирилла скользнуло едва различимое волнение. – Ты же знаешь, что он никогда не будет предан тебе так, как я.

Боясь пошевелиться, я ждала последующего вердикта, но он не прозвучал.

– Я понимаю, что ты не хочешь уступать место ведущего Охотника, как осознаю и то, что Охотника преданней тебя у меня еще не было, – усмехнулся Коншин. – Ты знаешь, что детей у меня нет, и иногда я позволяю себе мечтать о таком сыне, как ты. Только поэтому я смотрю сквозь пальцы на твои провалы и даже позволяю принимать решения, не согласовываясь со мной.

– Спасибо, – смутился Чернов.

– Я очень ценю тебя, мой мальчик, и все твои привилегии останутся при тебе, – продолжил Коншин. – Но как бы я ни хотел, ты никогда не сможешь заменить мне Елизара! Если бы эксперимент увенчался успехом, я бы прислушался к твоему мнению и уничтожил его, но мне по-прежнему нужна его сила, объяснение которой я ищу уже двадцать четыре года, – задумчиво молвил Виктор.

– Всего лишь генетический сбой! – раздосадованно пробурчал Чернов.

– Это не так. – На короткий миг Виктор замолчал – кажется, делая глоток чего-то, но тут же продолжил: – Елизар никогда не был мракауром в полном смысле этого слова. Если так можно выразиться, он случайный генетический эксперимент.

«Как это?!» – мысленно выдохнула я.

– Тагашев – сверхсильный мутант? – вторя моему потрясению, недоверчиво спросил Чернов. – Он бывший смертный? Но как?.. – Кирилл не верил, так же как не верила я. – Насколько я знаю, Елизар – последний представитель очень древнего рода мракауров.

Не в силах стоять на лапах, я прислонилось к колонне. Испугало ли это открытие? О да! Я пыталась провести параллель между вампиром из лаборатории и Тагашевым, но не смогла. Он совсем не такой, как они! И что бы там ни говорил Виктор, Елизар никогда не будет для меня мутантом. Отвлекая меня от горьких мыслей и снова заставляя прислушаться, опять заговорил Виктор:

– Елизар – действительно последний представитель рода Тагашевых. И разве я сказал, что он мутант?

– Но тогда я не понимаю… – начал было Чернов.

– И не сможешь понять. С моей подачи первые генетические исследования начались довольно давно, – начал рассказывать Коншин. – Я хотел знать все о способностях и любых проявлениях силы! Тогда и началась расшифровка геномов мракауров и верлафов.

Шаги за дверью стихли: судя по скрипу мебели, глава клана мракауров сел в кресло или на диван.

– Ученые изучали генетику оборотней? – Кирилл был явно поражен.

– Они тоже наделены способностями, – спокойно произнес Виктор. – Было захвачено несколько псов. А потом одна из девушек-оборотней умудрилась влюбиться в одного из Охотников, охраняющих их. Артур Тагашев действительно принадлежал к древнему роду мракауров и был неспособен на чувства. Но втайне от всех нарушил закон. Их связь длилась месяц, а плодом этих отношений стал Елизар – полукровка, рожденный от верлафа и мракаура! – громко и отчетливо прозвучало в моих ушах.

«Это невозможно!» – пронеслось в голове. В «Истории вампиров» не упоминается ни одного такого случая. Подобный ребенок просто не мог появиться на свет. Да, мы всегда пересекались, борясь за жизни смертных, но извечно были разными видами: принадлежали к разным кланам, у нас разные законы, мышление, способности, понятия о ценностях, но самое важное – физиология. «Но Виктор это и не оспаривает», – напомнил рассудок. Он проводил над верлафами эксперименты, о которых сами оборотни даже не догадывались. «Да и ты сама влюбилась не в верлафа», – отметил ум. Дыхание перехватило. Истина вливалась в сознание, подобно уничтожающему шквалу. «Елизар – полукровка?» – мысленно переспросила я. Но в нем нет ничего от оборотня. Или есть? В голове не укладывается. Я лихорадочно ждала продолжения разговора.

