Просто слушай - Дессен Сара. Страница 2

Я уселась в шезлонг и только после этого рискнула снова взглянуть на девчонку в оранжевом бикини. Она стояла на противоположной стороне бассейна, с напитком в одной руке и полотенцем, перекинутым через другую, и искала свободное место.

— Ты раздаешь! — Кларк передала мне колоду карт.

Мы дружили с шести лет. У нас в районе жила целая куча детей, но большинство из них были либо подростками, как моя сестра, либо младше четырех лет — результат демографического взрыва пару лет назад. Семья Кларк приехала из Вашингтона. Наши матери встретились на лекции по безопасности и, как только поняли, что мы — ровесники, сразу нас познакомили. С тех пор мы не расставались.

Кларк родилась в Китае. Ее удочерили в полугодовалом возрасте. Мы были одного роста, но на этом сходство заканчивалось, и начинались различия: у меня — голубые глаза и белокурые волосы, у нее же глаза карие, почти черные, а волосы очень темные и блестящие. Я — робкая и услужливая, она серьезная, сдержанная во всем. Я всю жизнь, как и сестры, работала моделью, Кларк же была настоящим сорванцом: лучше всех в нашем районе играла в футбол и в карты, особенно в кункен — я ей проигрывала все лето.

— Можно у тебя колы попить? — спросила она и чихнула. — Здесь жарко.

Я кивнула и протянула ей стакан. Кларк круглогодично мучилась от аллергии, но летом ей приходилось тяжелее всего. С апреля по октябрь у подруги закладывало нос, текли сопли, и она постоянно сморкалась, а таблетки и уколы совсем не помогали. Я уже давно привыкла к ее гнусавому голосу и к бумажным платочкам, которые она прятала в кармане или сжимала в руке.

У нас уже давно было распределено, кто и где сидит. Спасатели — за столиками у бара, мамы с детьми — у детского бассейна. Мы с Кларк предпочитали тенек за горкой для малышей, а самые популярные в школе мальчики-старшеклассники, такие как Крис Пеннингтон, например, располагались поближе к глубине (Крис старше меня на три года, и тогда я считала, что он самый потрясающий парень в нашем районе, а может, даже и во всем мире). Но самые лучшие места между баром и торцом бассейна обычно занимали самые красивые старшеклассницы, а в их числе и моя сестра Кирстен. В тот день она в ярко-розовом купальнике лежала на шезлонге и обмахивалась журналом «Гламур».

Я раздала карты и к собственному изумлению заметила, что девочка в оранжевом бикини садится рядом с Кирстен. Лучшая подруга моей сестры, Молли Клейтон, толкнула ее локтем и указала на незнакомку, но Кирстен лишь оглядела ее с головы до ног, пожала плечами и снова откинулась на спинку шезлонга, продолжая обмахивать лицо.

— Аннабель! — Кларк уже взяла свои карты и мечтала меня обыграть. — Твой ход.

— Да-да. — Я повернулась к ней. — Сейчас.

Незнакомка появилась и на следующий день. На этот раз на ней был серебристый купальник. Я пришла одна, поскольку Кларк была на занятиях теннисом, и тут же увидела вчерашнюю девчонку. Она сидела на полотенце в том же шезлонге, что и моя сестра накануне, рядом стояла бутылка воды, а на коленях лежал журнал. Кирстен с подругами появились только через час. Как всегда шумно, громко стуча каблучками по плитке. Обнаружив на своем привычном месте незнакомую девчонку, старшеклассницы замедлили шаг и переглянулись. Молли Клейтон явно разозлилась, но Кирстен молча спустилась на четыре ряда ниже и принялась раскладывать вещи.

В течение нескольких дней незнакомка так и эдак пыталась прибиться к компании моей сестры. На третий день она пошла со старшеклассницами в бар. А на четвертый, когда они бултыхались, брызгались и болтали в бассейне, тоже залезла туда и встала от них в двух шагах.

Разумеется, девчонки взбесились. Молли зло на нее посмотрела, и даже Кирстен вежливо попросила незнакомку отойти подальше. Но той все было нипочем. Она только еще больше упорствовала. Казалось, главное — что к ней обращаются, а что именно говорят — все равно.

— Я слышала, — сказала как-то мама за обедом, — что в дом Дафтри въехала новая семья.

— Дафтри съехали? — удивился папа.

Мама кивнула:

— Еще в июне. В Толедо. Помнишь?

Папа задумался и тоже кивнул:

— Точно. В Толедо.

— Еще я слышала, — продолжила мама, передавая Уитни тарелку с пастой, которую та тут же передала мне, — что у них дочка — твоя ровесница, Аннабель. По-моему, я видела ее, когда была у Марги.

