История Византийской империи. Том 1 - Успенский Федор Иванович. Страница 101

Нижнее и среднее течение Дуная приблизительно до устьев Тиссы или нынешнего Белграда продолжало служить номинальной северной границей империи, хотя фактически власть императора на Дунае была уже значительно поколеблена, и небольшие византийские гарнизоны держались лишь в немногих городах. Фактически на Дунае власть принадлежала тогда народам германского и славянского происхождения, можно даже сказать, что защита северной границы более зависела ?? варваров, чем от имперского войска. Принимая положение Белграда как конечный предел владений Византии на Северо-западе, мы легко отметим западную границу, проведя линию до Котора или по раздельной линии нынешней Сербии и Черногории и Боснии. Вся Далмация потеряна была в конце V в. и принадлежала тогда к Остготскому королевству, а северные земли выше Белграда принадлежали варварам. В конце V в. Феодорих на своем пути в Италию столкнулся здесь с герулами, которые после отступления готов остались в стране между Зальцбургом и Белградом, вполне подчинившись византийской политике и приняв участие в итальянской войне в качестве союзников Юстиниана. Но самым сильным племенем на севере от Дуная, занимавшим области по Тиссе и Марошу в нынешней Венгрии{1}, были гепиды, которым могла бы предстоять большая политическая роль на Дунае, но которые почти без следа растворились между другими народами, когда сила их была сломлена в борьбе с лангобардами, привлеченными Юстинианом к союзу денежными выдачами и обещаниями лучших мест для поселения.

К востоку от гепидов, в областях нижнего течения Днестра и Днепра, с конца V в. и в начале VI в. сидели славянские племена, разделявшиеся на две ветви: на западе – славяне, на востоке – анты. Мы уже ранее высказывались в том смысле, что было бы ошибочно начинать историю славян с конца V или начала VI в., и что отдельные славянские дружины могли заходить в Византию гораздо раньше. Как определенный этнографический термин, начинающий обнаруживать влияние в истории Византии, славяне, однако, должны идти в счет именно с этой эпохи. Где была граница между гепидами и славянами, т.е. далеко ли на запад по Дунаю распространялись славянские поселения, об этом с уверенностью трудно высказаться, равно как и о Lacus Mursianus, который писатель Иорнанд полагает границей между германцами и славянами{2}.

Нападения славян и антов на римско-византийские провинции на юг от Дуная, а следовательно, и непосредственное знакомство с ними писателей начинается с первой половины VI в. Почти каждый год в последовательном порядке отмечается переход славян за Дунай то небольшими легкими отрядами, то значительными массами с целью добычи и захвата пленников. Как русская летопись соединяет с началом царствования Михаила III (842){3} основание русского государства, так с царствованием Юстина (518–527) южные славяне имеют основание начинать свою национальную историю. Как ни мало дают для характеристики славян краткие известия о нападениях их на Византию, но мы попытаемся разобраться в них с той внимательностью, какой заслуживают первые и подлинные факты славянской истории в связи с византийской.

Ради исторической точности здесь нужно заметить, что большинством исследователей считается возможным усматривать подлинные факты славянской истории и в некоторых отдельных и случайных упоминаниях о славянах, переходивших за Дунай в дружинах готов и гетов с конца V в. Таков, например, приверженец Аспара Острый (в 471 г.). Кроме того, принято считать вполне доказанным, что в имени гетов у Марцеллина нужно видеть совокупность этнографических элементов – славянского и болгарского. Таким образом, и такие выражения, как «гетский нож» (culter geticus), упоминаемый Марцеллином, могли бы приниматься за указание на славянский элемент{4}.

Первое упоминание о славянах под их собственным именем стоит в связи с описанием деятельности Германа. «Когда Юстин, дядя Германа, получил царство, то анты, жившие очень близко к славянам, перешедши реку Истр, большим войском вторглись в ромэйскую землю. Незадолго перед тем царь назначил Германа стратигом всей Фракии. Схватившись с войском неприятелей и разбив его наголову, Герман почти всех их перебил, и этим делом он стяжал себе великую славу между всеми людьми и в особенности между упомянутыми варварами»{5}.

