Утраченное сокровище - Морган Сара. Страница 6

Если бы Никос не знал об их родстве с Тиффани, он ни за что бы не догадался, что они сестры.

Однако между ними есть некоторое сходство, подумал Никос, задерживая взгляд на пышной груди Энджи и ее узкой талии. Девушка подняла руку, чтобы что-то показать на слайде, и он заметил, какое у нее тонкое запястье. Часть внешней привлекательности Тиффани заключалась в ее хрупкости, и, кажется, ее старшая сестра тоже обладала этим качеством.

Вспоминая, как доктор Литтлвуд давала ему отпор во время их предыдущей встречи, мужчина усмехнулся: в ее вчерашнем поведении не было ничего утонченного. Она оправдывала непростительное поведение своей сестры, и это отвратительно.

Поняв, что значительная часть аудитории ловит каждое слово лектора, Никос заставил себя слушать ее рассказ. Вскоре он, к своему удивлению, обнаружил, что полностью поглощен ее лекцией о гончарном искусстве Греции классического периода. Она знает свой предмет, подумал Никос, наблюдая за тем, как Энджи своим рассказом оживляет прошлое.

На столе перед ней лежало несколько артефактов, которые она наряду со слайдами использовала в качестве наглядных пособий. Говорила она бегло, не заглядывая в записи, и так увлеченно, что не замечала, как пряди волос постепенно выбиваются из пучка. Когда Энджи повернулась, чтобы что-то показать на слайде, узел на ее затылке окончательно развалился и волосы заструились по ее плечам подобно огненной лаве. Удивительный цвет, подумал Никос, когда Энджи пригладила волосы рукой, продолжая читать лекцию. Ее увлеченное повествование держало в напряжении весь зал.

Наконец она сделала паузу, чтобы перевести дух, и посмотрела на часы.

– Я, как всегда, вас задерживаю… На сегодня все. У меня есть конспект лекции. Кому нужно, можете взять. Если у вас будет время, загляните в музей на втором этаже и получше рассмотрите экспонаты, о которых я сегодня упоминала.

Она слегка наклонилась, чтобы положить указку, и огненно-рыжие кудри упали ей на грудь в живописном беспорядке. Никос восхищенно наблюдал за происходящей на его глазах переменой: доктор Литтлвуд больше не была похожа на серьезного ученого. Он увидел в ней… женщину.

Очевидно, Энджи посчитала, что волосы ей мешают, и потянулась за заколкой, но к ней подошел один из студентов и о чем-то спросил.

Она тут же забыла про волосы и углубилась в дискуссию. К ним подошел еще один студент, потом еще несколько, и когда они неохотно отпустили ее, аудитория была уже пуста.

Никос встал и начал спускаться вниз по ступенькам, наблюдая за тем, как Энджи собирает со стола свои материалы.

– Мне с трудом верится в то, что вы внезапно заинтересовались гончарным искусством Греции классического периода, – язвительно произнесла она, прижав к груди папки. – Значит, вы здесь по другой причине, мистер Кириакос. – Ее голубые глаза сверкали за стеклами очков, и Никосу захотелось снять с нее очки и рассмотреть ее лицо.

– Давайте перестанем морочить друг другу голову, доктор Литтлвуд. – Под действием какого-то непонятного импульса он взял со стола один из глиняных сосудов. – Очень мило. Псиктер – сосуд для охлаждения вина. Его наполняли вином и ставили в ледяную воду. Примерно пятый век до нашей эры?

Энджи удивленно посмотрела на него.

– Очевидно, вы внимательно слушали лекцию.

– Я грек, – мягко напомнил Никос, поставив сосуд на место, – и интересуюсь культурным наследием своей родины… И своей семьи.

Она вскинула голову.

– Если вы имеете в виду подвеску, то должна предупредить вас – я еще не искала ее.

– Вы лжете. – Никос обнаружил россыпь веснушек у нее на носу. – Вернувшись вчера домой, вы первым делом принялись ее искать.

Легкий румянец, вспыхнувший на щеках Энджи, подтвердил его правоту.

– Придя вчера домой, я первым делом стала ухаживать за своей матерью. После смерти Тиффани ее здоровье резко ухудшилось. Поиски камня могут подождать.

– В таком случае, позвольте, я сам его найду.

