Четвертый вектор триады - Белов Юрий. Страница 80

И только Кара приняла свое превращение как должное. Она приподнялась, и, повинуясь ее взгляду, сразу трое мужчин бросились ей помогать. Взглядом же поблагодарив их, она извлекла откуда-то зеркальце и, придирчиво осмотрев себя, одобрительно кивнула. Это стало ее единственной реакцией на столь радикальные перемены.

— Ну вот теперь комплект полный! — поднялся со своего кресла Учитель.

— Не хотите ли Вы сказать, что Зазрак…

— Именно, Ви! Это, пожалуй, самая приятная неожиданность Эксперимента! Вас с Александром продублировало не только в Лэйм, но и в Гвингорм!

— До сих пор в учебниках описывались лишь три вектора развития! — возразил Ал.

— Теперь к классической триаде нужно добавить Четвертый вектор — Путь Высветления и Гармонизации Первоосновы. Наш опыт можно считать экспериментальным подтверждением тезиса о том, что без очистки каждой клетки, без переплавления самой материи человеческого тела Путь не может привести к однозначной Победе. Ведь необратимое движение к совершенству невозможно без устранения внутренних противоречий, без очистки и перенастройки фундамента, без безусловного, практически органического вживания в шкалу ценностей и значимостей. Но довольно теории. Вас ждет практика. Что, бодхисатвы, готовы?

— Нет! — Зазрак, до этого переводивший взгляд с одного говорившего на другого, попробовал встать на ноги. — Я, конечно, стою, — сообщил он окружающим, недоверчиво глядя на свои ступни, — но идти куда-нибудь мне еще рановато!

— А идти, собственно, никуда и не нужно! Пересечение Перекрестка — это не внешнее движение, а акт внутренней работы.

Отворение Двери.

Правда в одиночку открывать эту дверь небезопасно. Слишком сильные и разнородные ветры дуют на Перекрестке. Без помощи Братьев и Сестер вас закружит и как минимум выбросит обратно. Чтобы не потерять Путь, нужно Слышать и Чувствовать, Видеть и Понимать.

Это не так трудно, как думают малодушные и неверящие, но и не просто. Словами всего не расскажешь. По ходу дела все поймете сами.

— Когда нам начинать?

— А вы уже начали. Несколько секунд назад. В момент, когда независимо друг от друга единогласно приняли Решение…

Ксана закрыла глаза и прислушалась к своему пульсу.

Тело наливалось энергией.

Пространство пещеры снова начало меняться. Теперь оно с каждой секундой густело, заставляя тело упруго подрагивать, как бы под струями водопада.

И на пределе слышимости зазвучала музыка.

Ничего прекраснее Ксана еще не слышала. Тысячи голосов сливались и разлетались вновь в искристой, хрустальной капели колокольчиков, в нежной, светящейся метели черемуховых лепестков, в объемных, гудящих на нижнем пределе трепете гор и вековечных сосен.

Эта музыка звала присоединиться. Она ничего не навязывала, но она была тем, что человек, услышав однажды, боится потерять, тем, что хочется слушать непрерывно, тем, к чему хочется прикасаться, иметь отношение, принадлежать.

Сейчас, завтра, вчера…

И кроме музыки подул ветер.

Это были струи чистой энергии. Они не просто прикасались к телу. Они промывали его, проходили насквозь. Очи усиливали свечение ауры, будто бы раздувая искры первородного света, и Ксана наконец поняла, что имели в виду, когда говорили: «искра божья».

Ветер наполнил все тело волшебной легкостью.

И силой.

Хотелось танцевать. Хотелось смеяться. Хотелось петь.

Где-то рядом уже звучали смутно знакомые голоса. Ксана вдруг поняла, что это не песня, а заклинание. Алекс и Виола, медленно кружась в сверкающей спирали светового столба, напевно и торжественно произносили какой-то речитатив на непонятном, но поразительно знакомом языке. Их лица озаряли улыбки. Их глаза сняли непередаваемым, ни с чем не сравнимым Счастьем.

Ксана уже летела. И полет этот не был сверхъестественным чудом. Он был чудом естественным. Нормальным. Но от этого не менее упоительным.

Рядом вдруг оказался Олег. Он тоже смеялся радостным, легким смехом человека, нашедшего наконец разгадку трудной задачи, ответившего на мучавший его долгое время вопрос. Их руки встретились, и они запели без слов, сливая голоса в волшебном дуэте, и еще никогда песня не приносила такой радости.

У правой стены мелькали в радужном свечении Летта и Сан. Но их полет не был ни торжествен, как у Алекса и Виолы, ни лиричен, как у принцессы и менестреля. Сатвийский послушник и светловолосая воительница играли в догонялки. Они наслаждались полетом как восторженные, переполненные счастьем ласточки. Они стремительно взмывали к потолку пещеры и, зависнув на долю секунды, вдруг с радостным смехом срывались в многовитковые спирали, выписывая в воздухе немыслимые по сложности фигуры.

А внизу стояли Зазрак и Харма. Они не пытались взлететь. Они просто смотрели друг другу в глаза, и руки их сливались в двойной круг объятий. Они стояли, крепко упираясь ногами в нефритовый пол, и ветер вокруг них густел и обретал структуру.

Неподалеку от них стояли эльфы. Они прижались друг к другу спинами и, запрокинув лицо вверх, с тихой нежностью следили за своими производными.

И в молчании и неподвижности этой четверки было не меньше смысла, чем в ликовании остальных.

Они шли через Перекресток.

Они связывали оборванные нити Силы.

Они исправляли Искажение.

Не нужно было делать ничего специального. Нужно было лишь следовать своему естеству, своей интуиции, своим озарениям.

Своему Таланту.

Ибо сказано:

«Талант — это тайна связи с основным потоком Жизни!» [26]

А потом все снова вернулось на круги своя. Исчез Делон, исчез Эйб. Исчезли Учитель и Кара Ондр. Прилив сменился отливом. Эмоциональный подъем уступил место усталости и умиротворению.

Все собрались в круг в центре пещеры и, подчиняясь настойчивым жалобам усталых тел, опустились на пол.

Они расположились так, чтобы ни на секунду не терять контакт друг с другом. Все чувствовали, что так надо.

Хотелось закрыть глаза и погрузиться в блаженное состояние удовлетворенности от хорошо выполненной важной работы, в состояние созерцания только что рожденного шедевра.

Ксана лежала на спине, положив голову на бедро Олега, и чувствовала себя воином, только что одержавшим победу. А еще она чувствовала, как новая волна энергии Творчества чуть заметно струится по кругу отдыхающих бойцов.

Тишина была ласковой. Но чего-то в ней не хватало.

И тогда Олег задвигался, приподнимаясь.

«Битва позади и на привале — самое время для песни. У меня нет лютни, друзья, но я постараюсь, чтобы музыка, звучащая во мне, зазвучала и в вас».

Ксана передвинулась и устроила голову на животе Летты. Глаза девушек на секунду встретились, и теплая волна симпатии и нежности наполнила обеих.

А музыка уже звучала. Гитара, флейта, что-то ударное. И голос. Голос менестреля.

Ксана была уверена, что большую часть слов она уже слышала раньше. Но в звучащей песне были и совсем новые слова, рождающиеся прямо сейчас, под влиянием только что пережитой борьбы.

Энергия прибывала.

По спине начали пробегать щекочущие импульсы. Появилось покалывание в кончиках пальцев. Сладко ныло в животе. А в груди поднималась Гордость.