Рыцарь бесконечности (ЛП) - Коул Кресли. Страница 63

Он окинул меня недоверчивым взглядом:

— Зачем тебе это знать?

— Я любопытна. А ты ведешь себя так, словно никто никогда не спрашивал тебя о личном.

Он осушил свою рюмку, жестом предлагая мне последовать своему примеру. И, как всегда, сразу же снова ее наполнил:

— Конечно, спрашивали. Чтобы прощупать слабые места.

— Слабые места? Я была бы рада узнать хотя бы твое имя. Или откуда ты родом. Позволь, угадаю, из России?

— Закончила?

— Каким образом то, что я узнаю, повредит твоей игре? — спросила я, хотя и не могла винить его за скрытность. Судя по слухам, и моим видениям о прошлом, Императрица была не из тех, кому можно доверять.

А теперь?

— Либо мы будем говорить о чем-нибудь другом, — сказал он сухо, — либо не будем говорить вообще.

— Ладно. Давай поговорим о твоем имении. Как давно ты здесь живешь? И почему ты выбрал такое уединенное место в… Вирджинии?

Хорошо, может я немножко и прощупывала почву.

— А мы разве в Вирджинии? Как бы то ни было, живу я здесь уже тридцать лет. Имение это выбрал, потому что оно соответствует всем моим стратегическим требованиям: высота над уровнем моря, каменные наружные стены, труднодоступная местность, легкость в обороне, — он бросил на меня язвительный взгляд и добавил: — редкая растительность. Прямая противоположность Хейвену.

Как грустно, что он десятилетиями готовился к неизвестным грядущим катастрофам. Что это за жизнь, если все время думать лишь о том, что же пойдет не так?

Твердо решив избегать больных тем: игры, его прошлого, его национальности, моих бывших союзников, я сказала:

— Ты умеешь водить машину?

Не был ли он одним из тех древних рыцарей из фильмов, которые боятся любой техники?

Уголок его губ искривился. Ухмылка Смерти.

— Да, тварь. У меня есть несколько.

Я расслабилась, пьянея от водки:

— Точно, ты же до Вспышки был безумно богатым. Откуда столько денег?

— Я рано начал карьеру, — на мой вопросительный взгляд он ответил, — убийцы. Учитывая мой смертельный дар, для такой роботы я был весьма пригоден. Одно рукопожатие могло свергнуть монархию. Богатства накапливались столетиями.

Он говорил бесстрастным голосом. Я не могла понять, как он относиться к своим прошлым действиям

— Так вот откуда эти короны, — сказала я, пытаясь поддерживать непринужденность беседы, — наверное, носишь их, когда никто не видит. Играешь в теннис скипетрами?

— Нет, Императрица. Не играю.

— Можно мне? Можно мне?

Сдерживая улыбку, он сказал:

— Нет, Императрица, нельзя.

Мы стали общаться намного свободнее, лед был сломан. Я спросила, какие из языков, которыми он владел, выучить было труднее всего (арабский, или, возможно, венгерский) и смотрел ли он телевизор (ни за что на свете).

Избегая щекотливых тем, он спросил, во сколько лет я начала танцевать (в три, и даже ты был бы впечатлен, увидев меня в пачке) и какие мои любимые материалы для творчества (масляные краски, краска для росписи стен).

Игра шла бойко. Если я выигрывала взятку, то следом это делал Смерть. Наша беседа все время была оживленной. Постоянно бросая одну на другую карты, мы перебрасывались словами из уст в уста и обратно, Это было так же естественно как приливы и отливы. Чувствовалось таким знакомым.

И это сбивало меня с толку. Могу поклясться, мы с этим мужчиной были на одной волне, а с Джеком нет. Мы с кайджаном никогда так не разговаривали. Возможно потому, что у нас просто не было возможности? Или потому, что мы никогда по-настоящему друг друга не понимали? Джек даже сказал однажды: «Иногда нам лучше молчать».

Хватит уже думать о нем!

Во время особенно жесткого раунда, Смерть сказал:

— Игра подходит к концу.

Обе наши стопки взяток выглядели одинаковыми, но я понятия не имела, сколько очков было в каждой. Он сыграл картой Императрицы:

— Вот эту красавицу я сохранил, — сказал он охрипшим голосом.

Двусмысленность этой фразы вогнала меня в краску. Чтобы не ударить в грязь лицом, я тоже пустила в ход прибереженный козырь. Смерть.

— Я держалась за него изо всех сил, — сказала я, и многозначительно провела пальцем по карте.

Он открыл рот от удивления. Один ноль в пользу Эви.

Забирая стопку карт, я обратила внимание на его изображение:

— Ты никогда не пользуешься косой. Зачем тогда носишь ее с собой?

Он сухо ответил:

— Я приверженец традиций.

Я рассмеялась. Неужели я действительно веду этот разговор с Беспощадным Жнецом? Я засмеялась и хохотала до слез. Уголки его губ изогнулись почти в настоящей улыбке. Смех как рукой сняло. Я была поражена:

— Тебе стоит почаще улыбаться.

Я посмотрела на него, по-настоящему посмотрела, так, как раньше себе никогда не позволяла. Конечно же, я осознавала, что Смерть был великолепным, образованным, утонченным рыцарем, купающимся в роскоши. Как и я, он был Арканом. Но иногда я замечала намеки на то, что за этим рыцарем стоит обычный человек. Вот как сейчас, когда под моим пристальным взглядом, он выглядел смущенным, и краска разлилась по его точеным скулам. Он потянул свой воротник, и я улыбнулась.

Я могла, наконец, признать, что эти намеки были невероятно привлекательными. Поскольку мои чувства к Джеку притупились его ложью и предательством, возрастет ли это влечение? Тем более что Смерть перестал постоянно угрожать мне убийством. Мэтью уверял, что я должна остерегаться Прикосновения Смерти. Но поскольку контакт с кожей Жнеца не представлял для меня опасности, возможно, он имел в виду нечто более глубокое, например, опасностью чреват интерес к Смерти, как к мужчине. Что, если власть Смерти надо мной заключалась именно в моем им увлечении?

Откашлявшись, Смерть снова раздал карты. Я поймала себя на том, что играла скорее машинально, полностью сосредоточив внимание на нем. Я поставила локоть на стол и, подпирая подбородок тыльной стороной ладони, отмечала все новые особенности его внешности.

Светлые кончики ресниц. Края рун, виднеющиеся из-под расстегнутого воротника. Слабая линия посередине его пухлой нижней губы. Возможно, я просто захмелела, но мне казалось, что в тот момент, он выглядел привлекательнее, чем когда-либо.

По завершении партии, он собрал оставшиеся карты и перетасовал свою стопку:

— Можно считать, что этим вечером победа будет за мной.

Он с насмешкой взглянул на мои руки:

— Императрица, если ты позволяешь себе отвлекаться, даже не надейся победить другого Аркана.

Еще одна двусмысленная фраза.

— Может быть Императрице больше нравиться отвлекаться, чем играть.

Он наклонил голову, говоря:

— Touchй*.

(*Touchй — франц.: Туше — прикосновение борца обеими лопатками к ковру, знаменующее его поражение).

Но я говорила правду. Я по-прежнему не была заинтересована в этом состязании Арканов и продолжала верить в важность заключения союзов. Так почему бы Смерти не стать моим союзником?

Теперь моя цель состояла уже не в том, чтобы укротить этого рыцаря. Что, если бы мне удалось убедить его стать моим союзником, другом, или…

— Расскажи, о чем ты думаешь, тварь?

— Хм? Мне интересно, какое желание ты загадаешь.

Его взгляд упал на мои губы, глаза загорелись: