Паутина Судеб - Самойлова Елена Александровна. Страница 57

Немного осталось.

Невысокая, слегка покосившаяся и потемневшая от времени и сырости калитка отчетливо виднелась в темноте благодаря снегу, ровным слоем запорошившего и маленький дворик, и широкую поляну перед забором. Я соскользнула со спины Подлунного и, удерживая в руках кажущийся легким длинный меч Данте, шагнула к калитке.

Здесь ничего не изменилось за те три года, что меня не было дома. Все та же резная калитка, кажущийся хлипким забор, который на самом деле оплетен защитными заклинаниями покрепче княжеского терема, и низенькая, словно вжимающаяся в землю избушка волхва с покатой крышей. Я полной грудью вдохнула стылый морозный воздух и медленно выдохнула, впуская в себя ощущение того, что я наконец-то вернулась. Словно стоит сделать еще одно усилие, всего шаг вперед, и калитка медленно, с едва слышным скрипом распахнется, и навстречу выйдет Лексей Вестников со ставшим привычным в последние годы посохом. Годы пригибали его к земле все сильнее и увереннее, но глаза наставника оставались такими же молодыми, как и во времена моего детства.

На миг видение стало таким явным, столь цепляющим за душу, что я невольно качнулась вперед, словно желая проверить догадку. Почудилось, что если прямо сейчас обернуться, то за спиной окажется веселая рыжекудрая полуэльфийка с любимым кинжалом на поясе, восседающая на темно-сером привередливом коне; у калитки будет прижиматься к сырым, холодным доскам большеглазая хрупкая девчонка в белом платьице, и где-то над головой захлопают черные крылья, рассекающие воздух…

Я сжала пальцы на мече, обмотанном запасным плащом. Нет, не случится чуда. Нельзя вернуться в прошлое, как бы сильно этого ни хотелось. Но пока есть надежда… нужно смотреть в будущее без страха.

…Ведь прошлое и будущее – это всего лишь круги на воде…

– Еваника, что-то не так? – Ветер соскользнул со спины Снежной и подошел ко мне, настороженно глядя на оставленный без присмотра дом. – Твой наставник куда-то ушел?

– Да. Но судя по всему – недалеко и ненадолго, – улыбнулась я, машинально погладив мальчишку по голове. – Видишь, калитка закрыта на веревочку, а не на кованый крюк. Значит, Лексей вернется еще до ночи.

– Точно? А перепутать он не мог?

– Точно. На веревочке и крюке разные охранные заклятия, – пожала плечами я, оборачиваясь к Подлунному, и, опустившись на одно колено перед разумным волком, положила меч Данте на пушистое снежное покрывало.

«Спасибо за помощь, братишка. Без вас все сложилось бы намного хуже. До ночи Излома еще почти сутки, мы успели…»

«Успеть-то успели, да вот только сдается мне, все сложилось далеко не так, как ты хотела, сестра. – Подлунный сделал шаг навстречу и положил голову мне на плечо. Я не удержалась и крепко обняла разумного волка за шею. – Не торопись прощаться, сестренка. Я тебе еще пригожусь, вот увидишь. Ночь Излома впереди, и, как мне кажется, ты не будешь укрываться за крепкими стенами».

«Правильно кажется». – Я глубоко вздохнула и отстранилась, заглядывая в светлые волчьи глаза, едва-едва светящиеся в подступивших сумерках бледно-зеленым.

«Тогда – до скорой встречи, сестра».

Подлунный лизнул меня в щеку и, взмахнув хвостом, умчался по пышному снежному одеялу в лес, а следом за ним – и его сородичи, исполнившие обещание Серебряного о помощи. Я медленно поднялась и, подхватив меч, подошла к калитке, по-простому скидывая зачарованное кольцо-веревку с резного столбика. Заклинание, наложенное на веревку, узнало меня и позволило мне беспрепятственно зайти во двор.

– Ветер, Ланнан, прошу вас, входите.

– А нас точно ничем не шарахнет? – опасливо поинтересовалась доселе молчавшая дриада, недоверчиво посматривая на еле слышно поскрипывающую на студеном ветру калитку.

– Можешь остаться на улице, – пожала плечами я, уже поднимаясь по добротному крыльцу.

Как я и предполагала, ночевать во дворе никто не пожелал.

