Наследники легенд - Шевченко Ирина. Страница 13

– Не знал, что их было так много, – прошептал так и не поднявшийся с колен Кангар.

– Я обещал срубить больные ветви в твоем саду, – громко ответил ему Иоллар. – А не только отомстить за того, кем больше не являюсь.

Но начал-то с личных недругов, мысленно заметил Сэл, зная, что будет услышан. Хотя, кажется, кого-то упустил. Говорил ведь, четверо вождей.

– Я сказал, четверо? – пробормотал Лар. – Бездна! Надеюсь, не все такие внимательные.

Он подозрительно оглядел своих подданных. Судя по его удовлетворенному лицу, подобных подсчетов никто из них не вел. Но проводник задался целью получить ответ на этот вопрос и продолжал упорно думать о четвертом.

Сумрак проигнорировал его настойчивость, поднял лежащую на ступенях корону, повертел в руках и неожиданно отломил один из зубцов. Как ему это удалось, он сам, похоже, не понял, но зажал добычу в кулак. Наклонился к орку.

– Трудно отказаться от мести, неся тьму в себе, – сказал он негромко. – Но еще труднее будет сейчас найти другого правителя, владетель Кангар. Тем более ты осознал свою вину, и я вижу смирение в твоем сердце.

Сэл опустился на ступени, скомкав оставшуюся в руках одежду Лара, и подумал, что давно пора перестать удивляться ему. Впрочем, Буревестник отметил, что не так уж и удивляется в последнее время.

– Я не могу принять стальную корону, – развернулся к вождям Сумрак. – Моя судьба теперь не связана с судьбами моего народа, но я хочу оставить его в мире и под надежной рукой. Пять лет назад вы признали над собой власть Кангара. Примете ли вы его и сейчас?

Он не ждал слов, читая ответ в их мыслях.

– Вместе с частью стальной короны я оставляю себе право на возвращение. Но саму корону, как и власть над этим местом и над этим краем от Ничейного поля до Южных скал я отдаю Кангару и его роду до последнего потомка.

С этими словами Сумрак надел венец на последнего из вождей, когда-то отправивших за его головой Ромара Убийцу, который стал для него Ромаром Защитником. Боги вдоволь поиграли его жизнью, и, когда Лар сам стал богом, он продолжил эту игру.

Глядя, как поднимается с колен вновь провозглашенный владетель Сумрачного края, Сэл подумал о том, что они на удивление легко отделались. Все могло затянуться, недовольных вождей могло быть куда больше, как и фанатиков, уверенных, что прародитель орков не явится в образе остроухого эльфа. Но обошлось.

– Сумрак не может покинуть свой мир, – громко, чтобы быть услышанным, произнес Кангар.

– Сумрак навсегда останется в крови своих детей, – ответил Лар. – И однажды вновь изберет род, которому дарует всю свою силу.

– Разве ты сейчас не избрал этот род, назначив меня преемником? – почтительно, но с напором вопросил Кангар. – Доведи дело до конца, Сумрак, бывший когда-то Иолларом Т’арэ. Даруй свою кровь моему роду, чтобы никто не усомнился в моем праве.

Буревестник не понял, что означают эти слова, но по лицу Ила догадался, что ничего хорошего. Вот так и прощай врагов.

Орки вокруг одобрительно загудели, а проводник поймал на себе недовольный взгляд друга. Тот смотрел на него так, будто бы он, Сэл, был в чем-то виноват. Откуда на ступенях святилища появилась закутанная в длинную шаль девчушка, он за этими переглядываниями не заметил.

– Дочь моя, Олурна, – представил владетель. – Она уже вошла в возраст и готова принять мужчину. Окажи честь ей и всему моему роду.

Шутка о девственницах была неудачной, признал вину Сэл.

К сожалению, для окружавших их орков это не было шуткой.

Лар, а за ним и Сэллер поднялись по ступеням под крышу, туда, где внутри огненного кольца, образованного сосудами с горящим маслом, вместо жертвенника, который ожидал увидеть тут идущий, обнаружилось подобие жилой комнаты. Перегородки из камыша составляли правильный восьмиугольник, внутри которого каменный пол был устлан циновками. Тут же стояли низкий круглый столик и две слабо чадящие курильницы.

– Богу приготовили достойное жилище, – сказал Сэл.

– Нет, – отрешенно махнул рукой Сумрак. – Это место для медитаций и молитв. На каждом кругу несколько таких уединенных уголков.

– И для «окажи ей честь» тут тоже уединяются?

