Легенда - Гайя Антонин. Страница 4

   В подъезде я так же, волоком, довела Ивана до своего шестого этажа. На счастье, соседи сидели по норам и не шлялись туда-сюда, как обычно. Небось жрут сейчас картошечку по-французски с маянезиком у телика после работы, смотрят какую-нибудь херню вроде "Дома-2". Да уж... Видимо, кровавые приключения добавляют мне человеколюбия...

   Об этом я думала на автомате, пока тыкала ключами в замки. Распахнув дверь, я попыталась втолкнуть в квартиру Ивана, но ничего не вышло.

   - Что за?.. - вырвалось у меня.

   - Я не могу войти, - тихо сказал мальчик. - Ты должна впустить меня.

   - Входи же, епическая сила, - нет, я определенно становлюсь сволочью от переживаний.

   Я впихнула-таки его в прихожую, быстро задраила люк и включила свет хлопком ладоней. Казалось, Иван немного поразился этому. Он с интересом уставился на люстру.

   Пока мальчик изучал прихожую, я почти моментально разоблачилась и разулась, швырнула куртку в стиральную машину.

   - Так, иди сюда, - я дернула Ивана за руку, отчего он едва не шлепнулся, зацепившись кроссовком за тумбу для обуви.

   - Телятко! - обозвала я его на украинском. - Значит так - раздевайся! - продолжила командным голосом, хватая с полки полотенца и швыряя их на банкетку у душевой кабины.

   Я не сразу заметила, что на глазах мальчика снова выступили слезы.

   - Черт... - я всплеснула руками. - Прости, что кричу. Просто мне сложно остановиться, если завелась...

   Он кивнул, закусывая губу. Я подошла. Даже перемазанный кровью, даже бледный до синевы в свете дурацкой лампы, которую я никак не поменяю, Иван поражал своей красотой. Он был не смазливым, не симпатичным, не привлекательным - он был именно красив. Такие лица я видела лишь в кино да на страницах глянцевых журналов. В жизни - лишь пару-тройку раз. Если искать сравнения, то так, как Иван, наверное, в 15 лет мог бы выглядеть тот белокурый парень из сериала "LOST". Как его там?.. Забыла.

   Мое сердце пронзила жалость, когда я поняла, чего он испугался на самом деле.

   - О нет-нет-нет, я не имела в виду раздеваться прямо сейчас, я имела в виду, что тебе нужно вымыться от крови, а одежду я выстираю в машинке... Прости.

   Он кивнул еще раз. И выглядел этот окровавленный ангел столь раздавленным, что я не выдержала и обняла его.

   - Выше нос, ну же... - я ощутила, как его руки вцепились в мою блузку. Мальчик прижался прохладным лицом к моему плечу и задрожал.

   Кажется, следующие пять минут мы только то и делали, что плакали и вытирали сопли руками в объятиях друг друга. И именно тогда я поняла, что никому не позволю даже прикоснуться к нему.

   - Тебя могут обидеть из-за меня, - сказал он глухо, все еще орошая слезами шелковую ткань на моем плече.

   Словно мысли прочел.

   - Я был на вокзале, потому что там мог не привлекать внимания и там много людей. Меня уже раз хотели увести...

   Я отстранила его от себя. Слезы моментально пересохли.

   - Кто хотел?

   - Я... я болен.

   - Чем?

   - Эээ... венерическое что-то.

   Нимб над головой Ивана растаял сразу после этих слов. Я отодвинулась и спросила:

   - Каким образом ты это выяснил?

   - Ну... там... эээ... штука такая, типа ранка, появилась... там... - и он покраснел, опустив глаза.

   - Ясно... - пробормотала я, хотя мне было совсем не ясно. - Так-с... Снимай шмотки и мойся. Вытирайся вот этим полотенцем, - я сунула ему старое розовое полотенце с котятами и бабочкой. - Вот тебе мыло, - я сунула ему в руки новый кусок "Dove", - вот мочалка, - моя старая мочалочка из люфы оказалась как нельзя кстати. - Когда вымоешься, сложишь все в этот пакет. Я потом продезинфицирую душевую кабину.

   Я сгребла с полочки в кабине всю продукцию иностранных косметических фирм, что там была. Иван стоял, опустив голову. Я хотела задать массу вопросов, моя голова просто распухла от них. Разве вампиры болеют? Кто его заразил? Кого он боится? Разве вампиры краснеют?.. Однако я стоически заставила себя уйти из ванной.

