Обручальное кольцо - Морган Сара. Страница 25

Алекос отвернулся и запустил руку в карман, ища что-то.

– Оно было специально сделано афинским дизайнером, – расплывчато ответил он. – Я предоставил ей твои мерки.

Ей показалось или Алекос действительно слегка напрягся после ее последнего вопроса? Чувствуя атмосферу, но не понимая причину такого изменения настроения, Келли забеспокоилась, что не была достаточно поражена платьем. Возможно, Алекос посчитал ее неблагодарной.

– Мне нравится. Правда, платье просто волшебное. У меня никогда не было наряда, сделанного на заказ, – заверила она Алекоса, вытаскивая из коробки туфли, идеально подходящие к наряду. Глядя на высоченные шпильки, Келли неуверенно улыбнулась. – Там будет много ценных вещей, в которые я могу врезаться?

– Никуда ты не врежешься, милая моя, – успокоил ее Алекос, снова расслабившись и направляясь в сторону ванной комнаты. – Твой стилист прибудет через полчаса, так что ты можешь немного отдохнуть, пока есть такая возможность.

– Мой стилист, – ухмыльнулась Келли. – Не знаю почему, но это звучит здорово. Наверное, я бы смогла позаботиться о себе сама, но так приятно знать, что есть на кого свалить вину за то, что я отвратительно выгляжу. Мы вернемся сегодня домой?

– Нет. Мы остановимся в номере отеля «Киприани».

– «Киприани»? Я слышала о таком, – изумленно пискнула Келли. – Ух ты! Там останавливается множество знаменитостей: Джордж Клуни, Том Круз, Алекос Загоракис…

– И Келли, – закончил список Алекос, и она неуверенно улыбнулась.

– И Келли. Я только надеюсь, что Джордж Клуни не почувствует себя в тени из-за моего пребывания в этом отеле. Бедняжка. У него ведь нет ни единого шанса против меня, ведь так?

Когда лимузин остановился возле красной ковровой дорожки, Келли в ужасе отпрянула от окна.

– Ты ничего не говорил о красной дорожке, камерах и миллионе зевак. Алекос, я не могу появиться на публике в этих туфлях.

– Если бы я тебе обо всем рассказал, ты бы волновалась, – ответил он, успокаивающе сжимая ее руку. – В этот раз я с тобой. Просто улыбайся и держись спокойно.

– Сложно выглядеть спокойной, когда ты ничком валяешься на полу, а именно так и получится, если мне придется пройти по красному ковру на этих кошмарных шпильках перед всей этой толпой!

– Я буду держать тебя за руку.

– Можно я сниму туфли? – жалобно спросила Келли.

– Только если хочешь привлечь к себе дополнительное внимание. Улыбайся, – проинструктировал ее Алекос, когда дверца лимузина распахнулась и свет заполнил интерьер автомобиля. – Все остальное предоставь мне.

Келли осторожно выбралась из машины и была тут же ослеплена сотнями ярких вспышек. Натянуто улыбаясь, девушка бросила один испуганный взгляд на собравшихся зрителей и тут же бросилась бы обратно в лимузин, если бы Алекос не остановил ее.

– Иди. Слегка наклони голову. Приподними подбородок – так-то лучше, – напутствовал он Келли, крепко держа ее за руку и уверенно ведя в зал галереи. – Теперь можешь расслабиться.

– Ты что, шутишь? – Она уставилась на бесценные произведения искусства, расставленные по всему залу. – Я не смогу расслабиться до тех пор, пока не уеду отсюда, зная, что ничего не разбила.

– Даже если ты что-то разобьешь, никто ничего не скажет, – мягко сказал Алекос. – Ведь я очень щедрый благотворитель. И нет, это не заставляет меня ощущать тепло на сердце.

– Не думаю, что даже я почувствовала тепло, глядя на картину, – призналась Келли, наклоняя голову, чтобы иметь возможность получше разглядеть висящие на стене полотна. – А почему ты поддерживаешь музей в Венеции? Почему не в Афинах?

– Я жертвую деньги и музею в Афинах. Пойдем, я хочу тебя кое с кем познакомить, – произнес Алекос, ведя Келли через толпу дорого одетых гостей к человеку, в одиночестве рассматривающему картину. – Константин.

