Мертвые души - Гоголь Николай Васильевич. Страница 56

VI. Чичиков остановился [и долго не мог придумать], удивленный невольно как фигурою самого хозяина, так всем, что окружало; даже не мог сообразить и придумать, как [начать ему речь] и в каких словах начать речь и как изъяснить причину своего приезда. Он сначала хотел [начать] выразиться почти в таком духе, что, наслышавшись о его добродетели и редких свойствах души, он почел долгом принесть свою дань уважения. Да скоро впрочем спохватился и почувствовал, что это уж точно слишком. [Взглянувши еще раз на комнату, еще раз на всё, что было] Бросивши искоси взгляд на всё, что было в комнате, ему пришло в ум, что слово редкие качества души и добродетель можно с успехом заменить словом экономия и потому [он сказал] он тот же час, давши речи другое значение, сказал, что, наслышавшись об его экономии и об хорошем управлении [разным] хозяйством, он почел за долг познакомиться и принести лично свое почтение. Конечно, [он почувствовал, что] можно бы несколько иначе и отчасти лучше выразиться — это он чувствовал и сам, — но нечего делать: ничего другого под ту пору не подвернулось на ум. Приписано: Конечно, он чувствовал, что, подумавши, можно бы [сказать] выразить еще лучше и ближе, но слава богу, что и то подвернулось на язык. ]

На это Плюшкин пробормотал что-то сквозь губы, [потому что зубов у него не было] ибо зубов не было, — чту такое именно пробормотал он, неизвестно, но, вероятно, смысл был таков: “А побрал бы тебя чорт[Вместо “что такое ~ чорт”: Неизвестно, что ~ “Чорт бы побрал тебя (ЛБ1, стр. 313–314). ] с твоим почтением!” Но так как гостеприимство у нас в такой сильной степени, что даже и скряга не в состоянии преступить его законов, то он прибавил тут же гораздо внятнее: “Прошу покорнейше садиться!”

“Я давненько не вижу гостей”, сказал он: “да, признаться сказать, в них мало вижу проку. Завели пренеприличный обычай[Уж такой неприличный обычай] ездить друг к другу, а в хозяйстве упущения…] в хозяйстве-то упущения, да упущения…] да и лошадей[-то] их корми сеном… Я давно уже пообедал, а кухня у меня такая прескверная: начнешь топить, еще пожару наделаешь”.[а кухня ~ пожару наделаешь” (ЛБ1, стр. 314). ]

“Ere”,[“Эх”] подумал про себя Чичиков: “хорошо же, что я у Собакевича перехватил ватрушку”.[хорошо, что я приехал пообедавши]

“И такой скверный анекдот: что сена хоть бы клок в целом хозяйстве!” продолжал Плюшкин. “Да и в самом деле, как прибережешь его? землишка[-то] маленькая, мужик ленив, работать не любит, думает как бы в кабак… Того и гляди, пойдешь на старости лет по миру”.[Того смотри, что на старости лет придется взвалить суму на плечи, да и пошел по миру. ]

“Мне однако ж сказывали”, произнес Чичиков: “что у вас 800 душ”.

“А кто это сказывал? А вы бы, батюшка, наплевали в глаза тому, который это сказывал; он пересмешник, хотел пошутить над вами! Вот бают 800 душ, а поди-тка сосчитай — а и ничего не начтешь. [сосчитай — и пятисот не найдешь; а. сосчитай и пятисот не начтешь] В последние три года проклятая [-то] горячка выморила[горячка переморила] у меня большой куш мужиков”.

“Скажите! И не на шутку выморила?” вскрикнул Чичиков, почувствовав при этом небольшое сердечное движение. [Вместо “Скажите ~ движение”: “Что вы говорите”, ~ довольно народу? (ЛБ1, стр. 314); а. “И точно, много у вас умерло мужиков?” почти вскрикнул Чичиков, потому что в самом деле даже почувствовал небольшое сердечное биение от радости. ]

“Да, снесли многих”.

“А позвольте узнать, сколько числом?”

“Душ восемьдесят!”

“Нет?”

“Не стану лгать, батюшка”.

“Позвольте еще спросить: ведь эти души, я полагаю, вы считаете со дня подачи последней ревизии?”

“Это бы еще слава богу!” сказал Плюшкин; “да лих-то, что с того[-то] времени до 120 наберется”.

“Вправду? Целых сто двадцать?” воскликнул Чичиков и даже разинул несколько рот от изумления. [Вместо “В правду ~ изумления”: а. “В правду?”; б. “В правду 120?”; в. “Вправду? целых сто двадцать?” [сказал] воскликнул Чичиков и чуть не засмеялся от сердечного удовольствия”.]

“Стар я, батюшка, чтобы лгать. Седьмой десяток живу”, сказал Плюшкин, как казалось, обидевшийся таким довольно живым восклицанием. Чичиков заметил, что с его стороны, в самом деле, неприлично такое безучастье к чужому горю, и потому скоро поправил всё дело, вздохнувши и изъявивши свое душевное соболезнованье. [Вместо “сказал Плюшкин ~ соболезнованье”: “Какое однако ж ~ о вас соболезную” (ЛБ1, стр. 315).[

“Да [Но] ведь соболезнования[-то] в карман не положишь”, сказал Плюшкин: “Вот возле меня капитан, говорит, родственник: [а родственник, — на том же солнце онучки сушились]. “Дядюшка, дядюшка”, и в руку целует, а как начнет соболезновать — вой такой подымет… В лице весь красный: пеннику-то чай придерживается на смерть. [пеннику-то придерживается сильно] Служивши в офицерах, спустил, верно, в картишки, да театральная комедиантка выманила, так вот он теперь и соболезнует”.

Чичиков отвечал на это, что его соболезнование совсем не такого рода, что он не пустыми словами, а самим делом [чувствует готовность] готов доказать его и берется даже сам взносить подати за всех [тех] крестьян, умерших такими несчастными случаями. Это, казалось, совершенно изумило Плюшкина. Он вытаращил глаза, долго смотрел на него и, наконец, спросил: [Вместо “не положишь ~ спросил”: Возле меня ~ великодушие (ЛБ1, стр. 315). [“Да вы, батюшка, не служили ли в военной службе?”[Далее было: спросил он наконец]

Но Чичиков отвечал, что служил[Вместо “Но Чичиков ~ служил”: “Нет”, отвечал Чичиков: “я служил] по штатской.

“По штатской…” повторил Плюшкин и стал шевелить ртом так, как будто бы что-нибудь кушал: [“и стал ~ кушал” вписано. ] “да ведь как же…Ведь это вам-то самим в убыток”.

Но Чичиков отвечал, что для удовольствия его он готов и на убыток. [Вместо “Но Чичиков ~ убыток”: “Для удовольствия вашего я готов потерпеть”, отвечал Чичиков. ]