Девяносто дней Женевьевы - Кэррингтон Люсинда. Страница 54

— Мне кажется, что если бы какая-нибудь развратная женщина решила продефилировать в голом виде перед этим пожилым джентльменом викторианской эпохи, он бы рассердился, — сказал Синклер, еще раз погладив языком ее сосок.

— Развратная женщина? — удивилась Женевьева, захихикав. — Это вы меня так назвали?

— Конечно, — ответил он, повернув ее к себе спиной. Крепко держа Женевьеву за руки, Синклер подвел ее к одному из кресел. — Вас бы сочли опасной для общества. Решили бы, что вы помешаны на сексе. Вас непременно подвергли бы суровому наказанию. Естественно, для вашего же блага.

Теперь они стояли перед креслом. Прижавшись спиной к Синклеру, Женевьева потерлась о тонкую мягкую ткань его рубашки, наслаждаясь теплом упругого сильного тела. Наклонившись, Синклер прижался губами к ее шее возле уха.

— Викторианцы свято верили в то, что наказания очень полезны, — продолжил Синклер. Освободив руку (теперь он держал обе кисти Женевьевы одной рукой), он погладил ее по ягодицам. Женевьева вздрогнула. — Телесные наказания, — улыбнувшись, уточнил он.

Синклер сел в кресло, а потом, заставив Женевьеву наклониться, прижал лицом к своим коленям. Все произошло так быстро, что она даже охнуть не успела и поэтому не сопротивлялась.

— Старику это понравилось бы, — сказал Синклер. В его голосе слышались веселые нотки. — Он бы подумал, что вы заслуживаете именно такого наказания.

Синклер с силой ударил ее ладонью по ягодицам, и Женевьева закричала от удивления и боли. Она попыталась вырваться, но он зажал ее ноги между своими коленями и ударил три раза подряд. Удары были сильными и хлесткими, однако все это — и жгучая боль, и неудобная поза, в которую он ее поставил, возбуждало женщину так же сильно, как и нежные прикосновения.

— И я тоже так думаю, — добавил Синклер.

Еще один шквал ударов обрушился на обнаженное тело Женевьевы. Она попыталась увернуться, но все было тщетно. Прижимаясь к его твердым бедрам, она ощущала приятную дрожь, и это тоже ее возбуждало.

— Я начинаю понимать, почему викторианцам это так нравилось, — сказал Синклер. Его рука снова опустилась на тело Женевьевы. На этот раз удар был более сильным.

— Вы ненормальный! — закричала она. — Мне же больно!

Он наклонился, и она ощутила на своих спутанных волосах его горячее дыхание.

— Вам это нравится. Признайтесь, — прошептал Синклер.

В ответ Женевьева начала дергаться еще сильнее, пытаясь вырваться.

— Признайтесь, что это вас заводит, — настаивал он.

— Нет, не заводит.

Женевьева понимала, что лгать глупо. Она даже не надеялась, что Синклер ей поверит. И была права. Положив руки ей на грудь, он коснулся ее твердых, как бусинки, сосков. Синклер стал ласкать их, дразнить, осторожно потирая большим пальцем. Тело Женевьевы содрогалось. Когда он остановился, она недовольно застонала.

Синклер погладил ее по ягодицам, которые все еще горели от ударов. Потом его рука скользнула между ее ногами. На этот раз женщина застонала от нестерпимого желания. Синклер встал, увлекая ее за собой. Взяв Женевьеву за плечи, он повернул ее и усадил в кресло, а сам встал перед ней на колени между ее вытянутыми ногами. Схватив руки Женевьевы за запястья, Синклер прижал их к ее груди. Она почувствовала, как ее соски упираются в ладони.

— Вот доказательство, — сказал Синклер. — Телесные наказания заводят вас, мисс Лофтен. Голову даю на отсечение, вы об этом раньше и не догадывались.

Женевьеве пришлось признать, что он прав. Однако ей захотелось сказать Синклеру, что все зависит от того, кто ее наказывает. Он двигал ее руками, заставляя массировать собственное тело.

— А теперь заведите меня, — тихо потребовал он. — Заведите меня еще сильнее.

Женевьева наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц, надеясь, что он начнет ласкать ее языком. Однако Синклер даже не пошевелился.

