Настоящая любовь и другие напасти - Гибсон Рэйчел. Страница 20

Глядя на фото, Фейт подумала, что не знай она наверняка, могла бы решить, что смотрит на календарь «Качок месяца». Снимок был только до пояса. Губы капитана изогнулись в едва заметной улыбке. Левую сторону разворота заполняли колонки с данными о карьере хоккеиста с подзаголовком «Ангел или Предатель?», наползавшим на впечатляющий список достижений спортсмена со времен его молодости. Статья начиналась словами:

«Без сомнения, Тай Саваж — один из лучших и самых жестких игроков НХЛ. Он славится своей способностью хорошо врезать оппоненту на льду. Результат — его соперникам приходится быть начеку и думать дважды, прежде чем связаться с этим обладателем приза Селке.

Как известно всем, кто следит за хоккеем, Тай — сын великого Павла Саважа. Родство, которое Саваж-младший обсуждает с большой неохотой.

— Мой отец — один из лучших игроков в истории НХЛ, — говорит он, хмурясь в лучших традициях Саважа».

Фейт улыбнулась. Она точно знала, что имел в виду репортер. Никто не умел хмуриться лучше Тая.

— Но я — не мой отец. Мы играем в разный хоккей. Когда я повешу коньки на гвоздь, то хотел бы, чтобы меня судили по моим заслугам на льду. А не по моей фамилии.

Ни убавить ни прибавить.

Если только Тай не совершит какой-нибудь непростительный проступок, то этот прошлогодний победитель «Арт Росс Трофи» останется в истории, увенчанный той же славой, что и Хоу, Гретцки, Мессье и — да позволено нам будет сказать — Павел Саваж.

Хотя в Канаде найдутся и такие, кто хотел бы вычеркнуть имя младшего Саважа из национальных архивов. Из-за того что Тай дезертировал из «Ванкуверских Кануков» в «Сиэтлские Чинуки» в прошлом месяце. Для большинства канадцев фамилия Саваж священна — наряду с Макдональдом, Трюдо и Молсоном. Наверное, несправедливо, что этого уроженца Канады, которого ранее чествовали как героя, теперь считают предателем. За последние недели ванкуверская пресса вылила на него тонны грязи, дойдя даже до того, что его изображение было предано огню. На что Саваж лишь пожимает плечами.

— Я понимаю их чувства, — говорит он. — Канадцы помешаны на хоккее. Вот почему я их люблю, но я не их собственность.

На вопрос о его репутации хоккеиста, предпочитающего грубый стиль игры, Тай смеется и отвечает:

— Это моя работа».

Фейт подняла глаза от журнала. Тай смеется? Она несколько раз общалась с ним за прошедшие пару недель — этот мужчина едва может выдавить из себя улыбку.

Вернувшись к «Новостям хоккея», лежавшим у нее на коленях, миссис Даффи перелистнула страницу и принялась рассматривать фото Тая, столкнувшегося в центре арены с игроком «Флаерс», и другое, где он праздновал гол, забитый в ворота «Питтсбурга».

«— Кто-то скажет, что твой жесткий стиль игры калечит людей. Что ты не очень-то милый человек.

— Я играю в силовой хоккей. Это моя работа, но я никогда не буду преследовать игрока, не владеющего шайбой. Если это значит, что я не очень милый человек — я переживу. Меня никогда не привлекала возможность взять «Леди Бинг Трофи», и я не собираюсь лишиться сна, переживая о том, считают ли люди меня «милым». Может, я и бываю иногда засранцем, зато никто не просит у меня взаймы и не одалживает мой грузовик, чтобы вывезти свое дерьмо.

— А такое случалось?

— В последнее время — не так уж часто.

Говоря о деньгах: «Чинуки» заплатили тридцать миллионов долларов за своего капитана, и многие — в том числе кое-кто из менеджмента команды — считают, что такую сумму разумнее было бы потратить на укрепление линии обороны. Но владелец, Вирджил Даффи, понимает целесообразность приобретения игрока такого уровня, как Саваж.

— Каждый раз, когда он выходит на лед, — говорит Даффи, — он увеличивает стоимость клуба «Чинуки»».

Фейт услышала, как сзади раздался шорох газеты, смешанный с низким гулом мужских голосов. Если Вирджил считал, что Тай стоит тридцать миллионов — значит, капитан действительно стоит этих денег и даже больших.

«Предатель или Ангел — для Тая Саважа это не имеет значения. Он просто хочет играть в свой хоккей и выиграть Кубок.

