Прикоснись ко мне - Аккардо Джус. Страница 48

— Ничего подобного, детка! А тебе я бы советовала следить за своим языком и с большим уважением относиться к людям.

Прихрамывая, она прошлась по комнате, все еще держа в руке пластиковый стаканчик.

— Ты знаешь, в чем состоят мои особые способности? — спросила она после минутного молчания.

— Нет! — выпалила я. — И мне по большому счету наплевать!

— Ясновидение. Стоит мне взглянуть человеку в глаза, и я вижу весь его жизненный путь.

Стоящий рядом Кейл спросил:

— Вы видели меня в первый раз несколько дней назад, а теперь утверждаете, что я — Жнец? Сью рассказала мне о нем, когда мне было двенадцать. Как это может быть?

— Я встречала тебя задолго до той вечеринки.

— Все это чушь собачья! — рубанула я.

Кейл повернулся ко мне и нахмурился. Он был в растерянности.

— Ничего не понимаю, — беспомощно произнес он.

Я взяла его руку и сжала в своей. Повернувшись к Джинджер, сказала:

— Некоторым людям нравится пускать пыль в глаза.

Джинджер прищурилась:

— Я присутствовала при рождении Кейла.

— Не слушай ее, Кейл; она чушь городит.

— Я смотрела в эти голубые глаза, — не унималась Джинджер, — и видела человека, который однажды придет и спасет нас всех от Кросса. Потом я сочинила историю про Жнеца, чтобы вдохнуть во всех нас надежду.

Кейл, не отрываясь, смотрел на нее. По боку Жнеца! Важно то, что она говорит сейчас.

— Вы меня знаете? — спросил он. — Если вы присутствовали при моем рождении, скажите мне, кто я. Кто моя мать, скажите!

Джинджер смягчилась лицом:

— Фелиция. Имя твоей матери было Фелиция.

Кейл помрачнел:

— Было?

Не говоря ни слова, Джинджер кивнула и отвернулась.

— Ты сказала, что никому еще не удавалось убежать из «Деназена». Как ты могла знать мать Кейла, если он должен был быть первым, кому это удастся?

— Глупая девчонка, — проговорила Джинджер, впрочем, без всякой злобы в голосе. — Он родился не в «Деназене», а в больнице, в городе.

— А как я оказался в «Деназене»? — настаивал Кейл. — И что стало с моей матерью?

— Подожди, — перебила я его, вновь наседая на Джинджер:

— Если Кейл родился в больнице, а ты там была и видела его, разве ты не знала, что случится потом? — Ярость не отпускала меня, заставляя кровь с удвоенной силой пульсировать в моих жилах: — Ты знала, что он попадет в «Деназен» и ничего не предприняла?

Джинджер сердито нахмурилась, но очень скоро печаль разлилась по ее лицу. Печаль и сожаление.

— Бессмысленно что-либо предпринимать. Эти вещи изменить нельзя. Все происходит так, как должно произойти. Кейлу суждено было пройти через то, через что он прошел, и стать Жнецом. Каждое событие в жизни человека влияет на его будущее, и мы не можем изменить этот порядок.

Похоже, Кейлу было наплевать на то, что Джинджер ничего не сделала, чтобы ему помочь. Единственное, что его волновало, — это его мать.

— Почему вы были рядом с моей матерью, когда я родился? — настаивал он.

— Я была с ней и тогда, когда она сама появилась на свет. Ничего странного не было в том, что я присутствовала при рождении ее ребенка.

Я уставилась на Джинджер во все глаза. Этот ее острый, упрямый подбородок, эти льдисто-голубые глаза. Как же я раньше не заметила! Все вдруг встало на свои места.

— Фелиция — твоя дочь! Верно?

Джинджер кивнула и среди наступившей гробовой тишины продолжала:

— С первого мгновения, как только я взглянула в ее глаза, я знала, что с ней произойдет. — Она с силой ударила в пол концом своей трости. — Вы думаете, это просто — растить ребенка, каждый день глядеть в его глаза и знать, какое ужасное будущее его ожидает? Думаете, легко мне было — стоять рядом и смотреть, как одно за другим свершаются события, которые в конце концов приведут ее к гибели; стоять и знать, что ты неспособна эту гибель предотвратить?

— Но почему нельзя было хотя бы попытаться? Что-то ведь можно было сделать? — спросила я. — Отослать ее. Или предупредить.

