Первая могила справа - Джонс Даринда. Страница 30

Было уже очень поздно, но мысль о том, чтобы рассказать все Куки — правду и только правду, — казалась мне не менее привлекательной, чем возможность забыться сном. От предвкушения сердце забилось быстрее. Как здорово, если у меня будет человек, которого я смогу посвящать во все свои секреты, доверенное лицо, товарищ по оружию и гелю для волос. Наплевать, что уже почти два часа ночи, я выжата как лимон, засыпаю на ходу и у меня болит все тело. Я надеялась лишь, что мы не переоцениваем свои силы. А то я как-то раз запихнула в рот больше жвачки, чем могла прожевать. Не очень приятное воспоминание.

Наверно, стоит попробовать. Хотя бы раз. Быть может, Куки выйдет из этого испытания невредимой и в трезвом уме — такой, как сейчас. Не то чтобы я собиралась ей многое рассказать, но все же.

Я провела пальцем по краю чашки, не в силах посмотреть подруге в глаза. Ведь из-за меня ее жизнь вот-вот изменится навсегда. И необязательно к лучшему.

— Он как дым, — проговорила я, почувствовав, что Куки все еще здесь. — И наделен огромной слой. Он ее буквально излучает. Когда он рядом, я слабею, словно он забирает часть меня.

Какое-то время Куки ошеломленно молчала, потом положила папки обратно на стол. Она преодолела раскол, брешь между двумя мирами, о которой большинство даже не подозревает. С этой минуты Куки Ковальски никогда не станет прежней.

— Это его ты сегодня видела? — наконец уточнила она.

— На складе, да. А еще утром, когда в офисе появился Рейес.

— Это существо было там?

— Нет. Я начинаю думать, что они с Рейесом похожи. Правда, Рейес живой, он человек, но в последнее время я постоянно замечаю эти пятна и во сне занимаюсь сумасшедшим сексом, а потом он оказывается у меня в ванной…

— В ванной?

— …он назвал меня «Датч» в день, когда я появилась на свет, совсем как Рейес, только Рейес был слишком мал, когда я родилась, так откуда он узнал? Откуда Злодей узнал, как Рейес назовет меня пятнадцать лет спустя?

Чашка выскользнула из моих пальцев, и Куки поставила ее на стол.

— Хватит с тебя кофе.

— Извини, — пробормотала я, скривив губы в глупой улыбке.

— Начнем с самого начала. — Она ободряюще похлопала меня по руке. — Если только ты не хочешь сперва рассказать о том, что было в ванной.

Я хмыкнула:

— Я тебе о стольком не рассказывала, Куки. К этому непросто привыкнуть.

— К тебе же я привыкла.

Я снова хмыкнула, взяла чашку и допила остатки кофе.

— Когда ты впервые увидела это существо?

— В день, когда появилась на свет. — Она что, не слушала? — В тот день я впервые увидела Злодея, — пояснила я, показав для ясности в воздухе кавычки.

— Злодея?

— Он как дым. Неизвестное существо или монстр, который появляется только в критических случаях. В основном когда моя жизнь в опасности. Надо запастись попкорном.

Куки подвинулась на краешек стула.

— Он был с тобой в тот день, когда ты родилась?

— Ага. Я зову его Злодеем, потому что «гигантский слизняк, который пугает меня до глубины моей любимой, единственной и ненаглядной души» звучит слишком длинно.

Она кивнула, с нетерпением ожидая продолжения рассказа. Куки уже поняла, что он несколько отличается от банальных баек о привидениях, обитающих на чердаке в доме чьей-нибудь любимой тети. Моя история не для посиделок у костра и ночных девичников. Это объясняет и отсутствие других слушателей.

— Кто бы он ни был, как я уже говорила, он оказался рядом со мной в день моего рождения.

Куки замерла с чашкой в руке, не донеся ее до рта. У нее едва слюнки не текли от предвкушения. Только тут до меня дошло, как же ей хотелось знать больше. И насколько мое молчание ее задевало.

Нахмурив брови, подруга спросила:

— А откуда ты это узнала? Тебе кто-то рассказал?