— Я не сомневаюсь, что мы доберемся до финального раунда. У нас достаточно таланта, чтобы пройти так далеко. Ну, а потом все будет зависеть от того, кто бьет сильнее и набирает больше очков. — Редкая улыбка освещает лицо Саважа. — И что у парня в штанах.

Добавить нечего».

Фейт закрыла журнал. Почему-то она сомневалась, что Тай имел в виду содержимое карманов.

Теплый ветер овевал аэропорт Сан-Хосе, принося с собой запах асфальта и реактивного топлива. Тай спустился вниз по трапу «Би-эй-си 1–11» и пошел по бетонной дорожке. Расстегнул блейзер с логотипом команды, сунул руки в карманы шерстяных брюк и направился к арендованному автобусу.

— Это моя шляпная коробка от Луи.

Саваж взглянул в сторону багажного отсека. Там стояла миссис Даффи, и ветер трепал полы ее черного пальто вокруг колен.

— И такой же чемодан на колесиках, — прибавила она, указывая внутрь.

Джулс забрал большой чемодан от Луи Виттона и круглую коробку у одного из служащих, стоявшего у багажного отсека и выгружавшего сумки и снаряжение.

Тай посмотрел на лица парней вокруг. Сквозь стекла солнечных очков было видно смущение игроков. Капитан чувствовал себя так же. Разве для двухдневной поездки необходимо два места в багаже? А уж тем более шляпная коробка? Сколько головных уборов может надеть на себя одна женщина за сорок восемь часов?

Саваж зашел в автобус и занял место спереди у прохода. Пока владелица команды не поднялась на борт в Сиэтле, они с парнями даже не знали, что она поедет с ними. Из окна Тай видел, как она идет через площадку к Дарби. Ручка коробки обвивала ее запястье. Миссис Даффи надела большие солнечные очки. Прядь светлых волос скользнула по щеке, и Фейт подняла свободную руку, чтобы заправить локон за ухо. Полет из Вашингтона прошел тихо. Слишком тихо для группы парней, привыкших к грязному трепу на высоте тридцать пять тысяч футов. Не будь ее в салоне, команда обсудила бы отцовство некоторых игроков «Сан-Хосе» и перекинулась бы в «воздушный покер». Фрэнки проиграл пятьсот баксов, и Тай был уверен, что снайпер захотел бы отыграться. Капитан и не подозревал, когда предложил всем сыграть в покер, чтобы укрепить мужскую дружбу, что это превратится в игру без конца.

— Много б я отдал, чтобы снова увидеть ее у шеста, — сказал Сэм, пробираясь на место у окна рядом с Таем. — Может, в коротком халатике медсестры… — Леклер вздохнул так, будто погрузился в порно-мечту. — И в этих прозрачных пластиковых туфлях, которые все они носят. И с цепочкой вокруг лодыжки. Мне нравятся леди с цепочкой на лодыжке.

— Тебе, наверное, стоит перестать мечтать об этом, Рокки, — ответил Тай, упомянув прозвище Сэма. — Особенно теперь, когда она твоя хозяйка, ага?

Тот расстегнул куртку:

— Меня не беспокоит, что она владеет нами. В отличие от некоторых. Вокруг нее много умных людей, которые не дадут ей совершить серьезных ошибок. Я помню, каким был Джулс пять лет назад. В хоккее он хорошо разбирается. Тогда он был толстым коротышкой с длинными волосами. И в то время не заявлял в открытую, что он «голубой».

Еще несколько игроков зашли в автобус, и Тай посмотрел в окно на Фейт, кивнувшую в ответ на что-то, сказанное ей ассистентом.

— Он говорит, что не гей.

— Ну да. — Сэм пожал плечами. — У меня кузен в девяностые так одевался. Он тоже не был геем. Но он из Лонг-Айленда, — снова пожав плечами, добавил Леклер так, будто это все объясняло. Он повернулся и выглянул в окно: — Как думаешь, что у нее в этой коробке? Наручники? Кнуты? Форма французской горничной?

— Думаю, шляпы, — усмехнулся Тай.

— Зачем женщине столько шляп?

Теперь настал черед Саважа пожать плечами.

— Никогда не был женат. — На самом деле однажды он был близок к этому. Так и есть, если считать тот раз, когда бывшая подружка Тая, ЛуЭнн, сделала ему предложение. Хотя он не знал, можно ли принимать это в расчет, потому что с криками убежал в противоположном направлении. Тай ничего не имел против брака. Когда женился кто-то другой.