Право на поединок - Семенова Мария Васильевна. Страница 32

По мнению венна, сидеть здесь, в четырех стенах, в душной полутьме, стал бы только тот, кому почему-либо опротивел свежий солнечный полдень, праздновавший снаружи. Таких действительно набралось всего три человека. Двое явно были местные уроженцы, давно и прочно забывшие об иных радостях, кроме выпивки. Они сидели друг против друга в конце длинного стола, вяло двигая туда-сюда по скобленым доскам щербатые глиняные кружки, и наливались слабеньким (судя по запаху) яблочным вином, вполголоса переговариваясь.

Третий...

– Чем позволишь услужить тебе, доблестный венн? – спросил из-за стойки хозяин. Волкодав несколько удивился, подумав, так ли часто забирались сюда его соплеменники, чтобы этот нарлак наловчился их узнавать. Но вслух спрашивать, конечно, не стал. Гостиные дворы, они на то и гостиные, чтобы останавливались в них самые разные люди. Мало ли, вдруг когда и встретился венн...

Хозяину между тем вошедший совсем не понравился. И вовсе не потому, что вперся в дом босиком, а на плече у него сидела, озираясь по сторонам, крупная летучая мышь. Да пусть его хоть жабу за пазухой таскает, если охота. Дело было в другом. Рослый, жилистый парень, где-то заработавший полголовы седых волос, ох и напоминал молчаливого пса, уверенно бегущего по свежему следу. Перебитый нос, хищные глаза и меч, висящий за спиной явно не красоты для... явился... ловец беглых рабов, наемный убийца или еще что похуже?.. Ну зачем приводят Боги таких людей в тихий, приличный дом, пользующийся заслуженной славой? Хватит уже и одного, который...

Венн между тем полностью оправдал хозяйские ожидания. Он подошел к стойке и положил на нее руки, и хозяин увидел у него на запястьях широкие рубцы, какие бывают только от кандалов. Летучая мышь тут же соскочила на стойку и прожорливо потянулась к блюду с солеными ржаными сухариками, прикрытыми от мух вышитым полотенцем. Венн сгреб лакомку и водворил на плечо. Голос у него оказался низкий и сипловатый:

– Спасибо, почтенный, да не погаснет Священный Огонь в твоем очаге. Я здесь мимоходом и не ради угощения. Я хотел бы только увидеть одного человека, который, как мне кажется, у тебя остановился.

Хозяин тоскливо подумал, а не пора ли истошно звать здоровенных работников, весело болтавших на кухне с молодыми стряпухами. Человека он, видите ли, разыскивает. Ясное дело, зачем. И дела ему нету, что вступившего под кров хранит древняя Правда. Хозяин погибни, а гостя в дому обидеть не дай, иначе останется самому в землю зарыться... Потом нарлак посмотрел на венна еще раз и решил, что, пока дело не дошло до самой последней крайности, работников звать не стоит. Ой не стоит.

– Если ты, – сказал он, прокашлявшись, – разыскиваешь юношу своего племени, так его здесь уже нет. Он уехал шесть дней назад, и куда он подался, про то я не ведаю. Может быть, Гарнал Пегая Грива сумеет тебе рассказать о нем лучше меня? Твой соплеменник купил у него лошадь. Он...

Венн покачал головой. Потом усмехнулся. Переднего зуба у него не хватало, так что усмешка вышла весьма неприятная.

– Нет, почтенный. Насколько я вижу, мой человек пьет пиво вон там. в дальнем углу. Я еще не совсем уверен, он это или нет. Но если он, ты не думай худого. Тебе не придется защищать своего гостя. Под твоим кровом я с ним только поговорю.

Позже Волкодав станет жестоко корить себя: и почему не расспросил хозяина о соплеменнике?.. Нарлак, в свою очередь, даже обрадовался, выяснив наконец намерения посетителя. Парень, которого имел в виду венн, жил у него вот уже третий день, очень неохотно расплачивался и все время пил в мрачном одиночестве, даже не высовываясь на улицу. Если хозяин двора еще не разучился понимать в людях, крепкий малый оказался на жизненном распутье и мучительно решал, как же теперь быть.

Вот пускай этот венн и помогает ему разобраться. Только пускай для начала выйдут вон со двора.

Волкодав тем временем уже подходил к угловому столу, где заливал неведомое хозяину (а ему – вполне известное) горе огромного роста молодой воин с пышным ворохом черных кудрей, давно позабывших о гребешке. При бедре у парня висел длинный меч. Привычка телохранителя, отметил про себя венн. Да и на Канаона в самом деле похож...

