Когда приходит тьма - Айви Александра. Страница 13

— Нет, — резко осадил его Рафаэль, — не обольщайся, все не так просто. Женщина, в которую ведьмы вселили Феникса, успела передать его дух другой смертной. Феникс все еще жив, но сейчас он ослаблен и уязвим.

— Его надо немедленно уничтожить, — выпалил Амил.

Лицо Рафаэля помрачнело. Невидящим взором глядя куда-то вдаль, он долго молчал, поглаживая медальон на груди.

— Конечно, его нужно уничтожить, — наконец заговорил Рафаэль.

— Чего же вы хотите от меня, мастер?

— Я хочу, чтобы ты доставил сюда сосуд, в котором заключен сейчас дух Феникса. Смертная женщина нужна мне живой.

Ученик прищурился, обдумывая его слова.

— Простите, мастер, но не лучше ли приказать демонам уничтожить Феникса, пока он еще не восстановил свою мощь?

Рафаэль презрительно усмехнулся. Подобно всем, кто жаждет власти, Амил делал ставку на насилие там, где необходимо было прибегнуть к хитрости.

— Да, конечно, это было бы простым, но излишне кровавым решением проблемы, — согласился мастер. — Но подумай, сын мой, какие почести будут оказаны тому, кто передаст Феникса в руки нашего господина. Я хочу снискать эту славу.

Амил кивнул:

— Ясно. Очень хитроумный план. Но почему ваш выбор пал на меня? Вы могли бы сами взяться за выполнение столь серьезной задачи.

— Но ведь кто-то должен остановить ведьм, которые попытаются помешать нам. Только мне по силам бросить им вызов, — пожал плечами мастер. — Кроме того, в трудную минуту я всегда смогу прийти тебе на помощь.

Амил глубоко задумался. Через некоторые время его губы тронула слабая улыбка.

— Это опасное дело, мастер, — промолвил он. — Сосуд, в котором горит дух Феникса, наверняка охраняет вампир. Я очень рискую.

Рафаэль с трудом скрывал презрение к Амилу. Ученик жаждал власти, но вместо того, чтобы заслужить право на нее, пытался торговаться. К сожалению, у Рафаэля не было служителей, способных совершить действия, на которые налагал запрет даже сам Князь Тьмы.

Рафаэль вынужден был вступить в союз с Амилом, которого он считал сентиментальным идиотом.

— Ты, конечно, желаешь знать, какую награду получишь за свои заслуги? — холодно промолвил мастер.

— Конечно, я же прагматик.

Рафаэль изо всех сил старался держать себя в руках.

— Я возьму на себя ответственность за твое обучение, — сказал он. — Ты хочешь, чтобы тебе вручили медальон раньше, чем другим? Я устрою это.

На лице Амила засияла широкая улыбка.

— И еще я хочу, чтобы честь получить благодарность от Князя выпала и на мою долю, — сказал он.

А вот это уже наглость. Рафаэль на мгновение опустил глаза и взглянул на свои руки, которые с огромным наслаждением вцепились бы сейчас в горло самонадеянного ученика.

Справившись с душившим его гневом, мастер кивнул. Он не имел права идти на поводу у своих эмоций. Слишком многое сейчас поставлено на карту. Рафаэль должен вернуть в этот мир своего господина.

— Быть посему, — промолвил он.

Амил радостно вскочил.

— В таком случае по рукам.

Рафаэль тоже встал, каменное выражение его лица не выражало никаких эмоций.

— Не подведи меня, Амил. Ты сегодня уже заглянул в глаза смерти. Если я пойму, что ты неспособен выполнить мое задание, я отзову тебя, и тогда смерть покажется тебе наименьшей из бед. Все ясно?

Ученик побледнел:

— Да.

Рафаэль нетерпеливо махнул рукой:

— Тогда ступай. Тебе нужно успеть до заката. После захода солнца вампиры обретают полную силу.

Амил бесшумно выскользнул из комнаты, а Рафаэль прошел к очагу в центре помещения.

Князь Тьмы скоро вернется на землю во всей своей грозной славе. Рафаэль был уверен, что достигнет поставленной цели.

— Скоро, мой господин, — прошептал он. — Уже со всем скоро…

Глава 6

Пробудившись от глубокого сна, Эбби подняла тяжелые веки и удивленно огляделась вокруг. В комнате царили сумерки, шелковые простыни приятно холодили кожу.