Мужчина развернулся, и девушка увидела, что это был человек уже преклонного возраста. Его седые волосы были зачесаны назад, открывая все еще привлекательное лицо.

– Алекос, – радостно произнес Константин, и мужчины обменялись парой быстрых фраз на греческом, прежде чем Алекос вывел Келли вперед и представил ее.

– А, – улыбаясь, заметил Константин. – Мы окружены бесценными творениями человеческого гения, и все же Алекос умудрился привезти сюда нечто гораздо более потрясающее. – С этими словами пожилой мужчина поцеловал руку Келли. – Даже золото эпохи Ренессанса не сияет так ярко, как влюбленная женщина. Мне так приятно. А главное, самое время, Алекос Загоракис.

Келли почувствовала, как напрягся стоящий рядом Алекос, и внезапно захотела заставить пожилого мужчину замолчать.

Она так старалась не повредить их хрупким взаимоотношениям, а теперь Константин буквально прошелся по ним в тяжелых сапогах, разбивая таким трудом достигнутую гармонию.

– Мне нравится эта картина, – громко заявила Келли, переключая внимание мужчин. – Это… – Внезапно все мысли вылетели у нее из головы; она не могла вспомнить ни единого итальянского художника. – Это Каналетто?

Константин с любопытством взглянул на девушку, а потом опустил глаза на прикрепленную к картине табличку, на которой было четко написано «Беллини».

Келли слабо улыбнулась.

– Беллини – ну конечно. Интересно, продаются ли здесь открытки, которые я могла бы купить для детей… – быстро бормотала она, лишь спустя мгновение осознав, что она только что произнесла то, чего не стоило говорить.

– Для детей? У вас есть дети? – удивленно спросил Константин, переводя взгляд с Келли на Алекоса, который стоял, застыв, словно статуя. – Это хорошие новости. У меня есть причины поздравить вас?

Девушка в ужасе взглянула на Алекоса, чье лицо сейчас напоминало маску.

– Нет, – коротко ответил тот. – Нет причин поздравлять меня.

– Я имела в виду детей, которых учу. Я учительница в школе, – пыталась выкрутиться Келли, но ее ноги так сильно дрожали, что ей пришлось облокотиться на стену.

Константин по-дружески хлопнул Алекоса по плечу.

– Так, значит, ты еще не отец? – спросил он.

– Нет, – хрипло и резко ответил Алекос. – Я не отец.

Келли показалось, что ее ударили по лицу.

В один миг ей стало нестерпимо плохо. Неужели Алекос действительно только что это сказал?

Он все еще скрывал правду. Все еще отрицал существование их ребенка.

Боясь, что не сможет сдержать эмоции, если заговорит, Келли мечтала о бокале шампанского, но была вынуждена довольствоваться соком, который абсолютно не помогал унять боль в душе. Алекос легко перевел беседу в другое русло, но девушка была столь расстроена, что не могла даже смотреть на него. Ее руки так дрожали, что она пролила сок на пол. Обычно в подобном случае Келли была бы просто раздавлена своей неуклюжестью, но сегодня ее ничто не волновало.

«Я не отец». Алекос на самом деле произнес эти слова.

«Я не отец».

Что она вообще делала рядом с ним? Келли чувствовала себя полной идиоткой из-за того, что старалась превратить их отношения в нечто приемлемое.

Келли обманывалась, думая, что Алекос вдруг возжелает иметь детей. И тот факт, что она понимала причины его поведения, вовсе не означал, что она позволит, чтобы между ее малышом и Алекосом установились такие же неправильные отношения, как у нее с отцом.

«Я не отец».

– Алекос! – воскликнула какая-то стройная женщина, подходя к их компании и целуя сначала Алекоса, а затем Константина. – Ужасный вечер, да? Но все-таки хорошо помогать творческим людям. – Внезапно взгляд женщины упал на платье Келли. – Неужели это…

– Татьяна, это Келли, – поспешно прервал ее Алекос, но Келли внимательно посмотрела на женщину, размышляя, почему та так странно отреагировала на ее наряд.

Почему все были такими поверхностными? Да, платье было красиво, и Келли нравилось иметь такой наряд для особых случаев, но ни одно платье, даже такое прекрасное, не могло починить разломанные отношения.

«Я не отец».

– Почему вы так смотрите на мое платье? – не выдержала Келли.