Защитное заклятие на входе оплело мою ладонь холодной змеей, но все же признало и сгустками слабо светящегося тумана убралось обратно, впитываясь в дверную ручку, пропуская и меня, и моих спутников. Когда-то Лексей Вестников сказал, что я всегда буду желанной гостьей в этом доме.

Гостьей…

Я прошла сквозь темные, холодные сени, зажигая магический светлячок над головой, и очутилась в прохладной горнице. Похоже, что печь не растапливали со вчерашнего вечера, вот и вполз в комнату холод, а вместе с ним и осенняя сырость. Я бережно положила меч на узкую лавку у стола и, подойдя к печи, открыла заслонку, почти сразу же обнаружив в кучке подернувшегося белесым пеплом угля едва заметно мерцающие красные точки-глаза.

– Ну здравствуй, проказница, – улыбнулась я сжавшейся от холода и оттого почти погасшей саламандре. Огненная ящерка не замедлила показать мне длинный ярко-красный язычок и поглубже зарылась в пепел. – А я думала печку затопить. Помочь не хочешь?

Саламандра даже не шевельнулась. Ну еще бы…

– Ветерок, подай-ка пару полешек помельче, они в углу за печкой лежат, – попросила я.

Паренек, до того с интересом оглядывающийся по сторонам, наконец-то сгрузил на пол свою походную сумку и, небрежно бросив шапку на стол, стал принимать посильное участие в растопке печки.

– Ев, а ты с кем только что разговаривала? С домовым, что ли?

– Чудо в перьях, где ты домового в печке видел? – улыбнулась я, кладя по одному мелкие полешки в печь, немного потеснив недовольно заверещавшую ящерку. – Там саламандра живет.

– Ящерица эта? – с сомнением протянул Ветер, заглядывая в печь и пытаясь подсветить себе крошечным белесым огоньком. – Что-то она невзрачная совсем, может, больная?

– Не, она просто замерзла. Сейчас огонь разведем, увидишь, какой красавицей станет. Только не смей ее трогать – без пальцев останешься. Она как-то раз по Вилькиному ножику побегала, так потом ту оплавленную железяку только выбросить оставалось.

– С характером зверушка, – усмехнулся паренек, возясь с застежкой наспинных ножен и снимая «выданный на сохранение» клинок.

– Не представляешь с каким. Из-за нее печку без присмотра оставлять нельзя – вылезет, и тогда по всему полу опять будут выжженные отпечатки лапок. – Я зажгла в ладони небольшой комок ярко-рыжего огня и осторожно закинула его в печное чрево.

Раздался негромкий хлопок, и почти сразу же в печке загудело ровное, сильное пламя. Саламандра, до того честно сидевшая в дальнем уголке печи, теперь забралась на сложенные горкой поленья и блаженно замерла. Ее чешуя, до того казавшаяся черной и тусклой, сейчас наливалась багровым сиянием. Еще немного – и опять эта мелкая зараза будет сиять, как пылающее сосновое полено, и хорошо, если не вздумает устроить диверсию и немного размяться, бегая по полу.

Ветер восторженно ахнул, наблюдая за стремительно меняющей цвет ящеркой, не забывая, впрочем, снимать с себя теплую зимнюю куртку и сапоги, а я оглядывала горницу, словно впервые ее увидев.

Наверное, такое же чувство было у каждого, кто покидал родной дом с намерением обзавестись своим собственным. Конечно, для тебя тут всегда будут распахнуты двери, ты всегда будешь желанным гостем, но именно гостем. Ты уже не сможешь переступить порог и, как когда-то давно, на всю горницу крикнуть «Я дома!». Просто потому, что это больше не твой дом. Вроде бы все осталось таким, каким было, но все же…

Не хватало каких-то мелочей, показывавших, что здесь живу я. Моя коллекция минералов, привезенная из поездки к Гномьему Кряжу, исчезла с подоконника – я не забрала ее с собой, потому что сборы проходили в спешке, а вернуться за ней как-то не получилось. Не думаю, что наставник ее выбросил, скорее всего, она покоится в одном сундуке с моим лоскутным одеялом, зимней одеждой, а также пергаментами, где я оставляла записи об изученных заклинаниях. Широкая лавка в углу рядом с печью, на которой я спала, когда начинало холодать, уже не была завалена книгами и вещами, а оказалась застеленной новеньким покрывалом. Там, где обычно стояли мои поделки из древесных корней, теперь ютились плотно закрытые берестяные туески не то с лечебными мазями, не то просто с вареньем или медом.