— С этими вещами нельзя играть, — ответила Джинджер. — Будущее каждого человека связано с будущим тысяч других людей. Измените это будущее хоть на самую малость, и наступит хаос; последствия будут самые ужасные.

— И вы позволили ей умереть?! — спросил Кейл. Его лицо оставалось спокойным, и только голос выдавал ту муку, которую он переживал. Рука его, покоившаяся в моей руке, рвалась на свободу, но я крепко ее держала.

— Первая ясновидящая в нашем роду, Миранда, крепко выучила этот урок. Миранда вышла замуж и ждала ребенка. Она и ее муж Винстон представляли собой картину воплощенного счастья. Представьте: у них прекрасный дом, скоро они станут родителями, и перед ними простирается, казалось ей тогда, безоблачное счастливое будущее. Но у нее был доступ к информации, которая говорила о совершенно противоположном. Ей открылось, что она потеряет своего возлюбленного мужа при ужасном пожаре, который случится в конюшнях.

— И она вмешалась? — не удержалась я.

— Она не позволила ему той ночью идти к лошадям и благодарила бога за свой дар, потому что этот дар помог ей его спасти. Но недолго длилось ее счастье. Вскоре после того как родился их ребенок, Миранда горько пожалела о том, что сделала.

— Как она могла пожалеть о том, что спасла человека, которого любила? — спросил Кейл.

Взглянув на Кейла, Джинджер просветлела лицом.

— Видишь ли, Кейл, Винстону было предназначено погибнуть на этом пожаре. Если бы Миранда не вмешалась в его судьбу, никогда бы не было «Деназена».

— Что?! — одновременно воскликнули мы с Кейлом.

— Как правило, потомки Шестых рождаются с генетическим дефектом хромосомы. Это происходит даже тогда, когда второй родитель — нормальный. Нетрудно догадаться, что родившийся у Миранды ребенок был Шестым. Винстон же, в силу своей ограниченности и тупости, так и не смог осознать того, что случилось. Узнав, что его жена и ребенок обладают паранормальными способностями, он проклял их как носителей зла и прогнал от себя. Он-то и основал организацию, которая впоследствии стала «Деназеном». Вот так, из-за эгоизма Миранды, все мы живем в страхе, став заложниками ее роковой ошибки.

— Миранды Кейл? — переспросил Кейл.

— Это я назвала тебя так, дитя мое. Мне показалось логичным, что ты, призванный освободить нас от наших цепей, будешь носить имя той, что нас в эти цепи заковала.

— Расскажите о своей дочери, Фелиции. Она была такая же, как я?

Джинджер покачала головой:

— Полная тебе противоположность. Она дарила жизнь, ты ее уничтожаешь.

Пальцы Кейла сжали мое запястье.

— Мы сможем освободить Сью? — спросил он.

— Я не знаю, — ответила Джинджер. — Я никогда не встречала этой женщины.

Я шагнула вперед и приблизила свое лицо к ее лицу:

— Но меня-то вы встречали, не так ли? Посмотрите мне в глаза и скажите, спасем мы мою маму или нет?

Молчание.

— Вы же мой должник, — глухо сказала я, вновь чувствуя, как ярость поднимается во мне. — Вы отправили меня в «Деназен», чтобы я достала вам этот чертов список. И я отдала вам его, но в обмен на то, что я и так имела, без вас.

— Я знала, что ты вернешься и принесешь список. Это было предопределено. Я знала, что тебе не угрожает никакая опасность. Именно поэтому я и просила тебя сделать это.

— Да я не о том! — орала я. Я уже не сдерживала голоса, но совсем не потому, что мне нужно было перекричать мощные раскаты музыки, доносящиеся снизу.

— Я не предсказательница, — отрезала Джинджер, и на ее лице появилось обычное бесстрастное выражение. — Ты видишь здесь у меня магический кристалл? А на голове моей есть какой-нибудь дурацкий тюрбан? Информация, которая мне открывается, — не для других.

— Значит так? Ты получила то, что хотела, а я осталась ни с чем?

— Ты всегда будешь иметь убежище среди нас. И стол, и кров, и защиту. И это уже само по себе — щедрое предложение для таких, как ты, Дезни Кросс. Я уже дала знать кому надо. Отель Миши Во открыт для тебя, и ты можешь оставаться там, когда и сколько хочешь.