– Ты ли Сенгар, воин из свиты благородного Альпина? – сказал он человеку, которому, по его нерушимому убеждению, следовало бы отрубить сперва ноги, потом руки, а после и голову. И все побросать на дно нужника.

Нарлак вскинул голову. То ли он еще не успел достаточно выпить, то ли хмель вообще с трудом его брал – во всяком случае, он был почти совсем трезв.

– А ты кто таков, меченая рожа, чтобы я тебе отвечал? – рявкнул он раздраженно, и венн понял, что не ошибся.

Он ответил ровным голосом:

– Если ты не Сенгар, мне дела до тебя нет.

– Да какое у тебя ко мне может быть дело, ты..! – побагровел Сенгар и полез из-за стола. На воре шапка горит, говорили в таких случаях венны. Мыш воинственно подобрался на плече и кровожадно зашипел. Однако его хозяин оставался спокоен, даже как-то устало вздохнул. Решив, что немедленного вмешательства, может быть, и не понадобится, зверек взлетел на потолочную балку: оттуда удобнее наблюдать. Наверху густыми хлопьями лежала годовалая копоть, но Мыш разогнал ее решительными взмахами крыльев, стряхнув вниз, на голову Сенгару и в его плошку с едой.

– Я, – сказал Волкодав, – хочу передать тебе привет от вышивальщика Иннори, сына купца Кавтина по прозвищу...

Нарлак не дал ему договорить, выплеснув прямо в лицо остатки вина из глиняной кружки. Венн отдернул голову и усмехнулся:

– Ты не только никудышный телохранитель, Сенгар, ты еще и невежа.

Сенгар издал бессвязное рычание, в котором ярость мешалась с отчаянием и страхом. Волкодав не особенно удивился, распознав этот страх. Мысли читать он так и не выучился, но творившееся в душе беглого охранника было ему очевидно. Бросить на смерть человека, которого клялся хранить, не щадя собственной жизни!.. Бывали преступления хуже, но не особенно много. Вот Сенгару и мерещилось, будто у него на лбу само собой возникло клеймо, которое в Нарлаке «возлагали» на лица осужденным преступникам. И каждый встречный-поперечный готов если не ткнуть пальцем в это клеймо, так оглянуться и просверлить взглядом спину: «Это Сенгар! ТОТ САМЫЙ!..»

Минует время, и он поймет, что легче было бы погибнуть в бешеных водах Ренны, чем остаться в живых и всю жизнь потом бегать от себя самого. Но пока он этого еще не понимал. Пока ему представлялось: убрать с дороги проклятого северянина, и станет все хорошо.

Он был опытным, хорошо натасканным воином. Он вскочил из-за стола одним быстрым движением, не отодвигая скамьи... и тотчас ударил Волкодава: сбоку ногой, чуть повыше щиколотки, особым мягким ударом, безошибочно прижимая к земле, и почти одновременно – в висок кулаком, добивая поверженного. Сделал он все это быстро. Железный кулак уже летел к цели, слегка поворачиваясь на лету, когда Сенгар понял, что... не дотянется! Как так?.. Этого не могло произойти. Но тем не менее произошло. Изумившись, он с разгону проскочил дальше вперед... чтобы увидеть ладонь с растопыренными пальцами, грозно возникшую перед лицом. Выручила воинская наука. Сенгар успел отшатнуться и заслониться левой рукой, спасая глаза. Ему недосуг стало думать еще и о правой, которую вроде как отвело в сторону и приподняло. Когда же он убрал левую ладонь от лица, оказалось, что венн подевался неизвестно куда. Сенгар захотел оглядеться, но не сумел. С его пальцами что-то произошло. Они превратились в боль. Сенгар не мог вырваться, ибо это значило бы оставить в лапе у венна три своих пальца, с корнем выдранные из кисти. Он не мог закричать, ибо покамест боль оставалась переносимой, а крик означал бы унижение. И еще Сенгар не мог двигаться дальше по своей собственной воле. Только туда, куда направлял его венн. А направлял он его к выходу на задний двор. Хозяин молча проводил глазами своего постояльца, из гневно– красного ставшего мучительно бледным. Венн держал слово. Гостю не чинился никакой телесный ущерб. Его не убивали оружием, не гвоздили кулаками и не связывали веревками. Они с венном об руку шагали к двери. А уж что там случится вне двора, не наша забота. Во все встревать, чего доброго голова заболит.