Неприятности в Валентинов день - Гибсон Рэйчел. Страница 24

Кейт выпрямилась, как будто ее дернули за веревочки. Если она была потрясена числом интернет-ссылок, то прочитанное далее и вовсе ошеломило ее.

В статье говорилось, что Стефани Эндрюс из Денвера, штат Колорадо, выстрелила в Роба Саттера три раза, после того как хоккеист порвал с ней. Две пули попали ему в грудь, причинив опасные для жизни повреждения, а третья раздробила колено, что, в сущности, положило конец его карьере. Кейт и раньше подозревала, что Роб перестал играть в хоккей из-за травмы колена, но она никогда бы и за миллион лет не догадалась о том, что произошло в действительности.

Кейт копнула немного глубже, нашла информацию в архивах «Сиэтл Таймс» и прочитала о стрельбе и судебном процессе. Внимательно просматривая ежедневные отчеты о двухнедельном судебном разбирательстве, она узнала, что Стефани Эндрюс даже не была подружкой Роба. Она оказалась фанаткой, которую он снял в баре и которая потом начала преследовать хоккеиста.

Стефани ссылалась на ограниченную вменяемость, но присяжные не купились на оправдания и приговорили ее к двадцати годам заключения, десять из которых были без права на досрочное освобождение. Кейт спросила себя: а что думал об этом Роб? Считал ли он справедливым, что женщина, которая пыталась убить его, сможет выйти из тюрьмы через десять лет, а он должен будет жить со своими шрамами от ран всю оставшуюся жизнь.

Кейт быстро пробежала глазами последнюю статью, но цитата в конце привлекла ее внимание: «…миссис Саттер никак не комментирует случившееся». И, прокрутив вниз параграф: «Луиза Саттер и ребенок пары не проживают в семейном доме на Мерсер Айленд. «Таймс» попыталась связаться с ней, чтобы узнать ее реакцию на приговор. На наш звонок ответил ее адвокат, который заявил, что «у миссис Саттер нет комментариев».

Женат. Когда в него стреляли, он был женат, и у него был ребенок. Есть ребенок. Кейт заправила волосы за уши. Она, конечно, была ошеломлена и потрясена, но была также удивлена глубоким разочарованием, которое почувствовала. Против ее воли Саттер начинал ей нравиться. Он подошел и отдубасил Уорсли ради нее. Да, он просто немного позабавился, делая это, но если бы не он, Кейт была уверена, что все еще оставалась бы в «Оленьем роге», играя в пул. Поскольку одно было ясно наверняка: Уорсли не позволили бы ей уйти, пока она не проиграет, а Кейт никогда ни с кем не играла в поддавки.

Закрыв лэп-топ, она положила его на полку в шкаф рядом с коробкой сувениров Тома Джонса. Саттер изменил своей жене с хоккейной фанаткой. Кейт изменяли раньше, и она ненавидела обманщиков. И все же никто не заслуживал, чтобы в него стреляли и обрывали его карьеру из-за этого. Никто не заслуживал смерти, а тот факт, что Стефани Эндрюс стремилась убить Роба, был очевиден.

Кейт забралась под розовое, отделанное рюшами покрывало двуспальной кровати. Постельное белье, привезенное из Лас-Вегаса, было королевских размеров, так что ей пришлось увязнуть в кружевах и оборках, и, конечно, в Томе Джонсе.

То, что Роба подстрелила фанатка, которую он снял в баре, могло объяснить, почему он отверг Кейт в «Дучин Лаундж». Это также объясняло, почему, несмотря на все ее попытки невзлюбить Роба, он ее привлекал.

Она потянулась за «Клинексом» и высморкалась. По какой бы то ни было причине, если в радиусе ста миль оказывался мужчина, который мог разбить ей сердце и заставить ее страдать, Кейт притягивало именно к нему.

Она швырнула «Клинекс» в бумажное мусорное ведро с Томом Джонсом и промазала.

Саттер был обманщиком. У него была боязнь серьезных отношений. Да у него на лбу было написано: проигрышная ставка. Он был олицетворением всех тех придурков, с которыми Кейт когда-либо встречалась, завернутым в великолепную упаковку. Он разбил бы ее сердце быстрее, чем когда-то разбивал головы.

Да, это могло звучать цинично. И да, она, как предполагалось, работала над своим внутренним циником, но это не делало циника менее правдивым.

