Подари мне ночь - Милберн Мелани. Страница 7

— Невозможно с ними не познакомиться, находясь в таком ограниченном пространстве, — сказала Кэсси, думая о женщинах, с которыми подружилась, включая Ангелику. — Утрата собственного достоинства больно бьет по человеку, не говоря уже о потери свободы. Как только мой срок подойдет к концу, я уеду из Аристо.

— И чем ты собираешься заняться?

— У меня не такой уж широкий выбор, — с кривоватой улыбкой ответила Кэсси. — Мало кто из работодателей желает иметь дело с бывшими заключенными. Но я бы хотела пойти учиться. Я валяла дурака в школе, но сейчас хотела бы получить хотя бы свидетельство об окончании средней школы. После этого… Кто знает? Лишь бы работа обеспечивала деньгами, чтобы нас… меня прокормить.

— Говорят, что твой отец тебе ничего не оставил?

Кэсси хмыкнула:

— Верно. Смешно, правда? Он оставил все каким-то дальним кузенам. Как будто предчувствовал, что я столкну его в ту ночь с лестницы.

— Что тогда произошло, Кэсси? — снова спросил Себастьян, внимательно глядя на нее.

Кэсси опустила глаза.

— Мы спорили, — ровным голосом, лишенным каких-либо эмоций, сказала она. — Сейчас я уже и не вспомню, о чем шел спор — у меня в голове все перепуталось. Он кричал на меня, я — на него, а потом… — Кэсси крепко закрыла глаза, чтобы обрести самообладание. Открыв глаза, она спокойно продолжила, словно обсуждая прогноз погоды на выходные: — Потом вдруг оказалось, что он лежит на полу у основания лестницы. И вот тогда я запаниковала. Попыталась поднять его. Я думала, что он притворяется, чтобы меня испугать, но… — она сглотнула, — но он ни на что не реагировал.

— А кто вызвал полицию?

— Я.

— И они сразу тебя арестовали?

— Нет. — Кэсси покачала головой. — По предварительной версии, смерть наступила в результате несчастного случая, но спустя несколько недель появился свидетель — наш сосед, который сообщил, что слышал, как мы спорили в тот вечер. И после этого все закрутилось. Не прошло и нескольких часов, как на меня уже надели наручники. Я признала себя виновной в убийстве на следующий день.

«Потому что устала давать показания в полиции. К тому же по лицам людей я поняла, что они меня уже приговорили и не поверят ни одному моему слову, — добавила она про себя. — Против меня выступили влиятельные друзья отца. У меня не было шансов оправдаться».

— Те дни для тебя, должно быть, превратились в кошмар, — произнес Себастьян, голос его звучал глухо. — Пережить такое в восемнадцать лет…

— Как ты верно заметил — «пережить»… Теперь все в прошлом. Мой отец был большой шишкой. Такое не должно оставаться безнаказанным. Всем был нужен козел отпущения. Что ж, они получили свою козу.

— Что ты хочешь сказать? Что тебя вынудили признаться в преступлении, которого ты не совершала? — нахмурился Себастьян.

«Вот и шанс, — подумала про себя Кэсси. — Рассказать ему, как все было!» Кэсси даже открыла рот, но слова не шли с губ. Если она расскажет Себастьяну про отца, ей придется выложить и про Сэма. А что, если Каредесы решат, что она недостаточно хороша для того, чтобы быть матерью незаконнорожденного сына будущего короля? Сэма однажды вырвали у нее из рук, когда он был еще малышом. Он может не пережить, если подобное произойдет еще раз. Да и она сама не переживет повторной разлуки с сыном.

— Кэсси?

— Нет, — сказала она, глядя куда-то в район левого плеча Себастьяна. — Нет, меня не принуждали. Чистосердечное признание уменьшало мой срок.

— У тебя был хороший адвокат?

Кэсси вспомнила мерзкого субъекта, которого ей назначили в защитники. Все те изматывающие недели, что тянулось разбирательство, он смотрел на нее так, словно она находилась перед ним нагишом. Его маленькие змеиные глазки ощупывали ее тело, каждый раз напоминая ей последнюю ссору с отцом, и по одной лишь этой причине Кэсси была готова согласиться с любым наказанием, только бы не находиться с ним.

— У меня был адвокат, — ровно сказала она. — Не знаю, насколько он был хорош в своем деле, но просители не в том положении, чтобы выбирать.

