Сердце для стража - Каменистый Артем. Страница 11

И правильно делает, что боится, ибо я невероятно зол.

У начала подъема следов, как и предполагалось, оказалось больше всего. Вор здесь продирался через густые заросли — наверное, именно в этот момент я различил треск под его ногами. Выше зарослей стало меньше, как и поломанных веток, зато на глинистой почве можно было различать оттиски ног. Мерзавец был обут во что-то вроде мокасин, и размер ступней в очередной раз натолкнул на предположение, что я имею дело с ребенком. Ну или почти с ребенком.

Догоню, и у него вообще размера ступней не останется. Потому что ноги оторву!

По самую шею…

Кустарник редел все больше и больше, впереди показалось практически голое пространство. Лишь редкие деревья с зонтичными кронами да пучки сероватой высокой травы, чутко реагирующие на малейшее дуновение ветерка. И еще здесь появились скальные выходы: камни походили на пальцы похороненных исполинов, торчащие из красноватой глинистой почвы.

А еще путь преграждал десятиметровый обрыв. Но карабкаться вверх не пришлось. Дождевые воды, стекая к морю, проточили его не хуже пилы, и в это донельзя узкое ущелье вели следы вора.

Я на минуту остановился, прикидывая, стоит ли мне туда соваться. И шестое чувство подсказывало, что не стоит. Может, без оглядки драпает, а может, как раз с оглядкой. В этой щели я буду как в западне, если где-нибудь сверху притаилась пара ребят. Им даже оружие не понадобится — камнями забросают. Ширина прохода не более метра понизу, а обычно даже меньше. Местами боком придется протискиваться. Прилетит булыжник в голову — и прощай, глупый диверсант с Земли.

Не дождетесь: мы, диверсанты, народ хитрый. Поверху пойду. Если там засада, то на голой местности замечу ее издали. А если засады нет, то следа не потеряю, ведь сверху его прекрасно будет видно.

Да и куда ворюга денется из узкого ущелья с почти вертикальными склонами? Отследить проще простого.

Дело за малым: надо как-то забраться наверх.

Не так просто. Лестницы здесь нет, а сухая глина, сдобренная камнями, не тот материал, за который легко цепляться.

С горем пополам, найдя в полусотне шагов еле заметную промоину, начал восхождение. На первом же метре ободрал колено, после чего поклялся отрывать вору ноги как можно медленнее.

Да и руки ему, если подумать, ни к чему…

На середине склона чудом не сорвался, заработав несколько царапин на предплечье.

Уши сволочи тоже без надобности!..

До кромки обрыва оставались последние сантиметры, когда на солнце набежала тень, что при безоблачном небе было несколько странно. Холодея от нехорошего предчувствия, я поднял голову.

Предчувствия оправдались — на пути солнечных лучей оказалось вовсе не облако.

Я все же тот еще дуралей…

Глава 5

КАК ТЕСЕН ЭТОТ МИР

Вор, может, и страдал клептоманией, прибирая к рукам все подряд, но мою одежду похитил не просто так. Он не сомневался, что я отнесусь к этому событию негативно и предприму энергичные шаги ради возвращения ценного имущества. Погоня с моей стороны была предсказуемой, оставалось лишь создать на пути ограбленного недотепы условия, при которых взять его можно будет так же просто, как кредит под грабительский процент.

Человек, с огромным трудом удерживающийся на склоне обрыва, — несложная добыча. Руки-ноги заняты, оружия нет. Вообще ничего нет. Даже палку пришлось внизу оставить.

Видимо, гад скрывался за одним из каменных выходов и, убедившись, что я решил штурмовать обрыв в лоб, покинул укрытие и терпеливо ждал, когда глупый Дан доберется почти до финиша.

Еще не разглядев вора, лишь краем глаза заметив его фигуру над головой, я понял, что крупно влип. Атаковать его не смогу — для этого надо чуть выше подняться, а вот он может делать со мной что угодно прямо сейчас. Достаточно просто пнуть ногой — удара мне не отбить. И отправлюсь вниз с высоты четвертого этажа.

Внизу, кстати, россыпь острых камней, вынесенных дождевыми водами из промоины, а не пуховая перина.

