Генезис - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой". Страница 19

— Не поминай меня всуе, — хихикнул рогатый. — «Что делать, что делать»… Грузить апельсины бочками. Хрен мы доберемся до этого старшекурсника, а если доберемся, то нас потом можно будет в совке из здания выносить. Это же маг, а не долбаный недоучка, у которого мозг ниже пряжки сместился.

— Может, обычный несчастный случай организуем?

— Да фиг там! Боевики вне Академии постоянно с активными щитами ходят, а внутри учебки — добренький наставник, который не простит такого выверта.

— Тогда подучимся, а потом найдем.

— Ни фига ты умный! А этот тип, значит, пока мы тут обучаемся, не мутирует в какого-нибудь профи, который так и так нас раскатает? — Бес, кажется, совсем вышел из себя. — Совсем уже не соображает почитатель ряс! Ты бы не забывал, что у нас еще и третий на примете, а мы ни имени, ни внешности не знаем. Спасибо заклинанию графини Норман вкупе с твердым полом — теперь не память, а решето сплошное. Хорошо хоть основное помним.

— Я по крайней мере что-то предлагаю!

Перепалка глюков все продолжалась, а я, войдя в «скрыт», убрал брус и вышел в коридор. Народу уже не было — антракт заканчивался, и у меня оставалось всего три минуты. Сбежав вниз по лестнице, я отыскал нужную дверь, дождался, пока зал погрузится во мрак, и подсел к Лейле, одновременно сбрасывая полог. Девушка обернулась и уставилась на меня. Благо в темноте не видно, как сильно я побледнел и как трясутся мои руки. Все же я ошибался, полагая, что убийство на войне и убийство на гражданке — одно и то же. Нет, атавизмы совести меня не мучают, но адреналин фонтанирует. Даже используя энергию жизни, я не могу замедлить сердце, против основ природы не попрешь.

— Ты где был? — прошипела красавица. — Мы тебя обыскались уже!

— Тебе все в красках описать? — ответил я вопросом на вопрос. — На третьем этаже я был.

— Мы и там искали, ты не отзывался.

— Демоны, Лейла! Мне воспитание не позволило откликнуться в такой пикантной ситуации.

— Ах так тебя еще и воспитывали?

Мы могли еще долго пререкаться, но на нас одновременно шикнули все остальные посетители ложи. Пришлось заткнуться и наслаждаться второй частью.

Глава 6

Непонятная

Второй акт оперы начался с представления зрителю тогдашнего императора. Им оказался какой-то великан-полукровка, ну, это я так его себе представил. Просто не может же нормальный человек быть ростом под два с половиной метра. Владыка спел какую-то непонятную арию, где он одновременно восхвалял себя, страну, семью и снова себя. Очевидно, этот эпизод в постановке появился лишь благодаря «особому госзаказу», ну а сценарист и режиссер решили добавить в него немного иронии и сарказма. Впрочем, после завершения арии аплодисменты звучали и из императорской ложи. Все же хорошо, когда правитель не лишен чувства юмора.

Уже привычное мигание — и перед нами предстает огромная гора, оставившая Эверест и К2 далеко у подножия. Девушка в пещере мало чем напоминает ту блистающую красотой принцессу. Ее некогда ухоженные волосы сплелись в тугие комки, под ногтями черные полоски грязи, а кожа черна от земли. Но при всем при этом в пленнице сохранились некие присущие лишь аристократам черты. Правда, общую картину портили бесконечные слезы, крупными каплями падающие из почти безумных глаз бывшей леди. Ария была посвящена самобичеванию и несчастной жизни. Лично мне уже все это начинало надоедать, а мои «соложники», кажется, испытывали настоящее эстетическое наслаждение.

В пещере взвился яркий столб пламени, заставший эльфийку вжаться в стену. Появившийся феникс окинул взглядом камеру и заточенную в ней девушку. Минута тишины — и хранитель жизни предлагает принцессе сделку. Он освободит ее только в том случае, если несчастная примет на себя страшное проклятие, что обратит ее в мерзкую уродину. Девушка плачет, она буквально бьется в безумной истерике и наконец спрашивает, будет ли ей дозволено когда-нибудь снять сие проклятие. Я уж было начал пускать пузыри, думая, что услышу очередное «как только дождешься поцелуя истинной любви» или просто «любовь спасет мир». Но сценарист удивил. Феникс расправил крылья и заявил, что проклятие уйдет лишь вместе с жизнью. В итоге, поломавшись, девушка согласилась. И тут же ее охватило пламя.

