11/22/63 - Кинг Стивен. Страница 91

И еще многое другое. Люди, здоровающиеся на улице, машущие из окна автомобиля; Эл Стивенс, отводящий нас с Сейди к столику в глубине зала, который он начал называть «ваш столик»; игра в криббидж в учительской с Дэнни Лаверти в пятницу после занятий, по центу за колышек; спор с пожилой мисс Мейер, кто лучше преподносит новости, Чет Хантли и Дэвид Бринкли или Уолтер Кронкайт. Моя улица, мой дом, вновь обретенная привычка печатать на машинке. Лучшая девушка в мире, и зеленые купоны «Эс энд Эйч», которые я получал, покупая продукты, и настоящее масло на поп-корне в кинотеатре.

Дом – это и взгляд на луну, поднимающуюся над спящей равниной, и женщина, которую ты можешь подозвать к окну, чтобы вместе понаблюдать за ней. Дом там, где ты танцуешь с другими, а танец – это жизнь.

1961 год от Рождества Христова заканчивался. В дождливый день за две недели до Рождества я пришел домой после школы, одетый в длинное кожаное пальто, и услышал телефонный звонок.

– Это Айви Темплтон. – Женский голос. – Ты небось и не помнишь меня, да?

– Я помню вас очень хорошо, миз Темплтон.

– Не знаю, чего звоню, эти чертовы десять баксов давно потрачены. Просто что-то насчет тебя засело в голове. И у Розетты тоже. Она называет тебя «человеком, который поймал мой мяч».

– Вы съезжаете, миз Темплтон?

– Ты чертовски прав на все сто процентов. Завтра моя мама приезжает на пикапе из Мозеля.

– Разве у вас нет автомобиля? Или он сломался?

– Для развалюхи автомобиль работает нормально, но Гарри уже его не водить. Вообще больше не водить. В прошлом месяце опять нанимался на эти однодневные работы. Свалился в кювет, а когда вылезал, его сбил самосвал. Сломал ему хребет.

Я закрыл глаза и увидел разбитый пикап Винса, который эвакуатор с автозаправочной станции «Саноко» вез по Главной улице. Увидел запекшуюся кровь на треснувшем лобовом стекле.

– Сожалею о случившемся, миз Темплтон.

– Жить он будет, но ходить больше не сможет. Будет сидеть в инвалидной коляске и ссать в пакет, вот что он будет делать. Но сначала ему придется доехать до Мозеля в кузове пикапа моей мамы. Мы украдем матрас из спальни, чтобы ему было на чем лежать. Все равно что везти собаку в отпуск, да?

Она заплакала.

– Я задолжала аренду за два месяца, но меня это не волнует. Знаешь, что меня волнует, мистер Паддентарю, спросите еще раз, и я повторю? У меня тридцать пять чертовых долларов, и это все. Чертов говнюк Гарри, если бы он тверже стоял на ногах, я бы не оказалась в такой жопе. Я и раньше так думала, но теперь куда хуже!

В трубке послышался долгий всхлип.

– Знаешь что? Почтальон очень уж заглядывается на меня, и я думаю, что за двадцать долларов дам ему на чертовом полу в гостиной. Если эти чертовы соседи, которые живут на другой стороне улицы, не будут смотреть, как мы этим занимаемся. Не могу отвести его в спальню. Там лежит мой чертов муж со сломанной спиной. – С ее губ сорвался смешок. – Знаешь, что я тебе скажу? Почему бы тебе не приехать на твоем клевом кабриолете? Отвези меня в какой-нибудь мотель. Заплати чуть больше, сними двухкомнатный номер. Розетта сможет смотреть телевизор, а ты пока оттрахаешъ меня. Судя по всему, с деньгами у тебя все хорошо.

Я промолчал. Потому что в голове мгновением раньше молнией сверкнула идея.

Если эти чертовы соседи, которые живут на другой стороне улицы, не будут смотреть, как мы этим занимаемся.

Существовал человек, за которым, по моему разумению, мне стоило приглядывать. Помимо Освальда. Человек, которого тоже звали Джордж и которому предстояло стать единственным другом Освальда.

Не доверяй ему, написал Эл в своей тетрадке.

– Ты еще здесь, мистер Паддентарю? Нет? Если нет, пошел ты на хер вместе со...

– Не кладите трубку, миз Темплтон. Допустим, я оплачу ваш долг по аренде и добавлю еще сотню баксов? – Я, конечно, основательно переплачивал за ту мелочь, что мне требовалась, но в деньгах не нуждался, в отличие от нее.

