Наслаждения ночи - Дэй Сильвия. Страница 12

— Слишком уж часто мне доводилось видеть людей с темными кругами под глазами, с поникшими плечами, шаркающей походкой. — Руки Эйдана ритмично сжимались на коленях в кулаки. — Старейшие пытались перекрыть тонкую щель между Сумерками и вашим миром, что оказалось невозможным. Все, что мы можем, — это продолжать борьбу.

А она-то, глупая, считала, что после стольких кошмарных ночей научилась разбираться в проблемах сна! Как же мало на самом деле было ей известно!

— Мы сражаемся, как можем, чтобы защитить вас, — продолжил Эйдан. — И стали своего рода фантомами, принимающими обличье, сотворенное индивидуальным подсознанием Спящего.

Лисса основательно обдумала все услышанное, после чего задала вопрос:

— А почему ты решил рассказать все это мне? Подозреваю, что подавляющему большинству людей ничего подобного не известно.

— Большинству неизвестно, — согласился он. — Но ты сильнее большинства. Можешь распознавать внешность и не подпускать нас к себе, если того не хочешь. Меня просили убедить тебя открыть для нас дверь. А поскольку ты понимаешь, что это сон, — такое хотя и случается редко, но все же случается, — я решил поговорить с тобой напрямик.

— Эй, они что, просто хотят войти сюда, оглядеться, посмотреть, не прячутся ли здесь Кошмары? Но разве это не твоя работа?

Эйдан ответил не сразу:

— Лисса, они кое-кого ищут. Причем сами точно не знают, кого именно. Но некоторые признаки, свойственные отдельным людям, вызывают у них беспокойство. И часть таких признаков присуща тебе. Боюсь, нескончаемые годы поисков сделали их чрезмерно подозрительными. Вот почему я хочу, чтобы при встрече с ними ты проявляла осторожность и не демонстрировала им лишнего, но вела себя так, чтобы не вызвать у них подозрений. Я все это говорю потому, что хочу тебя подготовить.

— Ладно, — кивнула она. — Мы можем условиться насчет тайного знака или чего-нибудь такого. Если я начну болтать лишнее, ты меня сразу предостережешь.

— Лисса! — резко вздохнув, только и произнес Эйдан.

И она сразу все поняла. Он не собирался возвращаться. Внутри у нее все оборвалось:

— Понятно.

Он произвел на нее неизгладимое впечатление. Каждый его поцелуй, каждое его прикосновение были для нее подарком небес. Она бы и сейчас с удовольствием занялась с ним сексом, но ей требовалось время, чтобы прийти в себя.

— А обольщение тоже часть твоей работы?

У него напряглась челюсть.

— Отчасти.

Лисса моргнула, ощутив острую боль в груди:

— Значит, любовник и боец?

— Воитель, — угрюмо поправил ее он.

— Всесторонне одаренный мужчина. — Выдохнув, Лисса откатилась от него к краю постели, стараясь скрыть, что у нее дрожит нижняя губа. — Отправляйся и скажи, что я их впущу.

Вдруг она почувствовала за спиной какое-то движение. Сильные руки легли ей на плечи, а спустя секунду горячие губы прикоснулись к ее коже. Лисса как ошпаренная соскочила с кровати, отчаянно желая прикрыться, найти халат или что-то в этом роде. И, к своему удивлению, увидела халат на стуле у двери. Она накинула его и выскочила наружу…

…где над песчаным пляжем светило солнце. От изумления она застыла на месте и пришла в себя, лишь услышав шаги Эйдана.

Ей отчаянно захотелось выпить, и неподалеку тут же обнаружился пляжный бар под соломенной крышей.

— Похоже, я начинаю осваиваться в снах. Спасибо за помощь.

— Скорее всего, тебе мешал страх, — послышался позади его голос. — Должно быть, в какой-то момент Кошмары по-настоящему тебя напугали и ты предпочла всем прочим снам безопасность в темноте за закрытой дверью.

— Хорошо, что теперь я это знаю. Надеюсь, смогу излечиться.

В следующий миг он уже стоял перед ней, и она, вскрикнув, отскочила:

— Черт побери, ты меня так напугал, что я чуть в штаны не наложила! Не смей больше так делать!

В темных глазах Эйдана таилось столько разных эмоций, что ей было не под силу в них разобраться.

