Клинок выковывается - Распопов Дмитрий Викторович. Страница 21

– Загиял, сначала будут драки со зверями или между людьми? – спросил я шамана.

– Сначала состязания самих кочевников, потом пир и вручение призов победителям, затем звери со зверями или люди со зверями, затем пытки, ну и напоследок, когда уже толпа по-настоящему заведется, мы, – невозмутимо ответил бушмен.

Все, что мне удалось из него вытащить, так только то, что он родом из страны Буш, которая находится, кстати, рядом с Нубией, и вынужден был уйти оттуда из-за того, что в поединке то ли убил, то ли отправил куда-то дух верховного шамана своего племени, как он сказал, «скитаться к душам мертвых». На мои вопросы, как он левитирует, шаман только загадочно улыбался и говорил, что у меня этого никогда не получится, совершенно не объясняя свое заявление.

За некоторыми состязаниями я наблюдал из своей клетки. Они проходили на первой арене, на которой позже нам предстояло сражаться. Сначала были метатели арканов, которые на конях, а потом пешим ходом демонстрировали свое умение накидывать аркан как на неподвижные тонкие столбики, так и на бегущих рабов. Затем настала очередь лучников, за ними – состязания в бою на саблях. Зрелище вскоре настолько мне наскучило, что я последовал примеру орка и завалился спать.

Состязания длились весь день, а вечером была грандиозная попойка. Утром следующего дня рабы начали готовить обе арены. Когда туда принялись таскать различные колюще-режущие предметы, я насторожился.

– Ну что, лягушонок, готов умереть? – прорычал Ур’такал, почесывая живот, который, казалось, был вырублен из камня.

– Знаешь, такого желания у меня нет, – рыкнул я в ответ. Первородный язык с практикой давался мне все легче и легче. – Я бы даже сказал, что совсем нет такого желания.

– Не переживай, малыш, – отозвался старик со своего места, – тебя никто об этом не спросит, для особо строптивых рабов есть увлекательная возможность побывать почетным гостем, вон, видишь, уже и столбы вкапывают для счастливцев.

Я посмотрел туда, куда он указывал, и действительно увидел, как рабы вкапывают в землю пять столбов. Я сглотнул, зрелище пыток меня никак не прельщало.

– Они что, прямо тут будут их пытать? – удивился я.

– А где еще? – ответил орк, булькая своим вариантом смеха. – В степи, что ли?

– И долго они будут развлекаться? – поинтересовался я.

– Весь день. Воинов и зверей меньше, чем в прошлый раз, поэтому птички будут петь весь день и мешать мне спать, – безразлично протянул орк.

Поняв, что весь день буду слышать чужие крики, я покрылся испариной. Когда трезвеющие кочевники стали выползать из своих юрт и заполнять трибуны, появились рабы, которые тащили упирающихся и извивающихся людей, двумя из которых были девушки.

– Сейчас придет распорядитель, и первые птички запоют, – зевнул орк, глядя, как пленных привязывают к столбам. – На их крики выползут остальные степняки.

– Как думаешь, меня могут переселить на время к другой арене? – поинтересовался я, с трудом представляя, как можно выдержать, когда прямо на моих глазах будут пытать людей.

– Лучше тебе этого не делать, – заметил шаман. – Еще подумают, что ты трус, и мы лишимся удовольствия померяться с тобой силой.

– Толку с вами меряться, – угрюмо заметил я. – Не знаю, как насчет тебя, Загиял, но выходить против орка – явное самоубийство.

Ур’такал довольно выпятил грудь, но тут же кинул взгляд на шамана и сдулся.

– Загияла ты точно не одолеешь, – признал он, – не стоит даже и пытаться.

– Сами сказали, меня спрашивать об этом не будут, – язвил я уже просто автоматически, так как все мое внимание было привлечено к худому кочевнику, который установил стол рядом с жертвами и что-то на нем раскладывал.

– Опять кожу будут сдирать, – поморщился шаман. – Ну никакой фантазии у бедных кочевников.

Я сглотнул, тошнота подступила к горлу. Через недолгое время палач приступил к работе, которую я смог выдержать всего пару минут, потом улегся на пол и заткнул уши – выдержать такое было невозможно.

