Обручальное кольцо - Морган Сара. Страница 15

Проплыв бесконечное количество кругов, Алекос вылез из бассейна и направился к Келли, на ходу вытирая лицо рукой.

– Я просто пришла проверить, все ли у тебя в порядке, – сказала она.

– А почему я должен быть не в порядке?

– Потому что ты… ты говорил о том, о чем раньше не рассказывал. – Келли проницательно взглянула на Алекоса. – Я просто пришла убедиться, что все нормально.

Он хитро улыбнулся и потянулся за полотенцем.

– Типичная Келли, – мягко произнес он. – Ты ненавидишь меня, но думаешь, что я могу расстроиться, и поэтому приходишь проверить, все ли в порядке.

– Я просто не хочу, чтобы твоя смерть висела на моей совести, – защищаясь, сказала она и отвернулась. – Итак, давай просто проверим, так ли я тебя поняла: ты не хочешь иметь детей, потому что боишься сделать им больно, правильно?

– Да.

Келли закусила губу, ожидая продолжения его признания. Когда оного не последовало, она решила помочь Алекосу вопросами:

– Твой отец был эгоистичным человеком? Он сделал тебе больно?

– Да…

Келли раздраженно уставилась на Алекоса:

– Ты можешь сказать больше, чем просто «да»? «Да» не говорит мне ничего о твоих чувствах. О, забудь, – пробормотала она. – Что бы там ни было, ты закрыл эту тему ото всех. В прошлый раз я уже поиграла в догадки и проиграла. Я думала, что ты просто не пожелал тогда связываться со мной – потому что я была такой молодой и неопытной.

– Мне нравилась твоя неопытность, – заметил Алекос, повязывая полотенце вокруг бедер, и Келли с трудом сглотнула, тщетно пытаясь сосредоточиться на чем-то другом.

– Ладно. Это только лишний раз показывает, что я совершенно не могу угадать твои мысли. А ты не открываешься, поэтому наш разговор подошел к концу.

– Нет, еще не подошел. Но ты права в одном – мне действительно тяжело вспоминать о своей семье, – произнес Алекос, наливая себе стакан воды. – Что именно ты хочешь знать?

– Все! Я хочу понять тебя.

Алекос смотрел на стакан в своей руке.

– У моих родителей был чудовищный брак. У матери случилась интрижка на стороне, отец ее бросил, а я должен был выбирать, с кем жить. Я знал, что, какое бы решение я ни принял, оно все равно покажется им неправильным, – мрачно начал он, с глухим стуком опустив стакан на стол. – Я выбрал мать, потому что беспокоился о том, что она может с собой сделать, если я уйду к отцу. Мать говорила, что если бы я ушел, то она бы умерла. Ни один шестилетний мальчишка не желает, чтобы его мать умерла.

Шестилетний? Они заставили шестилетнего ребенка выбирать между ними? Келли была в ужасе.

– Это просто кошмарно! – воскликнула она. – А что твой отец? Он понимал, в каком сложном положении ты оказался?

Губы Алекоса искривились.

– Сын – это самая большая драгоценность для греческого мужчины. По его мнению, я сделал неправильный выбор. Он так и не простил меня.

– Но…

– Я перестал существовать для него. Больше я никогда его не видел, – сказал Алекос и взглянул на Келли. – Я не хочу, чтобы мои поступки сделали больно ребенку. Но так случается. И довольно часто. Итак, теперь ты понимаешь, почему я так странно отреагировал на твое заявление о том, что ты хочешь четырех детей. Для меня это был шок.

Келли облизала пересохшие губы:

– Я бы хотела, чтобы ты мне это рассказал тогда.

– Но в то время мы не очень-то много разговаривали, ведь так? Нас больше прельщали физические контакты, – с ухмылкой сказал Алекос. – Назвать наш роман бурным – это все равно что назвать Эверест пологим холмом.

– Я много говорила, – пробормотала Келли, чувствуя внезапный укол вины. Она никогда раньше не просила его рассказать о себе, разве не так? – Мне и в голову не приходило, что ты можешь думать не так, как я. Ты всегда казался таким уверенным…

– Я знал, что мне нужно. Или думал, что знал, – ответил Алекос, поднимая Келли с шезлонга и притягивая к себе. – Все меняется. Жизнь иногда преподносит сюрпризы, которых не ожидаешь.