— А ты не смей отворачиваться от меня! Тем более после всего того, чем мы только что занимались.

При этих словах она задрожала всем телом. Только сейчас она поняла одну важную вещь: единственное, что ей безумно хотелось — и в этом мире, и в своем собственном, — броситься ему на шею и в безопасности его объятий разложить полученную информацию по полочкам. Но она прекрасно понимала, что от этого ей будет только хуже. Чем дольше он останется с ней, тем горше будет расставание.

— Эйдан, чего ты от меня хочешь?

Услышав свое имя, он встрепенулся:

— Вернись в шатер. У нас еще есть время.

— Нет, — произнесла она, и голос ее непроизвольно дрогнул. Пусть их связь длилась совсем недолго, он был ее прибежищем, ее надеждой и опорой. Утрата грозила обернуться болью — уже оборачивалась болью. — Будет лучше, если ты просто уйдешь.

— Почему? — спросил он сквозь сжатые зубы.

— Не хочу, чтобы меня трахали из жалости.

Она услышала, как он заскрежетал зубами, и ее это порадовало. Раз уж ей в эмоциональном плане досталось по полной программе, будет лишь справедливо, если и он испытает нечто подобное.

— Я уже черт знает сколько лет худо-бедно защищала себя сама, и ничего. Мне не нужно, чтобы ты трахал меня в Сумерках, или как там у вас это, черт возьми, зовется.

У него раздулись ноздри:

— Ты расстроена. Сочувствую. Ты знаешь, что сексом мы занялись не поэтому.

— Знаю? Хмм.

Она развернулась и сотворила пляжный бар в другом месте.

— Лисса… — Он схватил ее и резко остановил.

— Лисса! Бога ради, проснись!

Основательная встряска заставила ее пробудиться. Звучал голос матери, она находилась в своей окрашенной в серо-коричневые тона комнате.

— Ладно-ладно, — пробормотала она, протирая глаза.

— Боже мой, Лисса! Ты меня до смерти напугала.

— Что?

— Ты проспала почти сутки и даже ни разу не пошевелилась. Я каждый час проверяла, дышишь ли ты!

Закрыв глаза, Лисса вздохнула и потянулась, ощутив, что все мышцы затекли от долгого нахождения в одной позе.

— Я боялась тебя оставить, пришлось лечь на твою кровать.

Ее мать суетилась и хлопотала вокруг нее большую часть жизни, тщетно пытаясь найти лекарство от недуга, который, как подозревала Лисса, являлся не органической хворью, а скорее дефектом сознания.

— Со мной все в порядке, мама.

В кои-то веки Лисса действительно чувствовала себя именно так. Она не знала, в чем тут дело, но у нее возникло такое ощущение, будто что-то утряслось или разрешилось само собой. Будто она получила ответ на давным-давно мучивший ее вопрос.

— Который час?

— Начало девятого.

— Ух ты! — Отбросив одеяло, Лисса встала и скорчила гримасу. — Если я сейчас же не выйду, то опоздаю на прием.

— Да какая вообще может быть работа, если всего минуту назад ты лежала на диване совсем как овощ? — Мать с вызовом подбоченилась, но, к счастью, Лисса ничего не заметила.

— Мама, работа — это все, что у меня осталось. Достаточно и того, что я лишилась здоровья и у меня нет личной жизни.

— Я позвоню твоему врачу и скажу, что тебе нужно дополнительное обследование.

— Ни в коем случае! — крикнула Лисса, уже на полпути к лестнице.

— Если не согласишься провериться, я не пущу тебя на работу.

— Мама! — Она собиралась возразить, но по выражению лица матери поняла, что спорить бесполезно. — Ладно, — ворчливо отозвалась она. — Но ты сделаешь мне кофе.

Позже, приняв душ и выпив три чашки кофе, Лисса выехала из дома. Долину еще застилал туман, но легкий утренний холодок лишь придавал ей бодрости. Она не чувствовала себя такой отдохнувшей, как на прошлой неделе, однако и ощущения, что вот-вот заснет за рулем, тоже не было. В общем, неплохое начало трудового дня.

Насвистывая, она открыла тяжелую стальную заднюю дверь своей клиники, а к тому моменту, когда появилась в оклеенном бело-голубыми полосатыми обоями смотровом кабинете номер один, на ее лице светилась широкая улыбка.