Великий Ужас - Воскресенская Ольга Николаевна. Страница 34

Ну нет, мы так не договаривались. На мне цветы не растут, и узоров нет! Я ведь даже не могу так же нагло уставиться на конвоира в ответ! Почувствовав, что закипаю, я срочно прибегла к проверенному средству — мысленному счету. Для морального удовлетворения после каждой цифры пришлось добавлять ругательство. Жалко, что словарный запас у меня оказался не так велик, как я думала. Так что где-то после пятидесяти я поняла, что повторяюсь.

Меня привел в чувство легкий шлепок чуть пониже поясницы. Я недоуменно моргнула и сбилась на шести тысячах с хвостиком. Не знаю, может, статуям и не положено крутиться, но я повернула голову. Сзади, нагло ухмыляясь, стоял типичный разбогатевший представитель торговой гильдии из тех, что приспособятся при любом режиме и при любой власти. Одет он был с претензией на аристократизм. Выпирающее брюшко опоясывала перевязь с легкой, я бы сказала, декоративной шпагой, которой только мух отгонять. В левой руке мужчинка сжимал изящную тросточку, а правой готовился повторить шлепок. Ну правильно, на мне же не написано, что я сестра Дейкона.

— Произведения искусства не лапают! — рявкнула я. Правда, этим замечанием дело не ограничилось. Нагнувшись, я выхватила у мужичка трость и для доходчивости треснула его по голове. Не сильно, так, для острастки. И не потому, что пожалела торгаша, просто не захотела ломать красивую тросточку. Она мне могла еще пригодиться.

Как и ожидалось, мужчинка охнул и схватился за голову. Его лицо побагровело от гнева.

— Статуя охраняется новой властью, — поспешно сказала я. — Вон, видишь, страж на скамейке сидит?

Торгаш посмотрел в указанном направлении. Рогатый, правда, уже не сидел, он успел вскочить на ноги. Вряд ли, конечно, для защиты моей чести и достоинства. Скорее, чтобы запретить мне самовольно двигаться. Но торговец-то об этом не догадывался. Судя по виду, он здорово струхнул.

— Отдай! — Мужчинка протянул руку к своей трости, приготовившись улепетывать.

Вот ведь, жлоб! Рискует попасться в лапы нелюдю, но имущество не бросает. Точно, торгаш!

— Она мне нужна для законченности образа! — заявила я, демонстративно отворачиваясь и опираясь на трость.

Рогатый был уже почти рядом, так что торгашу пришлось врезаться в толпу с пустыми руками. Мне было хорошо видно с высоты постамента, как он орудует локтями, прокладывая себе дорогу. Моего стража его побег не расстроил. Рогатый, нахмурившись, обошел вокруг, но придраться было уже не к чему. Я застыла с довольной улыбкой на губах. Наверное, статуя из меня теперь получилась более эффектная, так как нелюдь смолчал и, повернувшись спиной, пошел на место. Пока он не видел, я выхватила у стоящего рядом пацана яркий мелок и размашисто вывела на постаменте: «Руками не трогать! Статуя дерется!»

Когда рогатый страж удобно устроился на скамейке и посмотрел в мою сторону, я уже неподвижно замерла с самым невинным видом. Горожане косились в мою сторону, но больше не подходили. То ли надпись возымела свое действие, то ли вид трости в моих руках, то ли горящий предвкушением взгляд… В общем, больше смельчаков не нашлось. Сначала я радовалась этому обстоятельству, а через пару часов заскучала. К тому же окружающая суета и шум действовали мне на нервы. Я привыкла к уединению своего замка, где слуги боялись мне лишний раз на глаза попасться. Именно раздражение и скука толкнули меня на следующие действия.

Я выбрала в толпе крепкого лакея на пути одного из рогатых и буквально на пять секунд превратила его в живую статую. Этого как раз хватило, чтобы нелюдь налетел на парня и с силой оттолкнул прочь, злясь на его нерасторопность. Лакей сбил с ног еще одного человека и с растерянным видом растянулся на земле. Он не понимал, что с ним случилось. На всякий случай парень поторопился убраться прочь с площади.

— Чертовщина! — громко возвестил он напоследок.