— Рассказал что? — Моя чашка опустела. На ней была изображена тигровая лилия — мой любимый цветок. Я внимательно ее рассматривала, чтобы не глазеть на фото Рейеса.

— Что это огромное зловещее существо было с тобой, когда ты родилась.

— Что-что? — О чем это она? Очевидно, я незаметно для себя заснула.

— Откуда ты узнала, что он был там в день твоего появления на свет?

Ах вот оно что. Верно, она же еще об этом не знает.

— Я помню все начиная с первого дня.

— Первого дня?

Я кивнула, впервые заметив, что один лепесток тигровой лилии касается края чашки.

— С первого дня чего? Первого класса в школе? Бури в пустыне? Менструального цикла? — Тут ее осенила догадка, и Куки задохнулась от радости. — Ну конечно! С тех пор, как у тебя начались месячные. Это гормональное, верно? Тогда ты обо всем догадалась?

Я усмехнулась. Было забавно наблюдать за ней.

— С первого дня жизни. Моего бытия. Моего земного существования.

— Я тебя не совсем понимаю.

— С того дня, как я родилась, — повторила я, закатив глаза. Обычно Куки соображает быстрее.

Она ошарашенно замолчала, что было странно.

— Понимаю. Это всех удивляет. — Я обвела пальцем самый яркий оранжевый лепесток и добавила: — Очевидно, мало кто помнит день своего появления на свет. — Лепестки раскрывались взрывом красок; посередине, в беззащитной сердцевине бутона, оттенок был темнее.

Наконец к Куки вернулся дар речи.

— Мало кто? — проговорила она. — Ты шутишь? Скорее уж никто.

— Да, это странно. — Я очертила пальцем контуры следующего лепестка. — Я все помню так, словно это было вчера. Правда, вчерашний день помню смутно. — Лепестки кончились, я подняла глаза и уставилась на фотографию Рейеса. Я буквально чувствовала боль и муку, написанные на его лице. Яркий цвет его карих глаз темнел к зрачкам, самому уязвимому месту.

— О господи, Чарли, неужели ты помнишь, как родилась?

— Я помню его.

— Это чудовищное создание?

— Злодея. Остальное тоже помню — например, как врач перерезал пуповину, а акушерки меня вытирали.

Куки в изнеможении откинулась на спинку стула.

— Он назвал меня по имени. По крайней мере, мне показалось, что это было мое имя.

Подруга задохнулась от изумления:

— Он назвал тебя «Датч»?

— Да, но почему? Откуда он мог узнать?

— Что ты от меня хочешь? У меня пока и история про первый день никак в голове не укладывается.

— Ты права, извини. Но не могла бы ты соображать поживее? У меня столько вопросов.

На ее лице отразилось сомнение.

— Хочешь огорошить меня очередной сногсшибательной новостью?

Я пожала плечами:

— Вообще-то нет. Не считая того, что я с самого первого дня знаю все языки, которые когда-либо существовали на свете. Об этом, пожалуй, стоит упомянуть.

Я слишком устала, поэтому не могу утверждать наверняка, но у меня возникло отчетливое ощущение, что Куки упала в обморок.

Глава 10

— Я подняла глаза и увидела его.

Куки замерла с кусочком попкорна у рта и слушала мой рассказ с круглыми от изумления глазами. А может, с первобытным, пробирающим до костей страхом. В ту минуту трудно было понять.

— Злодея, — проговорила она.

— Да, но если хочешь, можешь для краткости звать его Злой. Кто бы он ни был, он стоял и смотрел на меня, а я была голая, в плаценте (хотя тогда не обратила на это внимания). Помню только, что он меня загипнотизировал. Казалось, он все время в движении, куда-то течет.

— Как дым.

— Как дым, — повторила я, выхватила у нее из руки масляный кусочек попкорна и сунула себе в рот. — Кто успел, тот и съел.

— А ты помнишь что-нибудь до него? — полюбопытствовала Куки, потянулась за другим кусочком попкорна и снова замерла, не донеся его до рта. Я старалась не расхохотаться, чтобы ее не спугнуть.

— Немного. Конечно, я не помню сам процесс рождения или что-то в этом роде — и слава богу, потому что это было бы ужасно. Только то, что было после. Но очень смутно. Все, кроме него. И мамы.