Лицо девушки менялось, приобретая вместо правильных тонких линий бесконечные бугры и фурункулы; изящный, чуть вздернутый носик стал бородавочным приплюснутым чудовищем. Изумрудные волосы превратились в черное безумие. Пожалуй, эта прическа могла поспорить даже с моим «взрывом на макаронной фабрике». Изменения также затронули и тело. Кожа покрылась струпьями, кривые пальцы венчали желтые ломаные ногти, а платье превратилось в изодранные обноски. Когда метаморфоза завершилась, зрители ахнули, узрев апогей уродства. Девушка схватила серебряный поднос, заглянула в него и, вскрикнув, упала без сознания. Зрители ахнули во второй раз: некогда чистый голос стал хриплым, как несмазанная дверная петля. Феникс укрыл девушку крыльями, и она оба исчезли в пламени.

Действие перенеслось в лес. Слепой мужчина сидел на большом камне около кристально чистого озера. В зале повисла тишина, нарушаемая лишь шумом волн и шелестом крон. На миг я закрыл глаза, переносясь в далекое прошлое, когда в свободные от занятий с Добряком дни я имел счастье точно так же бездельничать на любимом холме. Но момент покоя продлился недолго. Мужчина взял в руки резной посох и, опираясь на него, пошел в глубь леса.

Вдруг зал окутал мрак. Но это была не та тьма, что приходит с закатом или с опущенными веками. Это был мрак самой бездны, жадный до заблудшей души и слабого разума. На границе восприятия маячили серые тени. Извиваясь, подобно дыму в ветреную погоду, они предстали в образе охотников. Зазвучала далекая музыка, а я ощутил, как мою руку сжимает похолодевшая ладошка Лейлы.

Главный герой пел арию скорби. Он скорбел о своих родителях, друзьях, которые считают его мертвым, скорбел о том, что больше никогда не сможет увидеть звезды, бриллиантами рассыпанные по бархату ночного неба. Что его глаза не заслезятся от багряного рассвета, разгоняющего слабеющую тьму. И что луна больше не проложит ему путь через спящий лес. Вместе с ним скорбел и зритель. Когда тебе описывают слепоту — это одно, но когда ты слепнешь сам… Боги свидетели, я не убирал руку с гарды кинжала.

И внезапно эта обитель мрака и отчаяния вспыхнула, расцветая всеми цветами радуги. Исчезли тени, а тьма отступила, робко сжавшись пред теплым бесцветным сиянием. Скорбная ария сменилась восторженной песнью. Главный герой не верит в происходящее. Он вопрошает мир, что же произошло, почему к нему вернулись краски. Но ответа все нет.

И тогда зритель видит полную картину. Слепец рыщет по поляне, а в кустах за его спиной прячется тень, роняющая на траву крупные слезы. Когда фигура героя окончательно скрылась в лесной чаще, тень взметнулась и помчалась в противоположную сторону.

Вот с этого момента сюжет постепенно стал захватывать меня, но досмотреть произведение не получилось. Зал осветили тысячи огней, а магически усиленный голос попросил всех оставаться на своих местах. Удивительно, но паники не было, вместо нее появился нарастающий, как снежный ком, гул недовольных голосов. Минут через пять, когда страсти уже почти кипели, голос объявил, что на третьем этаже обнаружен труп. Пока не эвакуируют императорскую семью, всем следует сохранять спокойствие. Недовольных сразу поубавилось.

— На третьем этаже? — прищурилась герцогиня Гийом и выжидательно уставилась на меня.

— Ты меня подловила, — улыбнулся я. — Представляешь, бегу я стремглав в поисках первой нужной комнаты, а там, понимаешь ли, уже есть посетитель. Пришлось прирезать несчастного, дабы, простите за мой эльфийский, не обосраться.

Азалия, услышав такой оборот, побледнела и отвернулась. Элиот с гвардейцем скривились, словно говоря: «Ну что еще ожидать от этого смерда». Дирг сохранял ледяное спокойствие, но уголки губ предательски подрагивали, выдавая его с головой. Казалось, еще секунда — и момент будет испорчен безудержным гоготом рыжего. Графиня Норман вопреки всем ожиданиям прикрыла рот ладошкой и стала смотреть в другую сторону.