Ее глаза вспыхнули гневом и презрением.

– Если вы подойдете ближе, чем на милю к нашему дому, я позвоню в полицию.

Не привыкший, чтобы ему перечили, Никос начал терять терпение.

– Я приказываю вам вернуть мне камень.

– А я не подчиняюсь приказам, особенно тех людей, которых не уважаю.

Никос поспешно сменил тактику.

– Если вы думаете, что из этой ситуации можно извлечь прибыль, буду вынужден вас разочаровать. Бриллиант вам не принадлежит. Если вы собираетесь его продать, вы не сможете найти покупателя. Этот камень настолько знаменит, что ни один уважающий себя торговец ювелирными украшениями к нему не прикоснется. Ему нет цены.

– И вы все еще думаете, что дело в деньгах? – Энджи запрокинула голову, и ее волосы волной заструились по спине. – Или это все, о чем вы думаете? В таком случае, ваша жизнь должна быть очень скучной! – неистово воскликнула она, испепеляя его взглядом.

На его глазах она превращалась из педантичного ученого в страстную женщину. Никос больше не замечал, во что она одета, потому что не мог отвести взгляд от ее необычных голубых глаз и непокорной гривы волос.

Никос привык иметь дело с женщинами, коротающими время от одной укладки до другой и не одобряющими всякую деятельность, способную навредить их совершенному облику. Внезапно ему захотелось зарыться пальцами в эти буйные огненные кудри.

Раздосадованный неожиданным направлением хода своих мыслей, Никос сделал шаг назад, чтобы удержаться от соблазна.

– Нет, дело тут не в деньгах. Я хочу вернуть вещь, по праву принадлежащую мне.

– Да как вас только земля носит! – Энджи спустилась с кафедры и направилась к нему. – Шесть месяцев назад моя сестра упала с вашего балкона, и все это время мы ничего о вас не слышали. Ничего! А теперь вы имеете наглость заявиться сюда и требовать назад ювелирное украшение! В вас нет ни капли сострадания? Мораль для вас – пустой звук? – Вся дрожа, Энджи несколько раз глубоко вдохнула, и Никос обнаружил, что смотрит на ее чувственные губы.

Обстановка накалялась. Он попытался убедить себя в том, что Энджи Литтлвуд абсолютно неинтересна ему как женщина.

– Первыми словами, которые я вам сказал, были слова сочувствия.

Ее ноздри раздувались, глаза метали молнии.

– Слова – пустой звук, если они не выражают чувств, а мы оба знаем – вы бесчувственный.

Никос стиснул зубы.

– Я прощаю вам ваше поведение только потому, что вы переживаете из-за смерти сестры.

Энджи раскрыла рот от удивления.

– Мое поведение? Но разве это я соблазнила невинную девочку и причинила ей такую боль, что она напилась до беспамятства и упала с балкона? Если мы и должны обсуждать чье-то поведение, то только ваше, но разница состоит в том, что я не намерена вас прощать. Вы безжалостный, эгоистичный, самодовольный ублюдок… – Произнеся это слово, Энджи замолчала и смущенно поднесла руку к губам. – Я… э-э… простите, – неловко продолжила она.

Никос поднял бровь, словно не понимая, почему она решила вдруг извиниться.

– За что? За то, что вы выразились так же, как ваша сестра?

Ее щеки залила краска.

– Мы не… то есть, я не… – Энджи слегка нахмурилась, словно пытаясь вспомнить, на чем они остановились. – Вы думаете только о деньгах и материальных ценностях, и вам неведомо, что существуют гораздо более важные вещи. Я не готова отдать вам подвеску. Это последняя вещь, которую надевала моя сестра, – продолжила она надтреснутым голосом. – Я не могу… В любом случае зачем она вам? Ее полагается дарить даме сердца, а мы оба знаем, что у вас его нет, мистер Кириакос.

Не готова отдать бриллиант?

Никос изумленно уставился на нее. Ему не приходило в голову, что она откажется вернуть ему подвеску.

Потрясенный неприятным осознанием того, что впервые в жизни он недооценил противника, Никос в оцепенении наблюдал за тем, как Энджи вышла из комнаты, хлопнув дверью с такой силой, что этот звук эхом отозвался в стенах лекционного зала.