Соблазнительная цветочница - Грэхем Линн. Страница 22

Джемайму кольнуло сладкое предчувствие. Когда он провожал ее к лифту, придерживая рукой за талию, что заставляло трепетать все ее тело, она бросила быстрый взгляд на его профиль. Словно вспышка молнии, перед ее глазами возник образ его сильного тела, изгибающегося над ней в судорогах оргазма. Она не была жаворонком, но Алехандро удалось изменить и это. Одно то, что она просыпалась рядом с его горячим телом, вызывало у нее желание. Одно его прикосновение — и она уже готова для него. Воображение все дальше и дальше увлекало ее чередой эротических образов, но, очнувшись от этого сна наяву, Джемайма вдруг с беспокойством почувствовала, что он не собирается нарушать затянувшееся молчание.

— Твой рабочий день уже закончился? — спросила она. — Я хочу сказать, у меня не было намерения помешать тебе.

Двери лифта открылись на подземном этаже парковочной стоянки.

— Я уже и так собирался уходить. Ты где оставила машину? Здесь?

— Да.

Через несколько секунд к ним подъехал черный «мерседес». За рулем сидел его шофер.

— Ну и что тебя привело в Севилью? — спросил Алехандро, когда они сели в машину.

Джемайма покраснела:

— Ты… Я хотела увидеть тебя…

Алехандро насмешливо поднял брови.

—  Dios mio!Может, ты хочешь мне что-то рассказать? — вкрадчиво спросил Алехандро.

Джемайма замялась. Что за странный вопрос!

— Нет… Что я могла бы тебе рассказать?

— Только ты сама можешь ответить на этот вопрос, — холодно процедил Алехандро.

Джемайма бросила на него тревожный взгляд, в очередной раз подумав, что если он предпочитал играть намеками, то ей лучше прямо.

— Я не очень хорошо понимаю эти наводящие вопросы. Скажи лучше просто, что не так?

Его лицо было напряжено, веки опущены. В оглушающей тишине салона она ждала его ответа.

— Ну что ж, это послужит мне уроком: мне больше не стоит приходить к тебе в офис, — произнесла она, стараясь скрыть боль от столь холодного приема.

— А чего ты ожидала? — Он стрельнул на нее взглядом, блеснувшим, как золотой огонь.

Машина остановилась. Дальше нужно было идти по пешеходной зоне старой части города. Квартира Васкуэзов находилась в старинном доме с импозантной лепниной, который, казалось, обладал собственным характером.

Злость, которую Алехандро больше не мог сдерживать, обрушилась на Джемайму словно огненная струя на незащищенную кожу. Они вышли из машины и долго пробирались по узким улочкам между домами, построенными еще два века назад, пока наконец не подошли к знакомым чугунным воротам. К тому времени ее сердце выбивало барабанную дробь, на коже выступила испарина. Пройдя через арку, они вошли в вымощенный камнем внутренний дворик.

— Почему ты злишься на меня? — не выдержала она.

— Потому что ты лгунья! И я не могу оставаться женатым на женщине, которой нельзя доверять!

Они вошли в старомодный лифт с витым чугунным литьем. Джемайма судорожно соображала: «Я лгунья, и он не может мне доверять? Ни с того ни с сего он угрожает закончить отношения?» Ей пришло в голову только одно возможное объяснение.

Оказавшись в прохладной квартире, по площади равной двум домам, Джемайма украдкой бросила взгляд на Алехандро и быстро спросила:

— Тебе известно, что я виделась с Марко. Откуда?

— Когда я звонил, чтобы поговорить с тобой, Мария сказала, Марко у тебя.

Алехандро прошел в гостиную. На светлом кафельном полу танцевали острые пики — тени листьев пальмы, растущей во дворе. И опять все здесь оказалось новым для нее, темные тона исчезли, уступив место легким светлым оттенкам.

— Он просто пришел, не спросив разрешения, — сказала Джемайма. — Возможно, потому, что я не ответила ни на его звонок, ни на его сообщение.

Его рот скривился в презрительной гримасе.

— Об этом ты мне тоже решила не говорить?

— Если честно, я не хотела, чтобы какое-то дурацкое сообщение и пропущенный звонок испортили нам вечер.

Алехандро смерил ее тяжелым взглядом.