Упоминаемый здесь Герман – весьма известное лицо в истории времени Юстиниана, и, действительно, слава его не ограничивается победой над славянами. Принадлежа к императорской семье по своему рождению и как один из самых даровитых племянников Юстиниана по браку с Феодорой, Герман пользовался громадной популярностью в войске и среди столичного населения и считался прямым наследником бездетного императора. Его нравственные качества и гражданские доблести нашли себе красноречивую оценку у Прокопия, как известно, далеко не расточительного на похвалы{6}. К сожалению, приведенное выше место о победе Германа над славянами само по себе не дает оснований для точных выводов к хронологии первого организованного нападения славян. Прежде всего это известие имеет у Прокопия характер вводного и изложено, между прочим, по поводу описания событий 551 г. и именно с целью объяснить, почему славяне так сильно боялись Германа. Кроме того, может возбуждать сомнения самое имя Юстиниана, употребленное Прокопием. Весьма вероятно, что дело происходило не в царствование Юстиниана, а при дяде его Юстине, т.е. около 519 г.{7} Стратигом Фракии Герман мог быть назначен именно Юстином при вступлении его на престол с целью установления порядка в этой области, находившейся в состоянии анархии при Анастасии. Сравнительное спокойствие на дунайской границе при Юстине может быть объясняемо тем поражением, которое было нанесено славянам Германом; что же касается царствования Юстиниана, то оно не имело такого периода роздыха, который можно было бы противопоставить определенным указаниям Прокопия: гунны, славяне и анты своими почти ежегодными набегами со времени вступления на ромэйский престол Юстиниана причинили невыразимые бедствия населению{8}.

При Юстиниане, в первые годы его царствования, фракийскими войсками командовал Хильвуд, или Хвилибуд, с именем которого связаны дунайские события. Хвилибуду поручена была защита дунайской границы; в течение трех лет он успешно следил за переправами через Дунай и не позволял новым славянским отрядам переходить в византийские области. Несколько раз он сам переходил за Дунай и тревожил славян в их собственных владениях, но в 534 г., когда он неосторожно предпринял движение против славян, на левой стороне Дуная был окружен врагами и пал в битве, окончившейся сильным поражением византийского войска. С тех пор, замечает Прокопий, эта река стала вполне доступна варварам, и ромэйские области обратились в легкую их добычу.

Успехам славянских вторжений содействовало и то, что в это время империя начала свою беспощадную войну в Италии, в которой варварам разного происхождения пришлось играть важную роль. Следует еще отметить, что по всем данным, приводимым у Прокопия, Хильвуд был славянин по происхождению. В пятидесятые годы VI в. известия о славянах становятся более определенными, и самые их движения в пределах империи получают ясно обозначенную цель и направление. Начиная с 547–548 гг., отмечаются первые набеги их в Иллирию и Далмацию до Драча, причем их не останавливали уже и укрепления, и они внушали такой страх византийскому отряду в 15 тыс. человек, что он не осмеливался вступить с ними в дело. При описании событий этого времени отмечен исключительный по своему значению факт о движении 6000 славян в Северную Италию на помощь готам, которые вели отчаянную борьбу с воеводами Юстиниана{9}. В смысле оценки этих движений высоким интересом отличаются известия от 550–551 гг., которые находим уместным привести вполне{10}.

Славяне в числе не больше 3000 человек перешли Истр, не встречая никакого сопротивления, и без малейшего труда переправились за Ма-рицу и там разделились надвое. Тот отряд, который двинулся на восток, встретился с Асвадом. Это был оруженосец Юстиниана, носивший чин кандидата и командовавший гарнизоном в Чорлу, что на дороге между Адрианополем и Константинополем. Одержав верх над Асвадом, славяне совершили над ним жестокую казнь, бросив его живым в огонь, а затем подвергли опустошению Фракию и Иллирию. По этому поводу наш историк делает замечание, что тогда славяне в первый раз стали осаждать крепости и что, имея свое пребывание на той стороне Дуная, начали переходить эту реку с недавнего времени. В этот же поход славяне впервые приблизились к морю и овладели городом Тонером{11}, лежавшим на р. Месте в Южной Македонии.