Какой же он гад — так банально перехитрить. Уж лучше бы я пошел дальше по ущелью, там в такое безвыходное положение не угодишь.

Сфокусировал взгляд на коварном мерзавце, и на душе стало еще паршивее. Было бы не так обидно, перехитри меня матерый мужик, видавший всякое, или, допустим, старый, но еще крепкий дед, видевший в жизни еще больше. Но вор не был стариком. К матерым мужикам его тоже отнести язык не поворачивался. И не только из-за типажа: не станешь ведь обзывать матерым человека лет семнадцати — девятнадцати от роду. Особенно если он к тому же женского пола и с внешностью эльфийки из тех книжек, которыми меня одно время пичкали перед заброской. Ну там обычно все стандартно до того, что описание можно смело пропускать: стройная донельзя фигура, длиннющие золотистые волосы, ярко-голубые или зеленые глаза и прочее-прочее. Ну разве что ослиных ушей у этой особы не хватало, а так все на месте.

Я полный дурак, раз позволил себя поймать какой-то гламурной особе…

Взгляд у «эльфийки» был тот еще. В зеленых глазищах можно было заметить всю гамму моих эмоций, но противоположных полярностей. Я был подавлен — она торжествовала, мне было невесело — а она радовалась, я чувствовал себя начинающим идиотом — а она возомнила себя гением над гениями. Мерзавка секунд пятнадцать упивалась своим триумфом, а затем звонким голосом прощебетала:

— Привет!

Я чуть с обрыва не рухнул. Нет, мне не один раз доводилось сталкиваться с приветствиями на разных языках. В том числе и на английском. Но одно дело, когда это происходит на Земле, а другое…

«Привет» было произнесено на чистом английском.

Год, который я провел в этом мире, был посвящен не околачиванию груш и прочим занятиям подобного рода, хотя ненужного и пустого пришлось сотворить немало. Я много чем полезным занимался, в том числе и сбором информации. И прекрасно знал, что аборигены общаются на одном языке, пусть в отдельных регионах и сильно искаженном. Если и есть где-то другие наречия, то в неизвестных землях за океаном, потому что даже на противоположном, восточном конце материка, понять собеседника было несложно.

Имеется, правда, еще секретное наречие стражей. Как я понял — упрощенная латынь. Но с английским ее не перепутаешь.

В общем, приветствие незнакомки меня, мягко говоря, удивило. Но не настолько, чтобы потерять дар речи или позабыть о правилах вежливости.

— Привет, землячка, — ответил я на том же английском.

— Землячка?

— Ну, здесь неизвестен язык моей родины… Туманного Альбиона. Значит, ты точно не местная.

Девушка, выдержав паузу, ухитрилась улыбнуться с неописуемым ехидством и произнесла:

— Акцент у тебя не оксфордский.

— И ты это по паре слов определила?

— Можно сделать паузу между ними, а не в конце. Янки?

Короткий диалог, но как много сказано. Теперь я знал, что перед мной не аборигенка. Такая же диверсантка, как и я. Вопрос только, что за страна ее сюда послала. И вопрос очень важный, учитывая, что в правой руке девушка держит на совесть заточенную палку. Даже без оружия ей меня спихнуть с обрыва труд невеликий, а уж с острой деревяшкой и вовсе плевое дело.

За американца меня приняла? С чего это вдруг? Намекает, что мой английский американизированный? Ну так с живыми англичанами я не общался ни разу, а вот с американцами частенько приходилось, по работе. К тому же далеко не у всех британцев оксфордский акцент. Тоже мне еще лингвистка выискалась…

А вдруг она просто не любит американцев? Почему не любит? А кто их вообще любит? Разве что полные дураки и какие-нибудь извращенцы-американофилы. Нет, лучше себя к гражданам США не причислять: не хочу отвечать за грехи чужой страны.

И к русским причислять себя не стоит. Их тоже почему-то не любят, а я не настолько патриотичен, чтобы страдать за мнимые или явные грехи Родины.

Тогда «чьих я буду»? С ответом надо поторапливаться, вопрос ведь простой и долгих раздумий не подразумевает.