Легенда - Гайя Антонин. Страница 25

   - О мама родная...

   - Что такое, тебе плохо?

   - Да нет же, нет! - девушка легонько кивнула вперед. - Глянь-ка, я такого красавчика еще в жизни не видала...

   У Анны все мужчины красавцы. Когда она под крэком.

   - Да глянь же! Вон, длинноволосый у стены с Миленой треплется!

   - Да вы помешались на длинноволосых, леди, - проворчала я, но все же глянула в направлении, указанном Анной-Моникой.

   Хозяйка дома, Милена делла Ричча, была молодой женщиной под сорок, с копной золотисто-каштановых волос. Сегодня она была чудо как хороша в неком подобии сари апельсиново-баклажанных тонов. В руке она держала бокал мартини и очень кокетливо разговаривала с мужчиной с длинными черными волосами, одетым в темное. Он стал ко мне почти спиной, я не видела его лица. Но почему-то заныло под сердцем, когда я глянула на него. Он убрал волосы за уши, пригладил их обеими руками, что-то сказал Милене, на что она залилась смехом, и повернулся боком к ней и лицом ко мне. На его губах блуждала легкая циничная улыбка. Анна-Моника была более чем права. Нам было не привыкать видеть очень красивых мужчин - работа такая, но этот... Назвать его просто красивым язык бы не повернулся. Я даже не знаю, как можно описать его внешность, я все-таки не поэт, а малообразованная моделька. Сказать просто: "У него были правильные черты лица - высокие выпуклые скулы, очень красивый подбородок, чувственные губы, большие зауженные глаза под густыми бровями" - ну это не опишет и трети его привлекательности. Как-то так бывает, что природа, играя цепочками ДНК, выстраивает вот такой фенотип, удивительную гармонию внешних черт, такую, что от лица человека глаз не оторвешь. В нем сквозило что-то явно не европейское. Черные волосы и очень темные глаза... Я так и не смогла понять, какой он национальности.

   К Анне-Монике вернулся ее кавалер с выпивкой, и лишь тогда я сумела захлопнуть рот и оторвать глаза, намертво прилипшие к незнакомцу. Поспешив отойти от парочки, я села на диванчик возле входа. Там было очень хорошо видно Его.

   Я наблюдала за этим мужчиной, пока не кончилось мартини. Оно кончилось быстро, так как я нервно прихлебывала его все время. Господи, он мне нравился. Он мне очень сильно нравился. Не мартини, нет, а этот длинноволосый мужчина. Обычно в таких случаях я просто говорила себе "Нет" и закрывала тему. Ну, мало ли, кто кому нравится... Я-то знаю, хорошего не выйдет из этого. Но теперь... Не могла я сказать себе "нет". Я хотела подойти к нему, безумно хотела услышать его имя и познакомиться с ним. И чтобы его темные-темные глаза глядели на меня так... Так...

   Я быстро взяла себя в руки. Нет. Отрезвей же, Саша. Посмотри-ка - ведь он такой же манекенщик, как твой Алеша, стоит с таким высокомерным лицом, цены себе никак, бедный, не сложит, вон как Милена заливается от его шуток. Не иначе, он ищет себе спонсоршу на трусы от Гуччи. Мерзость.

   Разозлившись на себя и на все остальное, я схватила еще мартини и спустилась в сад.

   Звучала музыка небольшого оркестра, в саду все было сделано в японском стиле. Ох, уж дался он всем... Ленты, камни, фонари, беседки... Человек пятнадцать прогуливались по дорожкам и выпивали в беседках. Я прошлась немного вперед, мимо оркестра, потом остановилась послушать. Мне необходимо было освежить голову и душу. Нужно просто отвлечься от мыслей об этом парне и о том, "да" или "нет". Завтра Анна-Моника обещала нам сказочный шопинг. Как истинная итальянка и шопоголичка, Анна знала самые лакомые места стоков и распродаж. Вот сейчас на мне, кстати, такие босоножки от Baldinini, закачаешься, но куплены так дешево в киевском стоке... Представляю, что можно купить тут...

   Рядом со мной остановился кто-то. Я услышала голос. Неповторимый голос, который прекрасно звучал даже сквозь громкие звуки музыки.

   - Как тебя зовут?

   Я тупо уставилась на рубашку человека, спросившего меня о моем имени на моем родном языке. Рубашка была явно дороже моих босоножек.