— Я хочу посмотреть на вас, — сказал он. Его голос стал хриплым от напряжения. Было понятно, что он едва сдерживает желание. Женевьева попыталась убрать руки с груди, но Синклер остановил ее. — Я хочу посмотреть, как вы это делаете, — пробормотал он. — Я хочу посмотреть, как вы ласкаете себя, когда остаетесь одна.

Сначала она все делала медленно, а потом постепенно увеличила темп. Зажав соски между пальцами, Женевьева начала массировать их. Она совершенно не смущалась, потому что понимала: это возбуждает его. Расслабившись, женщина откинулась на спинку кресла.

— Доведите себя до кульминации, — приказал ей Синклер. — Вы уже готовы. Я даже не прикоснусь к вам. Вы все сделаете сами.

Его дрожащий от волнения голос стал для нее мощным афродизиаком. Женевьева снова почувствовала себя сильной и уверенной, поняла, что может управлять им. Медленно раздвинув ноги, она коснулась своего интимного места. Она и не думала, что порка, которую ей устроил Синклер, так сильно ее возбудит. Едва начав ласкать себя, она почувствовала приближение кульминации.

— Не спеши, детка. Постарайся продлить наслаждение, — прошептал Синклер. — Действуй очень осторожно. Осторожно и медленно. Я не хочу, чтобы ты сразу кончила.

Женевьева всегда выполняла его приказы, но на этот раз не могла этого сделать. Ей очень хотелось испытать оргазм, и это желание затмило остальные чувства.

Ее оргазм был бурным и продолжительным. Женевьева извивалась, сидя в кресле, ее тело то замирало, то дрожало от наслаждения. Когда все закончилось, она, испустив вздох облегчения, в изнеможении откинулась на спинку кресла.

Она почувствовала, как Синклер поднял ее с кресла, а потом заставил встать перед ним на колени. Расстегнув брюки, он придвинулся к ней. Член Синклера был огромным и твердым. Едва Женевьева прикоснулась к нему губами, как он кончил. Его оргазм был таким же бурным, как и тот, который испытала она.

Позже, когда Женевьева, приняв душ и одевшись, сидела за столом напротив Синклера, наслаждаясь деликатесами, которые он заказал в китайском ресторане, ей в голову вдруг пришла забавная мысль: «Мы с ним сейчас выглядим как респектабельная благонравная парочка: леди в скромном черном платье и джентльмен в темных брюках и белой, небрежно расстегнутой рубашке».

Женевьеве было тепло и уютно. Может быть, это хороший секс оказал на нее такое благотворное воздействие? Интересно, что сейчас чувствует Синклер? Во время ужина он не давал ей скучать. Синклер буквально из кожи вон лез, стараясь быть милым и предупредительным хозяином. И Женевьеву снова поразило то, какими обширными познаниями он обладает. Рассказывая о чем-то, он не хвастался эрудицией, а просто делился любопытной информацией. «Круг его интересов действительно широк и разнообразен. Теперь понятно, почему у него такая огромная библиотека», — отметила про себя Женевьева.

Она попыталась завести разговор о Японии.

— Вы опять об этом? — Посмотрев на нее, Синклер вопросительно поднял бровь. — Почему вы проявляете такой настойчивый интерес к моей поездке на экзотический Восток?

«Да я и сама не совсем понимаю почему. Наверное, просто хочу узнать, будете ли вы там заниматься сексом с Джейд Челфонт», — чуть не сказала Женевьева.

— Это не настойчивый интерес, а скорее простое любопытство, — солгала она. — Разработать рекламную кампанию, которая поможет завоевать японский рынок, — задача сложная, но очень интересная. Наше агентство с удовольствием возьмется за это дело.

— Женщина-бизнесмен — это что-то. Она всегда думает только о работе, — холодно заметил Синклер. — Почему вы полагаете, что именно ваше агентство будет заниматься этой рекламной кампанией?

— Если ваши переговоры пройдут успешно…

— Я еще не стал вашим клиентом, — перебил он ее.

— Я думала, что вы уже приняли решение и у меня нет повода для беспокойства, — произнесла Женевьева безразлично-спокойным голосом.

— Не стоит опережать события, мисс Лофтен. Мы с вами заключили договор на девяносто дней, и срок этот еще не истек.

— Прошу прощения, мистер Синклер, но иногда мне кажется, что вы просто используете меня, — произнесла Женевьева с ледяной вежливостью.