Распутья. Наследие Повелителя - Панкеева Оксана Петровна. Страница 88

— Да все, что знал. К счастью, знал он не так много. Вернее, о делах, конечно, много — он в них участвовал, а вот о людях и местах — только тот минимум, что ему доверили. Но из-за этого беглого паразита мы теперь не можем даже выкатить эльфам предъяву за то, что они подделали подпись на ордере и вломились на наш склад, где уже не было кристаллов. Этот наманикюренный стервец мило поулыбался нашему юристу и сообщил, что они готовы ответить за свои действия, но мы должны иметь в виду, что в ходе разбирательства неизбежно будет обнародована причина, по которой они так нехорошо поступили.

— То есть этот неблагодарный переселенец.

— На лету схватываешь. Ну, наши прикинули хрен к носу и решили, что гарантированный скандал с этим переселенцем обойдется им дороже, чем возможный скандал вокруг эльфов.

— Но я так понял, это еще не все неприятности.

— Еще бы. Главный объект нашей тонкой провокации каким-то образом превратился совсем не в то, что от него ожидалось, и никакого безобразия не натворил. Зато посреди операции вломились ненормальные дамшанские террористы и уж натворили будь здоров. А эльфы оказались героями и спасителями, и теперь еще месяца два наши спецслужбы у них будут в лучших друзьях. Но что самое веселое — я знаю, ты заценишь, — оказалось, что вся эта бодяга была совершенно зря и без толку! Тот камень, ради которого все затевалось, уже чуть ли не месяц как эльфы забрали. И мало того, местные маги еще весной в процессе изучения посбивали ему исходные настройки, так что теперь у него свойства поменялись непонятно как. Они сами еще не знают, чего наворотили, и изучают заново. Понимаешь? Даже нет смысла его у них добывать, это уже не тот артефакт, который хотел получить Повелитель, это что-то принципиально другое.

Астуриас безнадежно вздохнул и повторил то самое слово, которое несколькими минутами ранее услышал от подельника. Оно действительно как нельзя точнее отражало ситуацию.

— Значит, рабочий кристалл мы не получим, — подвел итог он. — Во всяком случае, не сейчас.

— Думаешь, позже у нас появится что-то для адекватного обмена? — горько усмехнулся Саня. — Да они теперь как минимум попросят военной помощи, причем одновременно и здесь, и на Каппе, потому что огребают в обоих мирах.

— Сейчас — да, — согласился Астуриас. — Но поскольку мы им этого дать не можем, то просить кристалл сейчас мы и не будем. Лучше мы подождем, пока их не дожмут до крайней черты, когда речь уже будет идти не о победе, а о спасении их единственных и невозобновимых шкур. Уверяю тебя, когда речь идет о жизни и смерти, нет такой вещи, которая показалась бы слишком дорогой платой. Вот тогда мы и выставим свою цену. Они и торговаться не станут, и не один, а все три кристалла отдадут. Безутешная вдова, как я слышал, особой гуманностью не отличается, да и Александр за свою погубленную красоту отыгрывается сполна. А портал, если ты не слышал, опять у них накрылся. Вот как только нового наместника назначили, так и кончилась связь с родиной. Еще пара лун — и дрожащие в страхе завоеватели отдадут что угодно за возможность просто сбежать. И тут для нас открываются широчайшие возможности. Я не только о кристалле, если ты не понял.

— Да понял я, все прекрасно понял! Ну ты действительно голова! Это же все можно так изящно обделать…

— Вот этим мы пока и займемся. Нам все равно надо подобрать кандидатов, подготовить их, да и общественное мнение создать тоже времени требует… Как раз эти две луны нам и будут на все про все.

— Думаешь, всего две? — недоверчиво наморщил лоб Сидоренко.

— На что хочешь спорим?