Роб привлекал Кейт, но она не собиралась что-то предпринимать. Она покончила с неподходящими мужчинами.

Положив голову на подушку, она закрыла глаза и, засыпая, принялась размышлять о своей жизни в Госпеле. Иногда ей было так скучно, что Кейт думала, будто может стать такой же ненормальной, как и остальные жители города. Но в однообразии обыденной жизни что-то было. Было что-то успокаивающее в вещах, которые не менялись, подобно однообразию размещения на полках продуктов и заказам продовольствия.

Кейт напоминала себе об этих размышлениях два дня спустя, когда спорила с дедом насчет того, чтобы сократить часть бесполезных расходов в бизнесе. Она думала, что им следует прекратить доставку на дом или, на худой конец, требовать за нее плату. Стэнли не желал слышать об этом.

Кейт хотела поставить рядом с кофейными аппаратами копилку, чтобы та помогала пополнять запасы кофе, который местные жители охотно пили каждое утро. Стэнли это также не одобрил. Она предложила сделать запасы изысканных сыров и пасты. Фаршированных итальянских маслин и желе «Халапеньо». Дед посмотрел на нее, как будто она сошла с ума:

— Никто в округе не ест эти разноцветные штучки.

— Они продаются в «Триангл Гроссери», — сказала Кейт деду, ссылаясь на другой магазин в городе.

— Точно. Если они этим торгуют, почему и я должен?

Они наконец пришли к компромиссу по проблеме ценников. Больше никаких ценников на продукты, которые были уже промаркированы. Дед все-таки согласился с ней, что это не только трата денег, но и потеря времени.

Для Кейт это стало маленькой, но важной победой. Которая доказывала, что дед не был безнадежно упертым: он соглашался с внучкой в некоторых вопросах. Еще настанет то время, когда он станет воспринимать ее идеи по обновлению инвентаря магазина и бухгалтерской системы! В конце концов, Кейт могла помочь облегчить его жизнь. Все налаживалось.

По крайней мере Кейт так считала до того момента, как открылась дверь «М&С», и в магазин вошел Саттер, выглядевший немного растрёпанным. Из колонок неслась песня Отиса Рединга «Попробуй немного нежности» в исполнении Тома Джонса. Кейт не видела Роба с той ночи драки в «Оленьем роге», и несмотря на все, что узнала о нем, его появление заставило ее подумать о том, чтобы приосаниться и достать блеск для губ.

Она стояла за ящиком с апельсинами и грейпфрутами, и Саттер, будто ощутив на себе ее пристальный взгляд, посмотрел на Кейт с другого конца второго прохода. Он был одет в темно-зеленую толстовку с капюшоном: того же цвета, что и его глаза. На подбородке красовался сине-черный синяк — напоминание о той ночи, когда Роб побил Уорсли ради нее.

— Как ты? — спросил Саттер. Его голос был немного хриплым, как будто Роб не очень часто им пользовался в последнее время.

— Хорошо.

Он раскрыл было рот, как если бы собирался сказать что-то еще. Вместо этого его взгляд скользнул по двум мальчишкам, покупавшим шоколадные батончики.

Была половина четвертого, и торговля шла медленно. Единственными покупателями в магазине, кроме Роба, были Адам Тэйбер и Уолли Абердин, и они спорили, кто круче — Человек-паук или Росомаха. Роб обхватил Адама за шею, потрепал волосы парнишки и спросил:

— Ты собираешься работать на меня этим летом?

— Ага! — Адам засмеялся и вывернулся из рук Роба. — А можно и Уолли тоже поработает?

Пока Роб делал вид, что думает над этим, взгляд Кейт двигался вниз по его толстовке, по фирменному знаку «Росигнол», написанному спереди и на рукавах, к его поношенным джинсам. Швы протерлись, а колени были заляпаны грязью.

— Ну, если ты считаешь, что он может с этим справиться, — протянул Роб.

— Я могу с этим справиться, — заверил его Уолли.

— Хорошо. Может быть, у меня найдется что-нибудь для вас обоих в следующем месяце.

Мальчишки и Саттер, стукнув все разом кулаком о кулак, скрепили сделку ритуальным мужским жестом, прежде чем Роб подошел к кассе, где стоял дед Кейт, снова наполняя подставки сигаретами.

— Как твоя мама? — спросил Стэнли.