Без туфель Келли едва доставала до его плеча. На один короткий миг она прислонила лоб к гладкой, загорелой груди Алекоса, вдыхая дразнящий аромат его кожи.

– Да, жизнь не похожа на сказку, – согласилась она.

Алекос цинично рассмеялся:

– Некоторые сказки ужасны. Помнишь ту, где были злая ведьма и фея-крестная?

– Фея-крестная была хорошей. Ты, наверное, имел в виду злую мачеху.

– И ее тоже. Из меня получится плохой отец, – сказал Алекос, пальцами приподнимая ее подбородок. – Как твоя бедная голова?

– Болит. Как и остальное тело. У меня такое ощущение, будто по мне прошлось стадо коров. Я больше не надену туфли в твоем доме, – ответила Келли, понимая, что больше всего у нее болело сердце – за Алекоса.

За маленького ребенка, которого вынудили выбирать между отцом и матерью, слишком погруженными в собственные проблемы, чтобы заметить мучения сына. И за себя, которой сейчас предстояло совершить такой же непростой выбор.

Покинуть его и жить самостоятельно или остаться и бояться, что он снова уйдет?

Келли понятия не имела, какой путь выбрать.

Алекос медленно провел пальцем по ее нижней пухлой губе.

– Ты никогда больше не будешь носить туфли в моем доме? А как насчет одежды? – хриплым от страсти голосом спросил Алекос. – Возможно, будет лучше, если ты не будешь носить и ее.

– Прекрати. Я не могу думать, когда ты так делаешь, – твердо произнесла Келли и попыталась отодвинуться от него подальше, но Алекос крепко прижал ее к себе. – Я совсем запуталась. Я всегда полагала, что ты являешься собранным, рациональным человеком.

– Так и есть – в деловой сфере, – протянул он, запуская руку в ее волосы и лаская губами линию ее подбородка. – Зато в личной жизни я могу наломать таких дров, что тебе и не снилось.

Это удивительно честное признание обезоружило Келли.

– Мы не можем сойтись только ради ребенка, которого ты к тому же не хочешь, – произнесла она.

В ответ на это Алекос взял в ладони лицо Келли и прижался губами к ее губам, затем сказал:

– Я привез тебя сюда до того, как узнал о твоей беременности.

– Если тебе так хотелось снова наладить отношения, то почему ты не приехал в Англию?

– Потому что в Англии дожди идут даже в июле, а здесь, на Корфу, я могу гарантировать, что ты сможешь все время разгуливать в бикини, – пояснил Алекос, и его глаза полыхнули озорным огоньком. – Или в чем-то меньшем. Я такой поверхностный.

– Все не может вертеться вокруг секса, Алекос! – негодующе воскликнула Келли и оттолкнула его. – Заниматься сексом легко. Строить отношения сложно.

– Я знаю.

– Ты не хочешь ребенка. И я не вижу решения этой дилеммы.

Но ей так хотелось его найти.

– Мы отыщем решение вместе, – сказал Алекос.

Он начал целовать Келли, языком изучать ее рот, наслаждаясь вкусом, заставляя ее терять контроль над собой. Так они стояли некоторое время, тесно прижавшись друг к другу, в то время как их языки исполняли, замысловатый, полный страсти танец.

Келли едва держалась на ногах от обуревавшего ее возбуждения.

Алекос был единственным мужчиной, способным так завести ее, заставить действовать вопреки мнению рассудка.

Он прошептал что-то на греческом прежде, чем переключиться на английский.

– Несколько недель я мечтал об этом – с той нашей встречи на твоей кухне я не мог думать ни о чем ином. Ты сводишь меня с ума!

Келли запустила пальцы в его шевелюру, отдаваясь охватившей их страсти. Вкус его поцелуев был столь хорош, что у нее вырвался протяжный стон.

Звук захлопывающейся двери заставил их отлипнуть друг от друга.

Келли прерывисто дышала.

– Ты смущаешь меня, – прошептала она.

– В этом нет ничего страшного, – ответил Алекос, снова притягивая и целуя ее. – Ты хочешь этого так же сильно, как я.

И правда – воздух был напитан возбуждением и страстью, но, как любой тонущий человек, который пытается сражаться со стихией и удерживать голову над водой как можно дольше, Келли ухватилась за последнюю соломинку.