Сердце для стража - Каменистый Артем. Страница 27

— Гребцы так воняют?!

— Слышишь звяканье в один ритм со всплесками весел? Это от цепей. Одна нога каждого гребца, в зависимости от борта — левая или правая, — закована в железный браслет, который крепится к общей цепи, пропущенной под лавками. Так же закована одна рука, но общей цепи там нет, только короткая, на несколько звеньев, прикрепленная к подвижному железному кольцу. Кольцо это может перемещаться по рукояти весла, так что не мешает его затаскивать при надобности. Система на первый взгляд странная, но считается, что очень надежная в плане предотвращения бунта гребцов. И не мешает им работать. Каждый раз расковывать их ради посещения уборной дело хлопотное, и потому этим никто не занимается. На больших кораблях в гребном трюме держат специального невольника, задача которого подносить ведро тем, кому приспичило. Само собой, он не закован, но там не боятся раба держать без цепей, потому что в случае чего любые беспорядки задавит не один десяток профессиональных воинов с отличными доспехами и оружием. На гражданских скорлупках все иначе. Невольники дорого обходятся и места много занимают, так что главный движитель, как правило, парус. Весла используют лишь для маневров в гаванях, для этого за них садятся обычные матросы. Так что и там и там атмосфера если и не благоухает розами, то и не смердит.

— Не понимаю… А мы тогда где оказались?

— Есть в здешнем море одна категория работничков, использующая небольшие быстроходные парусно-гребные лоханки. Вот у них-то как раз и можно наткнуться на такую вонь. Не зря северяне им прозвище дали: «южные вонючки». Помнишь, рассказывал тебе про погань и как люди перерождаются?

— Помню. Ты еще считаешь, что наши тела для этого предназначались.

— Да. Так вот, тела где-то надо брать. Есть два пути. Первый: южане отдают своих детей серым жрецам. Это называется «налог кровью».

— Сами отдают своих детей?!

— Все не так просто. Бедняки и правда отдают своих, а вот у остальных имеются варианты. Не хочешь лишаться своего ребенка — приведи двух чужих. Или трех подростков. Или четверку взрослых, но чтобы не старше двадцати. Для разных категорий населения ставка разная, но суть ты поняла. Ничего удивительного, что у южан возник бизнес на эту тему. Оты, их отряды пиратов, постоянно устраивают набеги на северные земли. Главным образом хватают детей и отборную молодежь. Тех, которые постарше, в неудачных походах прихватывают для обычного рабства, в удачных, когда места для них не остается, убивают. Хотя могут и отпустить. Так сказать, «на развод». Это главный путь добычи сырья для серых жрецов, посредников между южанами и поганью.

— Главный? Значит, есть и другие способы?

— Ну разумеется. Такой прекрасный бизнес не могут всецело оставить головорезам. Это противоречит духу рыночных отношений. Где есть товар, там и купцы имеются. Я, когда строил планы заселения своего Межгорья, много чего про торговлю людьми наслушался. Честный вояка-барон, не один раз ходивший в походы на погань, даже не подозревает, куда могут угодить девушки, которыми он приторговывает. Этот бизнес называется по-разному, в том числе и «северные невесты». Суть его в том, что у таких вот феодалов-вояк со временем может наблюдаться серьезная убыль мужского населения. Ведь когда говорят, что в поход пошел рыцарь, это подразумевает двух-трех конных оруженосцев, десятка два копейщиков, десяток обозных, конюхов, слуг. В случае военной неудачи рыцарю еще могут сохранить жизнь, в надежде на выкуп, а вот всех остальных в плен брать не любят. К тому же даже в мирной жизни риск для мужчин куда выше, чем для слабого пола. Те разве что при родах страдают, медицина здешняя, сама понимаешь, не слишком впечатляет, если дело касается низшего сословия. Многоженство не в чести, так что остается? Куда девать лишних девок? Дело ведь молодое, начнут грешить, а церковь этого не поощряет, а неодобрение церкви можно сгладить лишь денежным подношением от владельца земли, допустившего непотребство на своей территории. Вот и собирают «лишних» да везут куда-нибудь. Не обязательно туда, где женихов побольше. Главное, чтобы был кто-то, согласившийся взять их под свою руку. А если он еще и приплатит что-то при этом, так вообще замечательно. И вот сидит где-то неподалеку от побережья такой милый человечек, согласный почти бескорыстно помогать феодалам в их демографических затруднениях. Большую часть «невест», не самых отборных, они потом и впрямь куда-то плохо или хорошо пристраивают. Это своего рода прикрытие основного бизнеса.