– Вполне возможно.

– Ил, да брось ты! Это же несерьезно. Ты же не станешь…

– Помолчи. Мне нужно подумать.

– Да о чем тут думать?! Хотя… Нет, чушь. И не потому, что ты женат… Кстати, ты еще помнишь, что женат? И через день у твоей жены день рождения, а мы пришли сюда за подарком.

– Сэл, заткнись. И не думай ни о чем по возможности.

Буревестник честно старался выполнить эту просьбу, но в голове роились самые разные мысли и не желали оттуда уходить. Лар сам себя загнал в тупик. Приняв разумное на первый взгляд решение, отказавшись от мести и надев корону на голову того, кто, несмотря на прежние ошибки, казался ему достойным претендентом на роль правителя, Лар уже не мог отказаться от своих слов. Что это за бог, который сам не знает, чего хочет? Но каков же наглец этот Кангар! Нет бы удовольствоваться прощением и великой милостью, так он решил урвать от этого соглашения по максимуму. Может, и без задней мысли, может, у них так принято…

– Да, Сэл. У них так принято.

«И зачем ты только вернулся сюда?» – подумал идущий.

Иоллар пожал плечами:

– Хотел как лучше…

А получилось как всегда, сказала бы Галла. Она много чего сказала бы, окажись сейчас здесь.

– Сэл, выйди, – угрюмо попросил Лар, увидев в мыслях друга свою жену.

– Как скажешь, боже, – раздраженно бросил проводник.

На выходе столкнулся с вождем Ахенаром, несшим тяжелый кубок. Заинтересовавшись, Сэллер остановился за тонкой перегородкой.

– Я просил шаманов приготовить для тебя это, – сказал орк. – Напиток, дающий силу мужчине. Никто не сомневается в тебе, но…

– Поставь там, – не дослушал его Иоллар.

Вождь вышел, покачал головой, заметив притаившегося человека, но ничего не сказал. Буревестник нашел в камышовой стене прореху и несколько минут смотрел на ссутулившуюся обнаженную спину. Затем Лар поднялся и потянулся к принесенной Ахенаром чаше. Идущий сплюнул и, чтобы не столкнуться с товарищем, поспешно спустился по ступеням.

– Сумрак мудр, – сказал оказавшийся рядом Ахенар.

– Угу. И милосерден, я помню.

На друга он старался не смотреть.

Лар остановился рядом с Кангаром и его дочерью.

– Ты прав, владетель, кровь моя принадлежит этому миру. И я наполню ею чашу твоего рода.

Взволнованный шепот волной отхлынул от центра святилища, относя к окраинам речь Сумрака. Слишком взволнованный.

– Чашу твоего рода? – обернулся к Ахенару Сэл. – Еще одно иносказание?

– Я бы назвал это самоубийством, – опустил голову орк. Кажется, он был готов взять назад слова о мудрости Сумрака.

Чаша рода оказалась огромным медным тазом с замысловатой чеканкой по краям.

– Ил, не делай этого. Развернись и уйди.

– Думаешь, это просто? Все не так, как ты это видишь, Сэл. Мы не зря сегодня пришли сюда. Я не только отомстил, не только вырезал прячущуюся в толпе мразь. Я установил порядок. И они поверили в него. Род Т’арэ обрел незыблемое право на стальную корону именно после возрождения Таскидара – в нас признали потомков бога. Если род нового правителя не получит того же признания, через несколько лет стране грозит раскол. Я поступаю нечестно, Сэл. Я сбегаю из этого мира. А значит, должен откупиться и дать справедливую цену. Отдать долги – за этим мы пришли сюда. Извини, я не могу объяснить лучше. Это внутри меня. Это Сумрак. Он так решил.

– Тогда пусть Сумрак хлебнет еще волшебного напитка и окажет честь этой шуганой малолетке. Иоллар будет ни при чем, а Сэллер поклянется никогда об этом не вспоминать.

– Дело не только в Галле, если ты об этом.

– А в чем?

Лар задумался, не зная, как объяснить другу то, что для него давно было ясно.

– В ребенке, – сказал он наконец. – Кангар отдает мне дочь не для утех. Ему нужен внук, несущий в себе Изначальный Сумрак. И поверь, шаманы так обработали бы девчонку, что она понесла бы чуть ли не от прикосновения. Но для меня это слишком… Слишком большая жертва. Мои дети – часть меня. Я не смогу оторвать от себя кусок и выбросить. И разрываться между двумя мирами и двумя семьями не смогу. Так что…