Он начал с девушки. Как я ни затыкал уши, крики все равно пробивались сквозь ладони, слезы подступили к глазам… Мне сделалось еще хуже, чем когда меня самого пытали в колодках. Чужие пытки оказались для меня ужасным испытанием, а день только начался.

Я вылез головой из-под шкуры и размотал тряпки, которыми замотал уши, чтобы не слышать криков. Взгляд мой невольно упал на стоящие недалеко столбы. Нервная дрожь сотрясла меня всего, и я отвернулся. Именно в тот момент, когда я смотрел на место пыток, рабы стаскивали со столбов куски мяса, потому что назвать людьми то, что там висело, я не осмеливался. Затычки сильно помогли мне, хотя иногда среди шума в голове я улавливал пробивающиеся снаружи звуки, в эти моменты я еще сильнее затыкал уши руками и забивался в свой угол.

– Странный он какой-то, – услышал я сбоку задумчивый голос шамана, – слышишь, Ур’такал? У самого спина едва зажила от милых развлечений наших кочевников, – продолжил шаман, услышав утверждающий рык орка, – а смотреть на пытки других, которые самому ничем не угрожают, он не может.

– Если бы не видел, как он сражается, – ответил ему орк, косясь на меня одним глазом, – даже разговаривать с ним бы не стал.

– О?! А это кто, интересно? – внезапно оживился старик, кивая направо. – Гости на празднике у кочевников – редкое зрелище.

Я повернулся туда, куда показывал шаман, и едва не открыл рот от удивления: в компании одного из устроителей торжеств к нашим клеткам подходил разодетый в дворянские одежды Костел, его сопровождали Рон, Дарин и гномы из правления колхоза. Хозяин орка, угодливо улыбаясь, показывал рукой на клетки и что-то рассказывал. Когда они подошли ближе, я расслышал ответ Костела.

– Хочу заключить с вами пари, уважаемый Радир, – произнес он настолько надменным и уверенным тоном, что я от удивления едва не стукнулся лбом о прутья клетки.

– Какое же, господин барон? – заинтересовался кочевник, льстиво склонив голову.

– Даю тысячу на то, что третьим будет вон тот заморыш. – Костел так небрежно махнул рукой в сторону моей клетки, как будто отмахнулся от мухи. – И две на то, что победит вон тот старик.

Кочевник перестал улыбаться и сначала недоуменно посмотрел в нашу сторону, а потом на управляющего.

– Если бы я не уважал гостя, я бы ничего не сказал, – осторожно подбирая слова, начал он, – но хотел бы заметить, что даже мы не знаем, кто из них сильнее – орк или шаман. А уж тем более я бы вам не советовал ставить такие деньги на слабого раба, которого притащило не самое наше лучшее племя, и то только чтобы не пропустить очередные игры.

Костел надменно усмехнулся и ответил:

– Ценю ваше внимание, господин Радир, но я все сказал.

– Все же три тысячи серебра – это очень большие деньги, – улыбчивость кочевника как ветром сдуло.

Он выпрямился, расправил плечи и снова стал властным и опытным вождем племени, каким я его увидел в первый день игр.

– Золота. – Голос управляющего был тих и спокоен, но после его слов шаман справа меня закашлялся, а орк недоуменно хмыкнул.

– Золота? Три тысячи золотых? – ошарашенно произнес кочевник, его взгляд перебегал то на лицо Костела, то на наши клетки.

– Именно, господин Радир, – управляющий пожал плечами, – или вы думали, мои грамоты, подписанные самим королем, просто гора мусора?

– Нет, конечно, господин барон, – торопливо заверил его вождь, видимо, приняв решение, – к сожалению, у меня нет в наличии такой суммы, вы не против, если мы обсудим условия пари совместно с другими вождями?

– Как вам будет угодно. – За все время разговора управляющий даже мельком на меня не взглянул, хотя гномы и Рон нет-нет, да и кидали на меня быстрые взгляды. Я был просто поражен его актерским искусством. «Нужно будет поинтересоваться, где он набрался таких манер, – с завистью подумал я, наблюдая за Костелом со стороны, – ведь, к своему стыду, на приеме у короля я выглядел полной деревенщиной по сравнению с остальными придворными».