— Тех, которые получше, продают южанам?

— Какая ты догадливая. Именно им. Серебра те отвешивают не скупясь, потому как на южном берегу у них этот товар возьмут за такое же количество металла, только это будет уже золото. Не все рабыни идут жрецам. Некоторые становятся наложницами: у демов церковные законы не соблюдаются. Детей рабынь тоже могут выдавать серым вместо законных отпрысков. Правда, есть тонкость: от одной женщины допускается брать не более двух. Так что эксплуатировать их весь детородный период не получится. Своего рода способ, подстрекающий к набегам. Хотя, может, не в этом дело. Не знаю точно.

— Но знаешь ты многое.

— У меня в Межгорье на рудниках вкалывают пленные демы. Я любил их расспрашивать о порядках на родине.

— Мы на таком купеческом корабле?

— Похоже. Тебя осмотрели и не изнасиловали, что для подолгу лишенных женского общества простых парней как-то необычно. Но они ведь не смешивают развлечения с бизнесом. Значит, тело твое оказалось невинным, а это дорогой товар. И в наложницы возьмут, и серые жрецы не побрезгуют, потому как порченого они не берут, хоть я и подозреваю, что их хозяевам такие тонкости глубоко безразличны. Меня тоже не убили, несмотря на то что я парочке успел навалять. Поколотили — это да, но без увечий. Берегли. Клетушка эта без мебели. Их обычно несколько. Проще держать пленниц в изоляции друг от друга, разбивая на мелкие группы. Хоть и маловероятен среди них серьезный бунт, но мало ли. Экипаж на таких кораблях небольшой: они ведь не лезут в бой, так зачем лишние. Их оружие — скорость и незаметность. Низкие узкие скорлупки. Даже лишнего раба, который следил бы за гигиеной невольников, не держат. Каждый человек на счету, а вонь можно и потерпеть. К тому же при малом количестве вооруженной охраны даже один раб без оков может создать проблему. А ну как вырубит надсмотрщика и освободит остальных? Тем ведь терять нечего, судьба гребца у контрабандистов печальна: сгнить в трюме. Драться будут как взбесившиеся псы. Такое не раз случалось, и не всегда торговцам удавалось справиться с бунтом.

— И ты еще радуешься, что попал к ним, а не к пиратам?! По мне, пираты куда лучше. Хоть за гребцами следят, и вообще…

— Что вообще? Ты ничего про них не знаешь, а делаешь глубокомысленные выводы. Видела здесь других рабов?

— Нет.

— Гребцов мы слышим, плеск волн слышим, но шума от других пленников, которые должны находиться в соседних клетушках, не слышим. Нетрудно сделать вывод, что их там нет. Судно идет порожняком, на север, мы — попутная добыча. На галерах пиратов трюмы для невольников куда большего размера. А если бы галера шла в набег, то тебе пришлось бы дарить женскую ласку как минимум верхушке, а скорее — всем желающим. Им плевать на порчу товара. Они ведь не купцы, которые трясутся над каждым медяком. В походе других наловят. Тех, которые помладше, трогать не станут, а вот старшим скучать не придется. Те женщины, которые переживут рейс, станут проститутками в Альлабе. Это город такой, своего рода смесь Содома и Гоморры. Пиратская столица юга. Меня они могли бы попросту прирезать. Просто за то, что я пустил кровь их человеку. Хотя могли бы и в живых оставить. Как карта ляжет. А вот купец будет беречь. Кто же станет переводить отличный товар.

— Извини. Не подумав сказала. Я ведь мало что знаю про этот мир. Только то, что ты рассказывал.

— Будет время, еще расскажу. Тут много чего интересного и не всегда приятного…