Мгновения счастья (СИ) - "F-fiona". Страница 3

— Санька, — слабо улыбнулась мама. Ее брови были сдвинуты. – Нас опять вызвали в школу?

Значит, она уже была дома, смогла добиться от отца вразумительного ответа, и он ей успел нажаловаться. Хотя нет, скорее это братец. Я злорадно усмехнулся про себя – значит, он не нашел никакой шабашки.

Я кивнул маме, не глядя ей в глаза. Мимо проходили одноклассники и другие школьники. Они мельком смотрели на нас. Так всегда, редко кто обращает на нас внимание. Но я даже рад. Я привык быть невидимкой.

— Сань, ну как так опять? Ты же обещал.

Что я мог ответить? Отец тоже обещал ей не бить меня.

— Ладно, пойдем.

— Куда? – удивился я. У меня был еще урок.

— Куда-куда, пойдем. Я поговорила с твоим учителем по физике и твоим классным руководителем. На сегодня ты свободен.

Я чуть не запрыгал.

— Спасибо, мамочка!

Мы шли по городу, ведя беседу ни о чем. Она вскользь рассказывала о работе. Сегодня один таксист два часа не мог найти улицу, рыская в темноте, а оказалось, заказчики просто не так произносили ее название. Мама остановилась у ларька, где готовили блинчики с разной начинкой. Я так давно хотел их попробовать, но было жалко денег, ведь я копил их на такую нужную обувь.

— Хочешь что-нибудь? – спросила мама, тепло глядя на меня.

Я отрицательно покачал головой. Прекрасно знаю, что мама еле сводит концы с концами. Фактически она содержит нас всех. Отец не работает. Он военный и сейчас найти ему работу сложнее, чем получить нобелевскую премию в слабоумии. Брат - строитель. На одном месте больше трех дней ни разу не продержался. Еще его очень часто обманывают. Он выполняет работу, а оплаты не следует, выгоняют взашей. Он отрывается, конечно, на мне, но чувство злорадного ликования помогает мне вытерпеть это. Я учусь в последнем классе, столько раз хотел устроиться на работу. Да хоть продавать эти блинчики, я хоть бы не был вечно голодным! Но мама настаивает, чтобы я окончил школу. С моими успехами это весьма маловероятно, но мама на то и мама, чтобы верить в меня.

Она заказала блинчик с ветчиной и сыром и купила мне баночку колы. Второй раз за неделю я пил этот напиток богов! Так счастлив я не был даже в свой день рождения.

Мы сели на лавочку в скверике. Я накинулся на блинчик, обжигая пальцы. Боги всемогущие, как же вкусно! Я слопал его за пару минут, совершенно забыв о маме. Даже не предложив ей попробовать. Мне стало жутко стыдно, и я чуть не расплакался. Я протянул ей красную баночку, но она лишь покачала головой.

— Санька, я хотела с тобой поговорить.

Так вот зачем этот вкуснейший блинчик и кола.

— Ты огорчаешь отца. Почему ты так себя ведешь? – я молчал. Я всегда молчу. Я очень молчаливый. – Ты должен быть благодарным ему, он заботится о тебе!

«Как?!» — хотелось вскричать мне. Бьет меня? Издевается? Да я доброго слова от него не услышал.

— Твой брат тоже жалуется на тебя.

— Он не мой брат! – я не выдержал и гневно уставился на маму.

— Он твой брат. И Анатолий твой отец.

— Он не мой отец, — тихо прошептал я, так чтобы мама услышала. – Мой папа не стал бы меня бить.

— Твой родной «папа» бросил нас, когда ты был еще малышом! А Анатолий с нами.

— Он пьет.

— У каждого есть свои недостатки. Не нужно обращать на это внимание. Когда он служил, то неплохо зарабатывал.

Да. Точно. У меня так же были одни лишь джинсы и свитер, а у проклятого Кирилла были даже кроссовки адидас.

— Он бьет меня!

— У него такие методы воспитания.

Методы? Это так теперь называется? Я саркастически рассмеялся, вкладывая в этот смех всю свою накопившуюся боль.

— Тебе нужен отец, — вынесла вердикт мама.

Она всегда так говорит, ничего не понимая. Чем иметь такого «отца», лучше жить самим. Он ничего не делает. Пьет по-черному, избивает меня по любому поводу. Когда он что-нибудь сделал по дому? Мама приходит усталая со смены. Становится к плите, стирает, убирает. Она худая, как щепка. Как и я. Мне не нужен такой папаша! Как она не поймет? Я боюсь идти домой, всем сердцем не хочу возвращаться из ненавистной школы.

Такие разговоры у нас с мамой происходят раз в несколько месяцев. Чаще всего, когда кто-то из нас считает, что пора об этом поговорить. Конечно, чаще всего это мама. Она вбила себе в голову эту блажь и слепо следует ей. У меня такое ощущение временами, что ей даже нравится все это. Изображать из себя мученицу, взвалить на плечи все хозяйство. В ответ она говорит, что я много не понимаю. Конечно, мне всего семнадцать лет. Куда мне.

Мы уныло плетемся домой. Радости нет ни у меня, ни у мамы. Даже оставшийся вкус блинчика во рту не радует.

Как я и предполагал, едва мы переступили порог, мама кинулась готовить. Как всегда без изысков – жареная картошка, которую она каким-то чудом успела купить. Отец проснулся и был хмурым. Кирилл смерил меня взглядом и спросил:

— Че такой довольный?

Мне до смерти хотелось похвастаться, что я ел бесподобный блинчик и пил колу, но я понимал, что маме влетит за это. Отец контролирует каждую копейку в ее кармане. Вот и сейчас он выспрашивал почем она купила картошку в магазине и почему не проехала пару остановок до рынка, там на рубль дешевле. И вообще, меня достало называть его «отцом»! Какой он нахрен отец?

Мы чинно ужинаем. При маме Кирилл ведет себя идеально. Она не понимала, почему я на него постоянно жалуюсь, и я перестал.

Потом я мою посуду, мама идет спать, отчим и братец привычно смотрят телевизор. Жир в ледяной воде не хочет смываться. Я долго вожусь, за что получаю оплеуху от отчима.

Весь вечер я читаю про Шерлока Холмса и завидую ему.

***

В школу не хотелось идти до чертиков. Но деваться было некуда. Уж лучше туда, чем остаться с отчимом, который воспользуется этим и снова меня изобьет. Я сидел на подоконнике в школьном коридоре и со скукой смотрел на резвящихся первоклашек. Они были такие веселые, такие радостные, такие неугомонные. Вдруг одна из девочек поскользнулась, шлепнулась на пол и громко заревела. Я вздохнул. Ненавижу, когда дети плачут, но что я могу сделать? Ребенок между тем продолжал заливаться. Ладно. Я соскользнул с подоконника, подошел к девочке и строго сказал:

— А ну-ка перестань плакать! Сейчас директора позову.

Это возымело действие. Ребенок поднял на меня красное заплаканное личико и вытаращил глазки. Для нее я был просто великаном.

— Давай быстро в класс!