– Мистер, за две сотни баксов я трахну тебя на глазах родного отца.

– Вам не придется этого делать, миз Темплтон. От вас потребуется лишь встретиться со мной на автомобильной стоянке в конце улицы. И кое-что мне принести.

Уже стемнело, когда я добрался до автомобильной стоянки у склада «Монтгомери уорд». Температура падала, и начавшийся дождь грозил перейти в мокрый снег. В холмистой местности к югу от Далласа такое случалось, пусть и не часто, но я надеялся, что мне удастся вернуться в Джоди, не соскользнув с проезжей части.

Айви сидела за рулем старого темного седана с проржавевшими порожками и треснувшим задним стеклом. Она пересела в мой «Форд» и тут же наклонилась к вентиляционной решетке обогревателя, работавшего на полную мощность. Куртку ей заменяли две байковые рубашки, и она вся дрожала.

До чего приятно. Этот «шеви» холоднее ведьминой сиськи. Обогреватель сломан. Привез деньги, мистер Паддентарю?

Я протянул ей конверт. Она открыла его и пересчитала двадцатки, которые уже больше года лежали на верхней полке моего стенного шкафа, с тех пор, как я забрал в «Честном платеже» выигрыш по ставке на Мировые серии. Оторвала от сиденья свою объемистую задницу, сунула конверт в задний карман джинсов, потом порылась в нагрудном кармане нижней из байковых рубашек. Достала ключ и положила мне на ладонь.

– Пойдет?

Я полагал, что да.

– Это дубликат, правильно?

– Как ты мне и сказал. Я сделала его в магазине скобяных товаров на Макларен-стрит. Зачем тебе нужен ключ от этого шикарного сортира? За две сотни ты можешь снять его на четыре месяца.

– На то есть причины. Расскажите мне о соседях, которые живут напротив. Тех самых, которые смогли бы наблюдать, как вы и почтальон занимаетесь этим самым на полу в гостиной.

Она поерзала, одернула рубашку на внушительной груди.

– Я просто пошутила.

– Знаю. – Я не знал, да и плевать на это хотел. – Меня интересует, действительно ли соседи могут видеть, что происходит в вашей гостиной.

– Разумеется, могут, и я бы увидела, что творится у них в гостиной, если б не занавески. Я бы тоже их купила, да не на что. Если говорить о личной жизни, мы могли бы жить и на улице. Пожалуй, мне стоило воспользоваться мешковиной, позаимствовав ее оттуда, – Айви указала на мусорные контейнеры у восточной стены склада, – но выглядит она отвратительно.

– Соседи, которые все видят, живут в доме двадцать семь ноль четыре?

– Двадцать семь ноль шесть. Там жил Слайдер Бернетт с семьей, но они уехали сразу после Хэллоуина. Он работал подменяющим клоуном на родео, можешь такое себе представить? Знать не знала, что есть такая работа. Теперь там живет какой-то парень по фамилии Хаззард, двое его детей и, думаю, мать. Розетта с детьми не играет, говорит, они грязные. Удивительно слышать от этой маленькой свинюшки. Старуха пытаемся говорить, но во рту у нее каша. И половина лица не двигается. Не понимаю, чем она может ему помогать, еле передвигается. Если я стану такой, попрошу меня пристрелить. Раз – и все. – Она покачала головой. – Вот что я тебе скажу, долго они здесь не проживут. Никто не задерживается на Седес-етрит. Есть сигарета? Мне пришлось бросить курить. Если не можешь позволить себе четвертак на сигареты, точно знаешь, что ты в полной жопе.

– Я не курю.

Она пожала плечами:

– Подумаешь. Теперь я могу купить себе пачку, да? Я чертовски богата. Ты не женат, так?

– Так.

– Но подруга у тебя есть. На этой стороне пахнет духами. Хорошими.

Я улыбнулся.

– Да, подруга у меня есть.

– Хорошо тебе. Она в курсе, что ты ездишь в Форт-Уорт по ночам и занимаешься здесь хрен знает чем?

Я промолчал, но иногда это красноречивый ответ.

– Не важно. Это ваши дела. Я согрелась, так что могу возвращаться в «шеви». Если завтра будет так же мокро и холодно, не знаю, что нам делать с Гарри в кузове пикапа моей матери. – Она улыбаясь посмотрела на меня. – Девчонкой я думала, что стану как Ким Новак, когда вырасту. Теперь Розетта, она думает, что сможет заменить Дарлен в мышкетерах. В «Хайди-гребаном-хо».