— Правда? — спросила я.

Мама кивнула:

— Она брюнетка и немного выше тебя. Может, ты ее тоже где-нибудь видела.

Я задумалась:

— Не знаю…

— Так вот это кто! — неожиданно сказала Кирстен и со звоном отбросила вилку. — Маньячка из бассейна! Так и знала, что она нас младше!

— А можно поподробней? — заинтересовался разговором папа. — У бассейна бродят маньяки?

— Надеюсь, нет, — взволнованно сказала мама.

— Конечно, никакая она не маньячка, — ответила Кирстен. — Просто прилипла к нам, как банный лист. Бесит невозможно! Повсюду за нами ходит, садится на соседний шезлонг и молчит! И слушает наши разговоры! Я ей говорила: «Исчезни!» — но без толку! Нет, не может быть! Неужели ей всего двенадцать?! Тогда все еще хуже, чем я думала!

— Как драматично! — пробормотала Уитни, подцепляя вилкой листок салата.

Конечно, она права. Кирстен обожает громкие слова. Эмоции у нее всегда хлещут через край, и болтает она без умолку, даже если знает, что ее никто не слушает. Уитни же, напротив, молчалива, но уж если что говорит, то всегда со смыслом.

— Кирстен, надо быть любезной! — сказала мама.

— Я любезна! Но видела б ты эту девчонку! Она по меньшей мере странная.

Мама глотнула вина.

— Всегда тяжело переезжать. Может, она просто не умеет знакомиться…

— Это уж точно! — перебила ее Кирстен.

— И ты должна ей помочь! — закончила свою мысль мама.

— Но ей всего двенадцать! — произнесла сестра таким тоном, как будто девчонка была больная или сумасшедшая.

— Как и твоей сестре, — заметил папа.

Кирстен указала на меня вилкой:

— Точно.

Уитни фыркнула. Но мама, конечно, уже переключилась на меня:

— Послушай, Аннабель, может, если ты ее встретишь, то попробуешь с ней заговорить? Поздороваешься, например?

Я не стала рассказывать, что уже встречала эту девчонку. Мама бы пришла в ужас от ее грубости, хотя вряд ли позволила бы мне ответить тем же. Она — очень вежливая и требовала того же от нас независимо от обстоятельств. Мы всегда должны были быть на высоте.

— Ладно. Попробую, — ответила я.

— Умница! — похвалила меня мама. И я понадеялась, что дальше слов дело не пойдет.

Но на следующий день у бассейна мы с Кларк увидели, что незнакомка уже устроилась рядом с Кирстен. Я решила не обращать на них внимания, но случайно встретилась взглядом с сестрой. Она встала и пошла к бару — незнакомка тут же последовала за ней. Я знала, что нужно делать.

— Сейчас приду, — сказала я Кларк.

Она читала роман Стивена Кинга и сморкалась.

— Давай.

Я обогнула глубокую часть, возле которой отдыхал Крис Пеннингтон. Он лежал на шезлонге, накинув на глаза полотенце, а его приятели расположились прямо на полу. Я скрестила руки на груди, но вместо того, чтоб, как всегда, украдкой бросать на него взгляды (после плавания и карт — мое любимое занятие тем летом), я выставила себя полной дурой. А все потому, что мама пыталась вырастить из нас добрых самаритянок!

Конечно, можно было б рассказать Кирстен о нашей встрече с той девчонкой, но я решила не рисковать. Сестра никогда не отличалась скромностью — она кидалась в бой, даже не поняв полностью, что же произошло. Общаться с ней было все равно что сидеть на пороховой бочке. Сколько раз я стояла в сторонке, краснея и мечтая сквозь землю провалиться, а Кирстен ругалась с продавцами, водителями и бывшими парнями. Я любила сестру, но чувствовала себя с ней неуютно.

В отличие от Кирстен, Уитни никогда не взрывалась, а, скорее, тлела, как крохотный уголек. Она никому не говорила, что злится, но достаточно было взглянуть на ее лицо, на суровые прищуренные глаза, как все становилось понятно. И больше всего на свете хотелось, чтоб Уитни произнесла хотя бы слово, одно слово, но только б не смотрела так презрительно. Разница между сестрами была всего два года, и они постоянно ссорились. Казалось, говорит лишь старшая — обвиняет, нападает, но прислушаешься и замечаешь холодное, давящее молчание Уитни, ее редкие фразы в свою защиту, всегда к месту и всегда по делу, в отличие от запутанных и сбивчивых аргументов Кирстен.