– Тагашев – наполовину пес? – В голосе Чернова послышалось не презрение, а нескрываемое любопытство.

– Именно, – отозвался Виктор. – За нарушение закона мне пришлось уничтожить Артура. Но в отместку его семья подослала ко мне убийцу, и мне пришлось ликвидировать всю ветвь этого рода, – не подозревая, что его слушают не две, а четыре пары ушей, продолжал излагать Коншин. – Матери Елизара… не помню ее имени, была оставлена жизнь до его рождения. Так на свет появился ребенок-полукровка. Конечно, сначала я даже не подозревал о его способностях, но хотел узнать, что получится из связи мракаура и верлафа.

– И ты поместил его в семью Ланбинов, – уточнил Чернов.

– Да, – согласился Виктор. – Марк появился на неделю позже Тагашева, и Анна Ланбин смогла выкормить дитя. Мракауры с генетическим сбоем были способны любить и выплеснули на сыновей все свои чувства. Как я и хотел, Тагашев рос здоровым, жизнерадостным мальчишкой. А когда раскрылись способности, я понял, что получил вампира, равных которому нет! Но самое необъяснимое – детей от мракаура и верлафа больше не рождалось никогда!

Что значит «больше»? Он говорит так, словно скрещивал… От ужаса и отвращения я содрогнулась, но неожиданно для себя подумала о законе мракауров. «Мракаур и верлаф не могут быть вместе, а их кровь не должна смешаться». Как оказалось, могут, и даже однажды, благодаря нарушению закона, кровь смешалась, породив дикую и прекрасную смесь – Елизара. А лицемерный тиран, защищающий чистоту крови и угрожающий Тагашеву расправой надо мной, сам косвенно нарушал его! Знает ли об этом Елизар? И касается ли теперь этот закон нас? Ведь если он наполовину верлаф, то все меняется. Или нет? Вопросов у меня была уйма, но Кирилл возобновил беседу, и я невольно начала вслушиваться.

– Значит, цель проведения экспериментов над созданными вампирами – не биологическое оружие, а выведение беспрекословно подчиняющейся тебе сверхрасы вампиров, – задумчиво произнес Чернов. – Ты хочешь искусственно получить то, что лишь однажды удалось проделать генам. Поставить на поток создание вампиров, противостоять которым не смогут ни верлафы, ни враждебные семьи мракауров?

– Можно сказать и так, – слишком быстро ответил Коншин, но в тоне послышалось замешательство.

Возникло чувство, что за неопределенным ответом скрываются легкое раздражение и фальшь. Явно что-то недоговаривает.

– Знаешь, я определился с наградой за подчинение Тагашева, – неожиданно меняя тему, заявил Чернов. – И теперь отказать ты не сможешь!

– Да как ты смеешь! – внезапно взорвался Виктор. – Насколько мне известно, Тагашев еще не подчинен! Ты едва ли не клялся, что девчонка придет за ним! С ее помощью мы разбудим инстинкты Елизара и получим биохимика псов! – рявкнули за дверью. Коншин опять вскочил и начал мерить шагами комнату. – Но дочери Вязина я так и не увидел и до сих пор выслушиваю обещания взять ситуацию под контроль!

Послышался звон стекла. Кажется, Виктор разбил бокал.

– Девушка уже идет за ним! – невозмутимо изрек Чернов. – Мой источник в клане псов еще неделю назад сообщил, что она сбежала. А сразу после нее исчез Марк.

Лапы словно пригвоздили к полу. Я слушала и не верила. Источник в клане псов? Предатель? «Не может быть!» – мелькнуло в мозгу. Я представила зал Хранителей: улыбающиеся лица, смеющиеся, грустные, настороженные, возмущенные и любящие, но представить иуду не смогла. Чтобы предать клан, у верлафа должен быть очень веский повод. Неужели он есть? Но тогда как много знает обо мне Кирилл и слышал ли он об Атрэме? О защите клана они не сказали ни слова. Размышления снова прервали.