   - Сандра, - сообщила я на итальянском.

   - Я думал, ты славянских кровей, - на русском продолжил он. - Ты не похожа на итальянку.

   Я взглянула на него. Он был высок и строен. Черные глаза смотрели прямо в душу.

   - У тебя очень необычные глаза, - сказала я. Просто вырвалось.

   Он улыбнулся. Было в нем что-то... сильное. И пугающее. Но такое притягательное...

   - Я хотел то же самое тебе сказать. Они у тебя как два глотка крепкого вина в чаше из сапфира.

   Я замерла. Нет, не от того, что он говорил. От того, КАК он это говорил. Ни капли фальши или пафоса. Он просто сказал, естественней и быть не могло, словно дыхание или взмахи крыльев бабочки.

   - Чудесные слова, - призналась я тихо. Оркестр звучал где-то далеко. - Как тебя зовут?

   И это, пожалуй, все, что я помню из того вечера. Он назвал имя, да, но... Я не запомнила его. Я помнила черные глаза, похожие на чернильные пятна на карточках Роршаха. Нет, на ночную морскую воду. Из всего вечера помню лишь обрывки, да и то, без звука. Он протягивает мне руку и дает бокал с мартини... я его попросила принести. У него сережка из темного металла в ухе. У него перчатки на руках. На нем кожаный жакет, шелковая рубашка и штаны из темного денима. И туфли от МакКуина. И старинный перстень на руке. Ох нет, это потом, когда он снял перчатки... Я просто помню, как он стоит передо мной, сидящей на стуле, эта пьянящая улыбка играет на его лице, а он снимает с себя жакет, рубашку... перчатки... Он говорит что-то, лицо его серьезно, но я не слышу звука...

   Я проснулась, когда светало. Мне снился дурной сон. Или не сон. Он был похож на реальность. Мне снилось, что из чьего-то запястья течет кровь в чашу из синего сапфира. Как красное вино. И я беру чашу и пью...

   Меня стошнило, я еле добежала до туалета. Я была в своем номере, на соседней кровати спала Неля. Нажав на кнопку слива на бачке, я приблизилась к умывальнику. Я неважно выглядела. Синие круги под глазами, когда такое было, у меня же здоровое сердце... Губы горели пунцовым, щеки тоже.

   На золотистом шелковом топе - о, я спала одетой! - темнело коричневое пятно, прямо на лифе. Я проверила одежду - юбка, чулки, нижнее белье - все на месте, слава Богу. Что было? Как я домой вернулась?

   Я вышла из ванной. Неля оторвала голову от подушки.

   - Что, перебрала малость? Бедняга, выпей аспирина...

   - Неля, я ничего не помню...

   - Так ты час назад только вернулась. А вчера я даже не заметила, как ты ушла с приема у Милены. Анна-Моника говорит, что ты ушла с каким-то красавчиком.

   Я тяжело опустилась на свою кровать. Внимание привлек перстень на моем большом пальце. Антикварная вещичка. Перстень моего... вчерашнего знакомого. Я схватила телефон. Конечно, там были имена людей, которых я напрочь не помнила, и таких было много, но они были там и раньше... Ни одного нового имени в списке контактов не появилось. Я тщетно пыталась вспомнить хоть что-то... В памяти всплывали лишь черные глаза и красивая улыбка. Я что-то рассказывала ему, тогда улыбка изменялась, а порой пропадала. Кажется, я говорила ему о себе. Я твердо помню явственное ощущение того, что я очень ему нравлюсь. Что я нужна ему. Я даже думала, кажется, что это тот, кого я ждала всю жизнь.

   Как бы то ни было, шопинг мне пришлось пропустить, я слишком тяжело переносила похмелье. Почти весь день я продремала в номере, а вечером в шесть выехала из гостиницы в аэропорт. Мне немного полегчало.

   Когда я вернулась домой около полуночи, то поставила чемоданы, решив разобрать их завтра, и пошла в душ. Там меня ждал легкий шок. На голом теле я обнаружила следы... физического, скажем, насилия. Синяки на бедре, на животе, под грудью даже что-то вроде царапины. Потом меня осенило. Это не побои, а засосы. Чуть выше ключицы - точно такое же свидетельство чьей-то горячей любви. Я прижала руки к синякам. Вот так съездила в Италию. Надеюсь, они скоро сойдут.