   В кухне я запустила стиральную машину с моей курткой внутри. Ваня вытер об нее добрую половину кровищи, которой выпачкался, с аппетитом ужиная гопником. Я тщательно вымыла руки и лицо, подумав, остановила машинку и бросила в нее также свои блузку и джинсы. Пробежав в одном белье в спальню, я надела красный кашемировый топ под горлышко, черные джинсы и домашние тапочки. Потом, подумав, я сменила красный топ на черный, на бретельках. Не стоит лишний раз напоминать моему немертвому мертвому другу, какого цвета вкусная субстанция течет внутри меня.

   Для Вани я нашла свои старые голубые спортивные штаны Burberry. Конечно, откровенно девчачьи, но, думаю, до завтра он не умрет от этого. Нашла старую черную футболку с принтом Metallica. Завтра надо будет купить ему нормальные шмотки вместо того ужаса, в который он одет. И обувь. Ходить в дырявых кроссовках в декабре не стоит даже мертвым мальчикам.

   Я постучала в дверь ванной, приоткрыла ее и бросила одежду на край тумбочки. Потом закрыла, пошла в кухню, где включила стоящий на столе ноутбук, налила себе стакан вина и, залпом махнув его, предалась тихому отчаянию.

   Так я предавалась ему над вторым стаканом с вином и раскрытой страничкой Гугла, курила сигарету, пока в кухню не вошел бочком Иван. Он был свеж и отмыт до белизны. Мокрые золотистые волосы блестели. Без кровавого макияжа по всему лицу он выглядел очень юным и беззащитным. Еще он был похож на девочку. Особенно в этих штанах.

   - Я... свою одежду оставил на полу в ванной.

   - Ага, - я угрюмо и безнадежно махнула рукой, - я завтра ее сожгу.

   Отхлебнув вина, я увидела, что Ваня несколько изумлен.

   - Шучу, шучу. Шутки у меня такие. Просто выброшу, куплю новую. Садись. Ты есть хочешь?

   Он сел, я встала и открыла холодильник.

   - У меня есть отбивные, салат с ветчиной и сыром, огурчики соленые, окро... - я не договорила.

   Выглянув из-за дверцы холодильника, я спросила:

   - Вы же едите?.. Что-то кроме крови?

   Иван пожал плечами.

   - Мне есть все время зверски хочется. Я ем. Мне говорил мой... - он осекся.

   Я поставила перед Иваном тарелку, отсыпала на нее салата, положила пару отбивных, подсунула тарелочку с окрошкой. Я ждала продолжения все время, пока собирала ему ужин и раздумывала, чем бы дезинфицировать его посуду и приборы. Хлоркой?..

   - Твоя посуда будет лежать тут, - я указала ему на подоконник. - Так кто твой... Твой кто? О ком ты начал говорить?

   Ваня взял кусочек хлеба и, не глядя на меня, начал есть окрошку. Я села на свое место и вернулась к стакану с вином.

   - Тот, кто меня обратил.

   - Так.

   - Я жил у него какое-то время.

   - Погоди-ка, давай сначала. Где твоя семья? Почему ты оказался на улице? - знаю, что это жестокие вопросы, но я заслуживала знать ответы на них.

   И я услышала печальную историю короткой жизни Ивана Ремеха, пожалуй, одну из тысяч подобных. Но я не слышала такого из первых уст ни разу за все свои сознательные годы. И волосы на затылке вставали дыбом, и слезы порой просились на глаза. Голос Ивана был тихим, иногда он прерывался на то, чтобы пережевать еду. Ему было стыдно рассказывать о своей жизни, хотя, знаю, он не виноват в том, что прожил ее именно так.

   Если опустить длинноты и отступления, история эта звучала так.

   Когда Ване было 4 года, его отец умер от рака. Мальчик остался жить с мамой и бабушкой. Бабушка, и так женщина далеко не трезвеннического образа жизни, после смерти сына вообще ушла в один непрекращающийся запой. Мама с Иваном была вынуждена переехать в общежитие завода, где она работала. Жить было трудно, но Ваня неплохо учился и даже играл в футбол в команде местной ДЮСШ и на льготных условиях посещал музыкальную школу.

   Когда ему исполнилось 13, умерла его мама. От рака, как и отец. Ивана взяла к себе бабушка. В ее квартире была натуральная блатхата для всех окрестных алкашей и наркоманов. Там Ваня потерял девственность с какой-то молодой наркоманкой.