Эбби была не из тех женщин, которые привыкли просыпаться в незнакомой обстановке. Во всяком случае, раньше ей не доводилось спать на роскошном дорогом белье в помещении, под сводами которого разносилось гулкое эхо. Эбби на мгновение показалось, что она находится в соборе Святого Павла.

Впрочем, эта постель ей нравилась больше, чем старый продавленный матрас и отвратительный запах дешевой гостиницы, в которой она недавно ночевала. Кроме того, что греха таить, Эбби было приятно проснуться в крепких мужских объятиях.

Правда, отвратительные воспоминания о демонах, ведьмах и вселившемся в нее могущественном духе беспрестанно всплывали в памяти и отравляли жизнь.

Поморщившись, Эбби повернулась на бок и стала разглядывать в тусклом свете лицо спавшего рядом с ней мужчины.

«Это не человек, а вампир», — напомнила она себе. Теперь Эбби удивлялась, что не раскусила Данте сразу. Его безупречная красота должна была вызвать у нее подозрение. Так могло выглядеть только неземное существо, обитатель рая или преисподней. Жизненный опыт подсказывал ей, что за такой внешностью кроется какая-то ловушка.

Уголки ее губ дрогнули. Женщины знают, что красавцы мужчины, способные пленить сердце девушки одним взглядом, чаще всего оказываются геями, психами или чужими мужьями. Теперь в этот список можно было внести и вампиров.

Не отдавая себе отчет в том, что она делает, Эбби приподняла одеяло и взглянула на прекрасное тело Данте. Он так и не снял джинсы, но верхняя часть его туловища была обнажена. Мускулистая грудь и плечи не могли не вызвать восхищения. Самая взыскательная женщина отдала бы ему должное. Эбби вдруг охватило непреодолимое желание дотронуться до него.

К счастью, на теле Данте не было уродливых бородавок и чешуи, свойственных демонам. На безупречной коже алебастрового цвета не было даже татуировок.

— Доброе утро, любовь моя, — вдруг раздался хрипловатый голос.

Эбби вздрогнула от неожиданности. Данте вывел ее из задумчивости, вернул к действительности. Густые черные ресницы вампира разомкнулись, и он направил на Эбби тяжелый взгляд своих серебристых колдовских глаз. У Эбби перехватило дыхание. Она смутилась так, как будто ее неожиданно застали за каким-нибудь постыдным занятием или в непотребном виде.

Разглядывать полуголого спящего мужчину было стократ позорнее, чем подкладывать в туфли комочки туалетной бумаги, ходить со следами губной помады на зубах или даже разбивать чужие дорогущие вазы из китайского фарфора.

Эбби почувствовала, что вела себя в высшей степени непристойно, и быстро опустила одеяло, которое, казалось, жгло ей руки.

— Я… я и не заметила, что ты уже проснулся, — выдавила она из себя.

— Даже если бы я умер, то, пожалуй, и тогда не смог бы лежать спокойно, чувствуя, что меня разглядывает красивая женщина, — усмехнулся Данте. — Признайся, милая, что ты пыталась найти на моем теле? Рожки? Хвост?

Он попал в точку. Эбби действительно хотела убедиться в том, что на его теле нет ужасных доказательств принадлежности к нежити или каких-нибудь уродств. Но она, конечно, не желала признавать это.

— Нет, конечно, нет!

— Правда? В таком случае ты решила воспользоваться тем, что я сплю, и полюбоваться мной? Это слегка смахивает на извращение, но мне импонирует твое внимание к моей скромной персоне.

— Нет… ты неправильно меня понял, я… — начала оправдываться Эбби, но ее оправдания выглядели довольно глупо. Поняв это, она решила сказать правду: — Во мне действительно взыграло любопытство. Ты порой кажешься совершенно… нормальным.

По лицу Данте пробежала тень.

— Ты хочешь сказать, что я похож на человека?

— Да.

— То, что ты увидела, разочаровало тебя или успокоило?

Эбби пожала плечами.

— Скорее успокоило. В отличие от Халфорда и церберов ты не внушаешь отвращения.

Данте неожиданно перевернул ее на спину и лег сверху.

— Да, у меня действительно нет трех глаз, и с моих клыков не капает ядовитая слюна, — мрачно промолвил он. — Однако это ничего не значит. Не надо заблуждаться, Эбби. Я не человек, а вампир.