Попадаться на разной степени тяжести проступках и расплачиваться за свои эльфийские слабости Мафею доводилось множество раз — можно сказать, вся его жизнь представляла собой непрерывную череду таких случаев. Но на этот раз разбор его очередного прегрешения казался особенно унизительным. Мало того что привычный телепорт в знакомое место привел его почему-то не по назначению, а в какой-то чулан без окон, запертый снаружи и обложенный блокирующими заклинаниями, откуда он был с позором извлечен пару часов спустя, когда уж не знал, что и думать. Мало того что предстоящее нравоучение предстояло выслушать не лично от наставника, а от целой группы недоброжелательно настроенных старших, взирающих на него сейчас с мрачным осуждением и почему-то даже виновато, словно собрались совместно драть за уши. Так в довершение всего на предстоящее позорище зачем-то притащили еще и Сашу. Вот зачем? Чтобы еще сильнее его осрамить, хотя дальше уже вроде бы некуда? Или ей тоже сейчас попадет за компанию? Она-то ведь ни в чем не виновата и даже не знала!..

— Ваше высочество, — печально начал наставник таким тоном, будто прощался с непослушным учеником на ступенях эшафота. — Не далее как три дня тому назад вам объяснили все тонкости неблагоприятной ситуации, в которой мы все оказались, и попросили прекратить на время визиты в известный вам мир. Вы согласились с приведенными доводами, признали, что последствия вашего обнаружения могут быть фатальны для всех, и пообещали не появляться там, пока опасность не минует.

Мафей промолчал. Варианты оправданий вроде «А я думал, уже можно…» или «Так ведь ничего же не случилось!», не говоря уж о традиционном «Я больше не буду!» впервые за долгую историю их регулярного применения показались идиотскими, младенческими и не подходящими к произнесению в обществе серьезных взрослых людей. Он вдруг осознал — впервые на своем недолгом веку, — что все его «нечаянно», «не хотел» и «больше не буду» являлись вовсе не объяснениями и не обещаниями, особенно для мэтра, который чуть ли не лучше самого ученика знал, как все было на самом деле и будет впредь. Это были не более чем ритуальные игры, в которых ему разъясняли, что он не прав, и давали возможность это признать. Вряд ли наставник когда-либо всерьез верил, что настоящий живой ребенок действительно «больше не будет», если только ему самому не расхочется. Сейчас же, глядя на похоронно-серьезные лица окружающих его взрослых, юный эльф обреченно понимал, что играть в детские игры с ним никто не собирается. Его наконец признали таким же взрослым, но это означало, помимо всего прочего, что и спрос с него будет как со взрослого. И если он не хочет выставить себя полным недоумком, от привычных детских глупостей лучше воздержаться. К счастью, от него хотя бы не требовали этих самых объяснений.

— Что касается меня, — прохладно сообщил господин Раэл, — то я не питал беспочвенных надежд. Своих сородичей я знаю лучше, чем кто-либо из присутствующих, и даже лучше, чем они сами. Конечно, я готов был допустить ту ничтожную вероятность, на которую так уповали мои оппоненты, но все же она казалась мне намного меньше, чем рассчитал Шеллар. Поэтому я согласился дать тебе шанс сохранить лицо, но ловушки в возможных местах прибытия поставил. Увы, я оказался прав. Большинство эльфов, особенно молодых, плохо понимают слово «нельзя», когда оно вступает в противоречие с их «хочу».

— А как они у вас вообще ухитряются как-то соблюдать закон? — не преминул поинтересоваться любознательный Шеллар.

— Во-первых, такие распространенные у людей желания, как обладание чужим имуществом или насилие над себе подобными, крайне редко посещают эльфов. Во-вторых, закон предполагает ответственность, и, опять-таки в отличие от людей, отвертеться от нее при нынешнем уровне развития ментальной магии невозможно. Разнообразные «не узнают», «не найдут», «не докажут» даже не рассматриваются как вероятности.

— Значит, у него, — Шеллар кивнул на пылающего от стыда кузена, — это исключительно дурное влияние человеческого общества?

Раэл пожал плечами.

— Подрастет — будет понятнее. Он же еще наполовину ребенок.

— Итак, ваше высочество, — подвел итог наставник, — вам был предоставлен шанс проявить сознательность, и вы убедительно доказали, что на нее рассчитывать не стоит. Так же как и доверять вашим обещаниям. Вы ведь прекрасно поняли ситуацию. Вас видели, ваше лицо зафиксировали камеры, и стоит вам еще хоть раз где-нибудь мелькнуть, вас немедленно опознают. Господин Раэл сделал все возможное, чтобы вас прикрыть, от вас требовалось только не разрушать это прикрытие.