— Без доверия я не могу жить с тобой, — выдохнул он, заставив ее вздрогнуть. — Мне казалось, мы уже чего-то достигли, но сегодня я узнал, что ты была с Марко, несмотря на нашу договоренность.

Джемайма почувствовала, как к ее горлу подступает тошнота. Казалось, с самого детства она не была такой испуганной и беззащитной, как сейчас. Она чувствовала его силу, его волю и непоколебимую уверенность. Если он решил, что уйти от нее будет правильным, он так и сделает. Несмотря ни на что. Она обещала ему не видеться с Марко и нарушила свое обещание. Как ей теперь защитить себя? Можно просто сказать ему, что он не прав, что Марко, как член семьи, мог спокойно прийти в их дом и избежать встречи было невозможно. Но Алехандро находился сейчас не в том состоянии, чтобы слушать ее логические доводы. Эмоции разрывали его на части. Она причинила ему боль, и он решил отказаться от нее. От нее и от их брака. Джемайма была так поражена, когда он заговорил о расставании, что едва могла нормально соображать. Получить Алехандро обратно, почувствовать вкус счастья, чтобы потом снова все это потерять? Нет, этого она не могла вынести!

Слишком поздно Джемайма поняла, в чем ее ошибка. Она сильно недооценила, чего стоило Алехандро убеждение, что жена ему изменила. Она совершила эту ошибку, потому что знала — она невиновна. Однако из его убеждения следовало, что ей нельзя доверять. Тем не менее она умела быстро учиться. Когда Джемайма поняла, что может потерять Алехандро, уже ничто не могло ее остановить.

— Между твоим братом и мной никогда ничего не могло быть! — выпалила Джемайма, не в силах больше держать это в себе. — Он обещал поговорить с тобой об этом в конце недели.

Алехандро только хмуро посмотрел на нее.

— Марко сказал, он никогда не говорил тебе, что у нас был роман. Он просто не стал ничего отрицать. И к концу недели либо он, либо я скажем тебе, почему это было невозможно…

— Хватит говорить со мной загадками!

— Я дала Марко слово, что разрешу ему поговорить с тобой первым.

Его ноздри гневно расширились.

— Если я должен это знать, то требую сказать мне все сейчас!

Их окутало молчание, густое и тягучее, как патока.

— Марко — гей, — едва выговорила Джемайма, почти прошептала, нарушив клятву, чувствуя и жалость, и вину, даже если и отказывалась быть ими связанной. — Между нами просто не могло ничего быть.

Алехандро оторопело смотрел на нее:

— Ты пытаешься придумать новое объяснение своей истории? Да это просто ложь! Возмутительная ложь! Как только подобное могло прийти тебе в голову?

— Понимаю, это шок для тебя, но я не лгу и ничего не придумываю.

— Мой брат встречался с девушками, и со многими… Да и в любом случае мы бы это уже знали…

— Марко делал все возможное, чтобы скрывать свою склонность, к тому же он и сам узнал об этом только в университете. А девушки были для него лишь прикрытием. Тебя никогда не удивляло, почему он ни с одной из них не встречался больше пары недель?

— Не так уж многие в его возрасте хотят серьезных отношений.

Джемайма невесело рассмеялась:

— Думаешь, я морочу тебе голову? Ты не веришь мне, но я говорю правду. Марко не хотел, чтобы кто-то знал об этом. Ни ты, ни особенно донья Гортензия! Я знаю взгляды его матери, и Марко не зря боится, что она может лишить его финансовой поддержки.

— Мой брат — гей?! Господи, какая чушь! Тут даже и обсуждать нечего. Надо же опуститься до такой лжи!

Побледнев, Джемайма сделала еще одну попытку убедить его:

— Насколько мне известно, Марко часто бывает с Дарио Ортини.

— Ну и что из этого? Они вместе учились. Они старые друзья.

— Они не только друзья. Они, можно сказать, неразлучны. Тебе не кажется странным, что Дарио вдруг тоже захотелось отправиться в Нью-Йорк?

Алехандро открыл было рот, но потом нахмурился и промолчал. Ей казалось, она слышит, как работает его мозг, снова и снова прокручивая ее слова, переходя из состояния возмущенного неприятия к состоянию тревожного недоумения.