Себастьян снова почувствовал острый укол вины. Он понимал, что Кэсси о многом умалчивает. Судя по всему, адвокат ей достался неважный, раз она была осуждена в таком юном возрасте. Может, ей стоило вообще обойтись без адвоката? Может быть, тогда ей бы удалось убедить всех, что смерть ее отца действительно наступила в результате несчастного случая?

Однако затем Себастьян вспомнил ходившие про Тео Кириакиса слухи. О том, в какое безысходное отчаяние он впал от того, что его единственная дочь ступила на путь порока, злоупотребляя спиртным и наркотиками. Себастьян знал, что Кэсси выпивает, но он ни разу не видел, чтобы она принимала наркотики. Конечно, это не означало, что она их не принимает. Наркоманы, как известно, могут длительное время скрывать свою пагубную привычку. Она могла принимать любые наркотики, когда он был не с ней. Да и их встречи не бывали продолжительными…

Себастьян никогда и ни с кем не обсуждал Тео Кириакиса, но ему часто казалось, что отец Кэсси говорит как-то уж слишком складно и красиво. А его завещание только укрепило подозрение, что тут явно не все ладно. К примеру, если Тео был таким любящим, заботливым отцом, то почему, по словам Кэсси, он вдруг переписал завещание, словно предчувствуя свою смерть от руки своей дочери? В этом было что-то непонятное…

— Как теперь у тебя с деньгами? — спросил Себастьян.

— Все хорошо. Все, что мне нужно, у меня есть.

Себастьян не был в этом уверен. К тому же Кэсси вела себя в его обществе как-то странно. Например, она то и дело отводила глаза в сторону и начинала покусывать нижнюю губу. Впрочем, может быть, дело было не в нем, а в самой Кэсси? Тюрьма могла научить ее проявлять осторожность в общении с людьми.

Кэсси посмотрела на часы и встала:

— Мне надо идти. Мой обед заканчивается.

Себастьян успел положить руку ей на плечо до того, как она подхватила сумку с пола.

— Нет, Кэсси. Я еще не закончил наш разговор.

Кэсси опустила глаза на смуглые пальцы на своем плече и не смогла удержаться от дрожи. Благодаря этим рукам она многое узнала о страсти. Эти руки не оставили неисследованным ни одного участка ее тела. И почти все страшные годы в тюрьме она мечтала о том, чтобы Себастьян снова ее коснулся.

— Посмотри на меня, Кэсси, — сказал он, нарушая оглушающую тишину.

Кэсси сглотнула и медленно подняла голову:

— Мне правда нужно идти, Себастьян. Некоторые из детей спят после обеда, но до этого я всегда им что-нибудь читаю…

— Мой секретарь передал директору, чтобы тебя не ждали раньше трех.

— У тебя нет никакого права решать за меня, — заявила Кэсси, пытаясь высвободиться из его хватки.

Ее охватила легкая паника, стоило ей представить в окне встревоженное лицо ждущего ее сына. Она даже представила себе лужицу на полу и его мокрые штанишки, отчего Сэм еще больше расстроится — он всегда очень расстраивался, если не успевал добежать до туалета в моменты сильного стресса.

— Стоит ли так сильно переживать? — удерживая ее руку, спросил Себастьян. — Неужели ты не заслужила пары часов только для себя?

Кэсси попробовала расцепить его пальцы, но Себастьян положил другую руку поверх ее. Те минимальные шансы освободиться, что у нее были, превратились в ноль. Кэсси судорожно сглотнула и встретилась с ним взглядом. Темные глаза Себастьяна были прикованы к ее губам. Его хватка из сильной и удерживающей превратилась в нежное, чувственное прикосновение. Сердце забилось быстро и сильно, воспламеняя кровь. В голове у нее вдруг стало пусто, ноги перестали ее держать, а дыхание участилось и стало прерывистым, когда ее лица коснулось теплое дыхание Себастьяна, наклонившего к ней голову.

Первое прикосновение его губ было легким, почти нерешительным. Кэсси даже подумала, не привиделось ли ей. Второй поцелуй был более настойчивым, в нем уже ощущалась сдерживаемая пока страсть. Третий поцелуй обжег ей губы пламенем неистового желания, потрясшего Кэсси до глубины души. Она открыла губы под ищущим скольжением его языка. Поцелуй стал еще более жадным и требовательным, и Кэсси начала терять ощущение реальности под наплывом охвативших ее чувств. Как прекрасно снова оказаться в объятиях Себастьяна, чувствовать его руки на своем теле! Кэсси ощущала, как твердеет его плоть.