Через пару секунд я повторила свой трюк на другом конце площади. Эффект был тот же самый. Снова и снова я заставляла людей замирать на пути движения рогатых. Так что после десятого случая в толпе началось перешептывание, площадь постепенно пустела. Теперь только рогатые, не понимающие, в чем дело, вольготно курсировали взад-вперед.

Кто-то из нелюдей забеспокоился и сбегал за командиром с одним рогом на шлеме. Глупо было с его стороны. Вот он первый и подвергся допросу с пристрастием. Однорогий настойчиво и нетерпеливо задавал вопросы, пытаясь найти причину странного поведения людей. Неужели им хотят дать отпор? Он никак не мог понять, как реагировать на ситуацию и к чему готовиться. Настораживал тот факт, что именно сегодня в город вернулся правитель Карневии. Однорогий выстроил всех подчиненных, имевших несчастье находиться на площади, в одну шеренгу и по очереди допросил каждого.

Я, как причина этого переполоха, с гордым видом и улыбкой на губах наблюдала за происходящим с постамента. На меня смотрели, но ни в чем заподозрить не могли. Я была сама старательность и прилежание.

Однорогий выяснил, что его воины сбили с ног десяток человек, не забыв дополнительно всыпать некоторым из них и оставить на память о себе кучу синяков, а возможно, и переломов. В общем, действовали грубо, как всегда. Командир прошелся перед шеренгой и приказал:

— Всем ходить по площади медленнее! Можете и дальше не замечать местное население, но учитывайте их в качестве возможного препятствия! В предгорьях видели шпиона Дома, так что бунт в столице и лишние проблемы нам сейчас ни к чему. Еще и эльф этот… — С этими словами однорогий развернулся и ушел обратно во дворец.

Так, а вот про шпиона мог бы и поподробнее. Мне же интересно! Тавросу случайно статуя возле трона на военном совещании не нужна? Могу изобразить…

Глава 9

В комнату я вернулась поздно вечером, с трудом переставляя ноющие ноги и тяжело наваливаясь на трость. Неподвижно стоять несколько часов оказалось тяжелее, чем весь день подниматься в гору. Кейн уже извелся, ожидая нас с Дейконом.

— Где вы были? — встревоженным голосом спросил он, меряя комнату шагами.

Я молча прошла к креслу, с блаженным вздохом опустилась в него и лишь тогда ответила:

— Таврос нам занятия нашел. А Дейкон до сих пор не появился? Все еще деревья рубит в тронном зале?

— Золия, тебя сегодня никто по голове не бил? — осторожно спросил Кейн и потрогал зачем-то мой лоб.

Ответить мне помешал звук открывающейся двери. На пороге показался правитель Карневии. Он с отсутствующим видом пересек комнату и как подкошенный тяжело рухнул на кровать.

— Дровами весь дворец теперь до конца зимы обеспечен, — хмуро сообщил он. — А ели в тронном зале все еще растут.

— Ясно, вас били по очереди, — констатировал Кейн. Он подошел к Дейкону, легко приподнял его за ворот рубахи и, тряхнув, попросил:

— Приди в себя! В тронных залах ели не растут! Максимум — кадка с папоротником!

— Растут! — заявили мы с дроу хором.

— У-у-у! — отчаянно взвыл Кейн, отпустив Дейкона и приближаясь ко мне. — Может, вас еще раз по голове треснуть? Говорят же, что клин клином вышибают.

— Даже не смотри в мою сторону! — тут же подскочила я, вспомнив, что рука у парня еще тяжелее, чем у меня. — Если хочешь, вон, с Дейкона начни. Врежь ему! А я, так и быть, после этого соглашусь признать, что никаких елей в глаза не видела.

Кейн задумчиво посмотрел на правителя Карневии. Этот взгляд заставил Дейкона заволноваться.

— Ели вырастил эльфийский посол! — быстро пояснил Дейкон, откатываясь на противоположный край широкой кровати. — Тагерт может подтвердить, что это не наша выдумка. Кейн, спокойнее. Пойди лучше Тавроса стукни, а то я без сил.

— Да, этот козел безрогий решил над нами поизмываться, — пожаловалась я. — И ведь теперь явно не оставит в покое. Я больше не хочу изображать статую!

— Давай поменяемся, — хмуро предложил Дейкон. — Будешь деревья рубить.

— Э, нет! На площади уже одна твоя статуя есть — и хватит! — тут же пошла я на попятную.